Килин Устин Филиппович

Тяжел и труден был путь от Москвы до Берлина. На всем его протяжении стоят теперь обелиски на братских могилах. У их подножий горят ярким пламенем цветы, а поседевшие раньше времени матери все еще разыскивают пропавших без вести сыновей.

Особенно трудно приходилось солдатам 41-го года. Они дрались до последнего патрона, бросались с гранатами под танки, закрывали своим телом амбразуры вражеских дотов и дзотов, чтобы только сдержать врага. Тысячи километров прошли наши солдаты под яростным огнем вражеских орудий и танков, под бомбами неприятельских самолетов. По раскисшему от непогоды бездорожью советские бойцы несли на себе боеприпасы и военное имущество, вытаскивали из грязи застрявшие повозки и орудия. А кто измерил, сколько вынуто ими земли при устройстве окопов, ходов сообщений, рубежей обороны? Пришлось не одну пару сапог сменить в этом великом походе и сибиряку-красноярцу Устину Килину.

До войны Устин Филиппович работал на шахте «Советская» Северо-Енисейского района, добывал для страны золото. Спустя два месяца после начала войны Устина призвали в армию, а уже в конце ноября, пройдя ускоренную подготовку молодого бойца, он защищал Москву наводчиком орудия противотанкового дивизиона. В то время наши войска переходили от обороны к наступлению. В полосе действия противотанкового дивизиона находилась Калуга. Двигаясь в этом направлении, артиллеристы впервые встретились с фашистскими танками. В пелене дыма и снега, окрашенные в белый цвет, на полной скорости они неслись прямо на орудие. Притаился расчет у лафета. Лежат солдаты, настороженно всматриваясь вперед. А расстояние до танков все уменьшается.

- Пора, Устин! - подает голос Василий Шалыгин, тоже сибиряк. С первых дней в армии они вместе. Однако Килин не спешит. Фашист с головного танка видит орудие, но тоже не торопится. Но выдержка врагу изменяет, и он первый посылает снаряд. Тот, ударившись в мерзлую землю в 15 - 20 метрах от артиллеристов, взмыл вверх и разорвался где-то сзади в воздухе.

Двести пятьдесят, двести метров.

- Еще чуть-чуть, - шепчет Килин. - Вот теперь в самый раз.

Дрогнуло орудие от выстрела, а результата никакого, танк как шел, так и идет невредимый.

- Неужто промазал? - опять подал голос Шалыгин и снова зарядил орудие.

После второго выстрела танк неуклюже качнулся вперед и развернулся боком - порвало гусеницу. Только после третьего выстрела вражеская машина задымила.

Второй танк, шедший правее, повернул ствол орудия в сторону сорокапятки. В какие-то доли секунды Устин увидел в панораме черное качающееся отверстие и нажал на спуск. В эти же секунды вражеский снаряд разорвался у самого орудия и опрокинул его. Что было потом, Килин не помнил.

Очнулся в госпитале, уже в освобожденной Калуге. Здесь навестил его комиссар дивизиона и вручил первую боевую награду - медаль «За отвагу». Приходил также капитан из стрелкового батальона. «Молодец, - сказал,- что не дал фашистским танкам зайти с тыла».

- Битва на Курской дуге, - вспоминает Устин Филиппович, - запомнилась тем, что мы бесконечно рыли землю, оборудовали окопы, ходы сообщения. В кровавых мозолях были не только руки, ныло от усталости все тело. Бои тоже были тяжелыми, но они как-то стерлись в памяти, потому что яростных сражений до конца войны было еще немало.

Противотанковому дивизиону отвели участок в степи. Местность ровная, открытая. В летнюю пору припечет солнце, и плывет поверх земли горячий воздух, словно волны на море колышутся. Для вражеских самолетов лучшего не придумаешь: любая цель, как на ладони. А вот артиллеристам худо, негде укрыться. Оставалось единственное средство - зарыться в землю.

Летние ночи короткие, многого сделать не успеешь. Поэтому оборудовали позиции и днем, маскируясь сверху специальными сетками. Вынутую землю разбрасывали по степи, укрывали сухой полынью и травой. Кроме основной позиции, оборудовали шесть запасных на всякий случай. Между ними устраивали ходы сообщения в полный рост с нишами для людей и погребами для снарядов. Вместо сорокапятки на вооружение поступили 76-миллиметровые противотанковые орудия. Офицеры объясняли, как лучше бить из них «тигров» и «пантер».

Иной раз друзья подшучивали над младшим сержантом (это звание было присвоено Килину накануне):

- Ты, Устин, до войны не землю рыл? Так ловко у тебя получается и не устаешь вроде...

- На шахте работал, - отвечал спокойно Килин, - вот и сообрази, чем приходилось заниматься.

Тот день, которого так долго ждали, наконец, наступил. Как только заалел рассвет; заговорила наша тяжелая артиллерия. Солнце, которое вот-вот должно было показаться, скрылось в облаках дыма и пыли. Гул орудий нарастал с каждой минутой. Затем включилась в работу авиация. И лишь спустя продолжительное время со стороны фашистов послышались ответные залпы батарей, а потом появились танки. Их было так много, что они закрывали собой все прилегающее пространство. Они быстро приближались.

Пока продолжалась артиллерийская и авиационная подготовка, пушки противотанкового дивизиона молчали. Их главная задача —. танки, которые надо было любой ценой задержать и уничтожить. У каждого артиллериста в запасе по две противотанковые гранаты. Вышло из строя орудие, бей ими фашистские танки. Младшему сержанту вспомнилось, как еще во время прохождения курса молодого бойца их учили поражать танки гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Сидишь в индивидуальном окопчике, а стальная громада несется прямо на тебя. Еще миг и, кажется, раздавит. Но не робей - это главное. Присядь в окопчике и, как только танк проскочит, бросай гранату в него сзади.

Мысли Килина прервал властный голос командира огневого взвода:

- По фашистским танкам, прямой наводкой... беглый огонь!

Выстрелы последовали по всему сектору обороны. В наступающей цепи фашистских танков сразу вспыхнуло три машины. А потом счет времени потерялся. Расчет орудия несколько раз менял позиции. Налетала вражеская авиация, бомбы с воем обрушивались на землю, но солдаты надежно прятались в вырытых нишах. Улетала авиация, и снова шли танки. Их встречали наши тридцатьчетверки. Били тараном, броня о броню. Десятки танков горели вокруг, а бой все не утихал. Так продолжалось несколько суток.

За этот бой приказом по стрелковой дивизии от 8 августа 1944 года Устин Филиппович Килин награжден орденом Славы III степени. В реляции о награждении записано: «Младший сержант, наводчик 400-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона У. Ф. Килин во время сражения быстро приводил орудие к бою, вел прицельный огонь по противнику, подбил два фашистских танка и в рукопашном бою лично уничтожил шесть фашистов, чем обеспечил успех боя».

К весне 1945 года Устин Килин дошел до Одера. Позади были Украина и Польша, форсирование Вислы и знаменитый Сандомирский плацдарм. Младший сержант был дважды ранен, и каждый раз возвращался в свою часть. У него, как и у всех фронтовиков, была мечта - дойти до Берлина. Воевал исправно, себя не щадил. За форсирование Вислы командующий 69-й армией в феврале 1945 года отметил его орденом Славы II степени, а за освобождение польского города Лодзь - орденом Красной Звезды. И вот впереди Одер.

Сколько раз мечтал Устин Килин своими глазами увидеть землю, откуда пришли завоеватели. И вот она перед ним.

На противоположном берегу реки стояла аккуратная, с черепичными крышами и небольшим костелом в центре деревушка Вест Кюнесдорф.

Во время подготовки к операции было установлено, что в систему укрепления западного берега реки входило несколько дотов со станковыми пулеметами, ряды колючей проволоки и минные заграждения. Ночью перед боем разведчики из стрелкового батальона скрытно пробрались на вражеский берег и захватили «языка». Им оказался фельдфебель. На допросе он показал, что фашисты ждут главный удар правее деревни километрах в пятнадцати. Там сосредоточены танки и основные силы обороны сектора.

Взвесив все это, советское командование пришло к выводу форсировать реку скрытно ночью, без артиллерийской подготовки и внезапно захватить деревню.

Апрельская ночь выдалась темной, как по заказу. Густой туман окутал и реку, и деревню. Ни выстрела, ни шороха.

- Еще раз проверьте себя, - напутствовал бойцов старший лейтенант. - Чтобы ничто не гремело и не стучало. Услышит противник, тяжело нам придется.

По команде отряд прорыва устремился к реке. Орудие - на лямках, с собой. У берега стрелков и артиллеристов ждали саперы. Все было готово к переправе. Первой на плот вкатили пушку. С ней разместили орудийный расчет и шесть-семь солдат. Едва зашуршала под веслами вода, как берег скрылся в тумане.

Тихо на реке и лишь едва уловимые всплески от весел усиливают напряжение.

Прочертила белую дорожку в туманном небе фашистская ракета. Вслед за ней простучал пулемет. Солдаты на плотах стали усиленно грести к берегу. Пули свистели над головами справа и слева.

Младший сержант приник к панораме. В любой момент он был готов дать выстрел. Но плот неожиданно ткнулся в берег.

Где-то сверху бил станковый пулемет. Ринулись, было, пехотинцы в атаку, да огонь прижал их к земле. Артиллеристы взялись за колеса и метр за метром стали подтягивать орудие ближе к цели. Все отчетливее пулеметная дробь, бьют пули по щиту орудия.

Выстрел, второй - и пулемет замолк. Подбили или хитрят?

- Дайте проверю, - вызвался Килин.

Не успели бойцы слова сказать, как младший сержант с гранатой бросился к пулемету. Два взрыва прогремели один за другим.

Потянул ветерок, и туман стал редеть. Вот-вот рассветет. А деревушка уже рядом. Бегут наши автоматчики к крайним домам - нет на пути никого. Когда же чуть не весь отряд втянулся в мощеную улицу, неожиданно с островерхой крыши ударил пулемет. Побил бы он многих, если бы Килин вовремя не заметил опасность. Всего два снаряда потребовалось, чтобы замолчал вражеский пулемет. Потом выстрелы раздавались с других крыш и из окон. И стрелял Устин из орудия до тех пор, пока не израсходовал весь боезапас.

Деревню отряд занял и задачу выполнил. Пока гитлеровцы приходили в себя, через Одер переправились последние наши подразделения.

Спустя почти двадцать лет вызвал военком Красноярска сержанта запаса Устина Филипповича Килина и вручил ему за проявленные им храбрость и мужество при взятии Вест Кюнесдорфа орден солдатской Славы I степени.

После войны Устин Филиппович работал на угольной шахте в Кировской области, сплавлял лес в Туве, а выйдя на пенсию, переехал на постоянное жительство в Приморский край.