Литвиненко Николай Евгеньевич

Мы сидим в доме Николая Евгеньевича Литвиненко в селе Миндерла и беседуем о далеком прошлом. Я включил магнитофон. Мой собеседник смутился, а затем спросил:

- Для радио?

- Нет, вместо блокнота.

Литвиненко с минуту помолчал, собираясь с мыслями, а затем рассказал о своей фронтовой жизни. Эта запись и положена в основу настоящего очерка.

Служба связиста на фронте трудная и опасная. В дождь ли, в пургу ли взваливай на плечи катушку с проводом, бери аппарат и иди исправлять повреждение на линии. Бывало, и так: кругом рвутся снаряды и мины, а нужно быстрее обеспечить связь, от которой во многом зависит исход боя. Здесь уж прятаться некогда! Вот такой дорогой, со смертью рядом, и ходил Николай Литвиненко, прибыв в действующую армию в конце 1943 года.

Николай служил связистом в 1253-м стрелковом полку 379-й стрелковой дивизии, которая наступала на Калининском фронте. Сражения были тяжелые. Литвиненко и его товарищ Борис Рокотов из Боготола сидели на командном пункте батальона и поддерживали связь с полком. Линия часто рвалась, и связисты по очереди бегали восстанавливать ее. Сначала все обходилось благополучно. Но вот вдоль провода снова идет Литвиненко. Артиллерийский и минометный огонь противника усиливается. Пренебрегая опасностью, Николай добирается до места обрыва. Только успел он зачистить концы провода, как поблизости разорвался вражеский снаряд. Взрывной волной связиста отбросило в сторону...

Когда Литвиненко пришел в себя, стояла мертвая тишина. Боец хотел подняться, но тело точно налилось свинцом - его невозможно было сдвинуть. Плохо слушающимися руками, напрягая последние силы, он подтянул конец провода, идущего на командный пункт батальона, подключил к аппарату:

- Наверно, ранен, не могу подняться.

Что ответили связисты с командного пункта, он не слышал, в голове стоял непрекращающийся шум. Прибежал Рокотов и хотел помочь.

- Исправляй линию, ко мне потом! – прошептал Литвиненко.

Наладив связь, сибиряк-боготолец поднял товарища и помог ему добраться до санчасти. Пришлось пару недель отлеживаться, пока не прекратилась боль в голове, и не восстановился слух после контузии.

За образцовое выполнение служебного долга связист Литвиненко был награжден орденом Славы III степени.

Ведя наступление на территории Литвы, дивизия вплотную подошла к сильно укрепленному рубежу противника и стала готовиться к штурму. Готовил и сержант Литвиненко своих связистов к предстоящим боям. В назначенный день и час после двухчасовой артподготовки стрелковые подразделения пошли в атаку. Фашисты оказывали упорное сопротивление. Каждый метр отвоеванной земли доставался ценой больших усилий. За шесть дней дивизия продвинулась всего на шесть километров. И все-таки вражеская оборона была прервана на всю глубину. Теперь предстояло идти дальше, не дать опомниться врагу.

Командир полка вместе с другими офицерами отправился на рекогносцировку местности, а за ним потянул связь Николай Литвиненко. Подошли к деревне на нейтральной зоне. Связисты спустились в подвал обгоревшего дома, а офицеры остались наверху. Они внимательно изучали местность и минут через сорок покинули разрушенную деревню. Литвиненко получил приказ смотать связь и вернуться на командный пункт полка. Он отключил аппарат и вдруг услышал крик:

- Фашистские танки!

Связист кинулся к своим. Советские артиллеристы выкатывали орудие для стрельбы прямой наводкой.

- Подноси снаряды! - крикнул один из них Литвиненко, и тот побежал выполнять приказание.

Почти сразу же удалось подбить головной танк. Зато другие открыли прицельный огонь по орудию. Когда Николай снова принес снаряд, двое артиллеристов уже были тяжело ранены, третий сидел за панорамой.

- Заряжай! - как и в первый раз, крикнул он связисту. Литвиненко артиллерийского дела не знал, только в этом бою мимолетно видел, как работает заряжающий, и все же сразу послал снаряд в казенник. Лязгнул затвор, дрогнуло орудие. Снаряд разорвался чуть в стороне от впереди идущего танка. Еще выстрел. И еще
промах. А танк надвигался неотвратимо.

Когда Литвиненко принес последние снаряды, стрелять уже было не из чего и некому. Орудие оказалось разбитым, наводчик лежал на станине мертвым...

- Мне некуда было деваться, - помолчав, продолжал Николай Евгеньевич. - Поэтому я лег у орудия и
затаился. Слышу, неподалеку ползет вражеский танк.
Вот, думаю, и смерть пришла. И вдруг у колеса орудия я заметил две противотанковые гранаты. Сразу полегчало на душе. Я приподнялся на колени и метнул одну за другой обе гранаты. Взрыв на миг окутал стальную громадину. Танк замер, открылся люк, и на землю выскочили трое гитлеровцев. Автомат был при мне. Не раздумывая, я дал очередь. Фашисты рухнули на землю. Потом я услышал рев танковых моторов с нашей стороны...

За этот бой Литвиненко наградили орденом Славы II степени.

Шло время. Военные пути привели Литвиненко к Одеру. Ночью стрелковый батальон форсировал реку и закрепился на берегу. Вместе с командиром батальона шел Литвиненко, держа связь с полком. Утром комбат перенес свой наблюдательный пункт ближе к переднему краю и разместил его в большом барском доме. Сержант подключил аппарат, проверил связь. Работает хорошо. Прибежал посыльный и доложил командиру батальона: к дому приближается группа фашистских солдат. Немедленно сообщили обстановку на командный пункт полка.

- Держаться в любом случае, - последовал ответ.
В доме находились всего семь солдат.

- Я с ординарцем остаюсь внизу, а ты, Литвиненко, с остальными поднимайся наверх, - приказал капитан.

В нескольких метрах перед домом полоса асфальта, за ней - лес, очищенный от кустарника и мелких порослей. Гитлеровцы, прячась за деревьями, открыли огонь из автоматов по овнам. Посыпались стекла. С высоты второго этажа фашисты были отчетливо видны. Литвиненко положил винтовку на подоконник, неторопливо прицелился, выстрелил. Гитлеровец взмахнул руками и рухнул на землю.

Так же метко стреляли бойцы.

Семеро отважных советских солдат успешно защищались. Литвиненко насчитал на асфальте шестнадцать трупов фашистов. Но подходили к концу боеприпасы, патроны.

- Надо доложить об этом комбату, - решил он.

Кубарем скатился вниз. Комбат, как всегда, оставался спокойным. Выслушав Литвиненко, наставительно сказал:

- У советского солдата, кроме патронов, есть еще штык и приклад, гранаты... Так что не робей!

Возвращаясь наверх, Литвиненко услышал за входной боковой дверью подозрительный шум. Он рванул дверь на себя и увидел фашистского офицера. На доли секунды их взгляды встретились. Не раздумывая, сержант ударил офицера в грудь прикладом винтовки...

За окном послышалась сильная автоматная стрельба и знакомый дробный стук советского пулемета.

- Наши подошли! - радостно закричали солдаты, глядя на разбегавшихся фашистов...

Бои уже шли на германской территории. Части уходили вперед, и нужно было срочно свертывать походную связь, чтобы не отстать от них.

Однажды батальон ушел вперед, а связист сматывал провод. Литвиненко подошел к дереву, стал распутывать зацепившийся за ветку провод и не заметил мину, подвешенную фашистами. Когда дернул за шнур, раздался взрыв. Сержанта подобрали санитары.

После демобилизации Николай Литвиненко вернулся в родную деревню, стал работать в совхозе, теперь уже около тридцати лет служит егерем.

Беспокойная у него служба. Дома бывает редко, все в лесу. А участок немалый - двадцать две тысячи гектаров! Нужно уберечь диких зверей от браконьеров, спасать их от голода в зимнее время: накосить сена и развести по лесу, развесить на деревьях березовые веники, а на солонцах разложить куски соли.

Время шло. Все дальше отдалялись годы войны. Но Родина не забывала тех, кто с оружием в руках защищал ее от фашистских полчищ. Однажды Николаю Евгеньевичу сообщили, что он был награжден орденом Славы II степени. По ходатайству Красноярского край-военкомата Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1968 года этот орден был заменен орденом Славы I степени, и Литвиненко стал полным кавалером орденов солдатской Славы.