Шатов Петр Иванович

Под вечер подразделения вышли на исходные рубежи и залегли у противотанкового рва, вырытого гитлеровцами. Уткнувшись в снег, бойцы ждали команды. Для большинства красноармейцев, так же, как и для комсомольца Петра Шатова, это был первый бой. От этой встречи с врагом многое зависело, в том числе и дальнейшее поведение на фронте. Каждый из новичков хотел побороть в себе тревожное чувство, вызванное грозящей опасностью. От бывалых солдат они слышали, что на войне самое главное – суметь подавить в себе страх; надо постараться выполнить свое дело на совесть, и тогда это неприятное чувство отойдет на второй план. Сумеешь добиться этого в первом же бою – обретешь уверенность на будущее.

От долгого ожидания в голову лезли разные мысли. То Шатов думал о словах командира, старшего лейтенанта Сидоренко, который говорил, что если человек струсил в первом бою, то наверняка не избавится от этого чувства и в последующих схватках с врагом. То вспоминал родные места, бурный Кан, по которому он сплавлял плоты. То в памяти оживал суровый октябрь 1941 года, когда Петр уходил на фронт в составе 120-го лыжного батальона, сформированного в Красноярском крае из добровольцев-комсомольцев.

Так в думах и тревогах быстро прошла короткая карельская ночь. На востоке забрезжил рассвет. Четкой линией прорезался горизонт. Вот в морозное небо взлетела красная ракета – сигнал для атаки.

– Вперед! – раздалась команда.

Этот короткий миг, пока раздается голос командира, зовущего в атаку, преображает солдата. То, о чем он думал до сих пор, отлетает куда-то в сторону. И мозг его, и тело напрягаются в эти секунды до предела. Их можно, пожалуй, сравнить со сжатой пружиной, готовой с быстротой молнии освободиться от заключенной в ней энергии.

И вот в тишине морозного утра раздаются знакомые всем слова:

– Вперед! За Родину...

Шатов вскочил одновременно с остальными бойцами, перекинул через ров штурмовой мостик и бросился вперед. Фашисты открыли огонь. Петр видел, как падали рядом товарищи. Им овладела злость, сердце захватил азарт боя. Вот и окопы противника. Шатов увидел гитлеровца, стрелявшего из автомата по нашим бойцам, и дал по нему короткую очередь.

Петр заскочил в окоп, куда свалился фашист. От окопа шла в полный рост траншея. Стал продвигаться по ней, держа наготове гранату-

– Шатов!-– послышался сзади громкий окрик. Бойца подзывал, махая рукой, старший лейтенант Сидоренко.

– Беги назад, выноси раненых! – приказал командир. Едва Петр перемахнул через бруствер, как оказался под минометным огнем. Осколки горячего металла рвали мерзлую землю и веером разлетались вокруг. Шатов, не обращая внимания на обстрел, выносил с поля боя раненых, бережно опуская их в траншею. Тринадцати бойцам спас он тогда жизнь.

В результате короткого, но жаркого боя гитлеровцы были разгромлены.

Бойцы расположились в захваченных траншеях. Однако фашисты не могли смириться с потерей выгодного рубежа и, подтянув свежие силы, перешли в контратаку. Им был нанесен ощутимый урон, но и наш батальон понес значительные потери.

Вскоре наступила оттепель, снег растаял, подразделение включили в состав 21-й стрелковой дивизии.

Оттуда Шатова послали на курсы младших командиров. Когда он закончил их, вернулся в свою часть и был назначен командиром отделения дивизионной разведки.

...Зимой 1943 года дивизия стояла на Карельском перешейке. Командованию потребовалось узнать силы противника и его огневые средства не только на переднем крае, но и в глубине обороны. С этой целью группу разведчиков направили в тыл врага. Вместе с ними шел и Петр Шатов, ставший недавно коммунистом.

Ночью повалил густой снег. Разведчики надели белые халаты и встали на лыжи. За нейтральной полосой ясно проглядывалась на снегу дугообразная траншея, расположенная выступом в нашу сторону.

– Запомните, передний край противника. На обратном пути зайдем с тыла и попробуем захватить здесь «языка», – объяснил командир бойцам.

Разведчики взяли левее метров на полтораста. Остановились, прислушались. Тихо. И неожиданно для себя они увидели силуэты двух солдат, бегущих вдоль переднего края.

– Шалыгин, Зимин, Снегирев, взять противника, – последовала команда.

Гитлеровцы не ожидали здесь русских разведчиков, сдались без сопротивления. Осмотр тропинки, по которой только что они бежали, навел на мысль о том, что сплошной линии обороны в этом месте враг не имеет. Отдельные участки он лишь держит под наблюдением. Этим решили и воспользоваться наши разведчики. Они углубились в лес.

Сзади слышались глухие очереди пулеметов да редкие автоматные выстрелы. Вскоре группа вышла на хорошо накатанную дорогу. Наступал рассвет.

– Дальше идти нельзя, организуем наблюдение, – решил командир, приказав бойцам отойти в лес от дороги метров на сто и замаскироваться.

С приближением утра по дороге началось движение. Двигались пехотные подразделения и артиллерия. Время шло медленно. Бойцов донимал мороз. Они замерзали, но терпели: задание еще не было выполнено.

Короткий морозный день подходил к концу. Лес погустел от вечерних сумерек. Вскоре стало совсем темно. Разведчики стряхнули с себя снег, встали на лыжи и двинулись в обратный путь.

Командир вывел, как и планировал, группу в тыл боевому охранению фашистов. Надо было брать «языка». Разведчики разделились на три небольшие группы. На правом фланге должен был действовать Шатов со своими людьми. Если «языка» удастся захватить, нести или везти на плащ-палатке поручили двум дюжим бойцам. Они остались в прикрытии.

Петр с товарищами тихо пополз по снегу вперед. Вот и траншея. Спустились в нее, осторожно пройдя метров пять, увидели дверь в землянку.

– Я открою, а ты бросай гранату, – приказал Шатов Мартынову и дернул дверь.

Глухой взрыв разбудил спящих. Лихорадочно затрещали автоматы. Послышались разрывы гранат. В коротком бою наши разведчики уничтожили почти все боевое охранение гитлеровцев и, не понеся потерь, поспешили к своим. Взяли и «языка», который дал ценные показания.

Особо отличившиеся в этой операции разведчики были удостоены высоких наград, в том числе Петра Шатова наградили орденом Славы III степени.

После вылазки в тыл противника у Шатова появилось чувство уверенности в силах. Ему еще не раз потом доводилось ходить по тылам врага. В начале 1944 года бывалый разведчик стал самостоятельно возглавлять поисковые группы.

Однажды с десятью разведчиками Шатов пересек линию фронта. Километрах в восьми от нее бойцы наткнулись на телефонные провода.

– Они нас выведут к штабу, – уверенно сообщил Шатов товарищам.

Бойцы осторожно пошли вдоль линии связи. Вскоре между деревьями заметили две легковые автомашины и большой, крытый грузовик. Рядом вероятно была землянка, потому что там шагал часовой. Чуть правее – снег опять возвышался бугром.

«Как бы нам не попасть впросак, – размышлял Шатов. – Но и добыча здесь обещает быть богатой».

– Сними часового! – приказал он опытному бойцу Соболеву.

Потом Шатов поручил трем бойцам забросать гранатами жилую землянку, а сам с остальными разведчиками бросился к штабной. По единому сигналу и тут и там полетели гранаты. Заскочив в землянку, Петр при свете карманного фонарика увидел опрокинутых взрывом солдат и офицера.

– Берите его, – кивнул Шатов в сторону офицера, а сам собрал разметавшиеся по землянке бумаги и карты.

Погони было не избежать, так как шуму наделали много, и Шатов оставил четверых разведчиков на месте. Они должны были задержать преследователей, а потом уже догнать остальных. Едва основная группа разведчиков удалилась, послышались стрельба и лай собак. Фашисты приближались. Четверо разведчиков затаились чуть в стороне от землянок. Первыми к месту происшествия бросились две собаки. Несколько коротких автоматных очередей, и собаки притихли. Открыли огонь и гитлеровцы. Отстреливаясь, пришлось отходить. От дерева к дереву отступали разведчики. Лес и ночь были их союзниками. Расстояние между фашистами и разведчиками стало заметно увеличиваться. Наконец преследователи решили прекратить погоню. Вскоре разведчики догнали своих товарищей. Все они благополучно вернулись к себе в часть. Пленный офицер на допросе вел себя вызывающе, но рассказать про дислокацию своего подразделения ему все же пришлось.

За этот подвиг Петр Иванович Шатов был награжден орденом Славы II степени.

На войне погибнуть мог каждый, но у разведчика таких шансов больше, чем, например, у солдата стрелкового подразделения. Раненого солдата могли вынести с поля боя. Раненый разведчик нередко попадал в руки врагам. Случалось и такое: уходили в тыл противника десять человек, а возвращались пятеро или шестеро. Где остальные? Об этом никто не мог сказать определенно. Не все шло гладко и у Шатова.

Однажды командование потребовало: срочно достать «языка». Идти в тыл к врагу не было времени. Шатов решил захватить пленного прямо на передовой. Намерение очень рискованное.

Октябрьская ночь дышала прохладой. Разведчики скрытно подползли к вражеским траншеям и затаились в них. Кругом было тихо. Только шумели под ветром деревья. Вскоре послышались шаги. В сторону разведчиков шел немец. Когда он приблизился, Шатов схватил его поперек туловища и выбросил из траншеи. Бойцы тотчас подхватили «языка» и потащили его в свою сторону. Однако фашист вытолкнул изо рта кляп и истошным голосом закричал. Гитлеровцы всполошились, открыли огонь.

– Быстрее вылезай, командир! — крикнул кто-то из разведчиков.

– Не могу. Ногу перебило.

Бойцы бросились в траншею и вытащили командира.

– Давай ракету. И быстрее вперед! – скомандовал Шатов.

Разведчики отбежали метров на сто. Описав дугу, в небе засветилась красная ракета. Вслед за ней по окопам противника ударили минометы. Шатову ничего не оставалось другого, как под разрывами собственных мин ползти к своим. Спасая товарищей, он обрекал себя на смерть. Но судьба и на этот раз оказалась к нему снисходительной. Он получил еще одно ранение, но к своим все же дополз. Задание было выполнено.

На этот раз Шатову пришлось пять месяцев пролежать в госпитале. После излечения его направили в стрелковую бригаду и назначили командиром взвода разведки.

Части бригады в это время перешли Одер и закрепились на противоположном отвесном берегу реки. Утром в одном из секторов наступления, где располагался взвод Шатова, двинулось около десятка вражеских танков. Наша артиллерия открыла по ним огонь. Но танки продолжали приближаться к окопам советских бойцов. Уже отчетливо слышался надсадный рев моторов и лязг гусениц. У солдат взвода разведчиков, кроме одного противотанкового ружья и гранат, других средств борьбы с танками не было. Когда вражеские машины подошли на близкое расстояние, громко ударило противотанковое ружье. Еще выстрел, и вражеский танк замер на месте. Нет, одним ружьем танки не остановить.

– Приготовить гранаты! – приказал Шатов.

Лязгающая гусеницами громадина надвигалась прямо на окоп. Подпустив машину метров на десять, Петр бросил гранату. Танк вспыхнул. Справа приближалась еще одна машина. Разведчик выскочил ей навстречу и снова метнул гранату. В этот момент рядом разорвался снаряд. Взрывной волной Шатова отбросило в сторону, и он скатился в реку.

Когда атака была отбита, солдаты вытащили своего командира из воды и переправили через реку в тыл.

Теперь Шатову пришлось лечиться в госпитале более семи месяцев, до тех пор пока не восстановились слух и речь. Когда Петр окреп, врачебная комиссия дала Шатову вторую группу инвалидности, и он вернулся в родной Канск кавалером трех орденов Славы.