Исторические события / Великая Отечественная война / О наших ветеранах / Полные кавалеры ордена Славы /

Разведчик штабной батареи 812-го артиллерийского полка Алексей Пешков за бои на Донском фронте был награжден орденом Отечественной войны I степени и орденом Славы III степени.

У штабной батареи в артиллерийском полку свои, специфические функции. Ее главная задача — обеспечить безопасность штаба полка. Но вот разгорелся жаркий бой. Связь с подразделением нарушилась. Выяснить обстоятельства поручается разведчикам.

В тот раз бои шли на левом берегу Вислы. Используя выгодную позицию, фашисты оказывали упорное сопротивление. В одну из вражеских контратак группа фашистских автоматчиков просочилась через наши боевые порядки и углубилась в сторону наблюдательного пункта командира артиллерийского полка. Кроме связистов и разведчика Пешкова рядом никого не оказалось, а отходить было поздно. Пришлось занять оборону имеющимися силами.

Фашисты шли группой, держа автоматы на изготовке. Враги не видели наших солдат и потому боевого порядка не принимали. А когда подошли на близкое расстояние, Пешков встретил их длинной очередью из автомата. С другой стороны открыли огонь связисты. Гитлеровцы от неожиданности заметались, стали искать укрытия от огня. Лишь немногим из них удалось скрыться в ближайшем кустарнике.

Спустя некоторое время противник начал артиллерийский обстрел, в результате которого был разрушен наблюдательный пункт. Командир полка оказался раненым. Пешков бросился к нему, оттащил его в безопасное место и сбил огонь с одежды. За мужество, проявленное в бою и спасение жизни командира, приказом командующего 3-й ударной армией разведчик был награжден орденом Славы II степени.

В январе 1945 года наши части, поддерживаемые артиллерийским огнем, вели бои на территории Германии. Подойдя к заранее намеченному рубежу, они стали готовиться к прорыву вражеской обороны. Разведчики принялись выявлять огневые точки противника. Алексей Пешков пробрался на нейтральную полосу, выбрал выгодную позицию, с которой хорошо просматривалась оборона фашистов, и стал наблюдать. По вспышкам выстрелов боец засек два пулемета, противотанковое орудие, стрелявшее прямой наводкой, и минометную батарею. Все это нанес на карту и, вернувшись с задания, передал ее на батарею.

Через два дня началось наступление. Огневые точки противника были уничтожены мощным артиллерийским огнем. В течение двух часов наши стрелковые части взломали первую линию укреплений врага и продвинулись вперед.

В ходе боя отдельные разрозненные группы фашистских солдат оказались в нашем тылу. Ликвидировать их было поручено штабной батарее во главе со старшим лейтенантом Аникиным. Вместе с другими прочесывать местность ушел и Алексей Пешков.

Погода не баловала: накрапывал нудный дождь, а потом потянул северный ветер. Земля покрылась коркой льда. Идти было опасно: под ногами хрустит, слышно далеко. Группа продвигалась осторожно. Шедший впереди Пешков часто останавливался, всматривался в каждый куст, каждую ложбинку. Вскоре он заметил пятерых гитлеровцев, двигавшихся навстречу. Когда фашисты подошли совсем близко, Пешков дал очередь из автомата. Трое гитлеровцев свалились на землю, а двое подняли руки. Таким же образом было взято в плен еще семь фашистов.

Штабной батарее надлежало сменить огневую позицию. Определить ее на местности поручили пятерым разведчикам во главе с Пешковым.

По-прежнему шел мелкий дождь вперемежку со снегом и дул холодный северный ветер. Из-за плохой видимости разведчики, вероятно, сбились с пути, так как в районе предполагаемой огневой позиции увидели фашистов, рывших окопы. Их оказалось около полусотни.

«Что делать? - встал перед Пешковым вопрос. - Попросить подкрепление? Так пока дойдут наши, гитлеровцы могут окопаться». И разведчики решили завязать бой. Они разделились и скрытно стали подползать к противнику. Когда до врагов оставалось каких-нибудь метров тридцать, Пешков метнул гранату. С обеих сторон ударили наши автоматы. Гитлеровцы заметались. Немало их оказалось убитыми, остальные пугливо подняли руки.

Когда батарея сменила позицию, разведчика Пешкова направили в стрелковую часть для связи.

Ночью по лесу Алексей шел осторожно: часто останавливался, прислушивался. Вдруг среди деревьев мелькнули два силуэта. В темноте не разберешь свои или чужие. Пешков спрятался за дерево, взял на изготовку автомат и стал ждать. Фигуры приближались. А когда подошли близко, понял: фашисты. Дал очередь. Один рухнул на землю, а другого разведчик взял в плен.

За бои на территории Германии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года Пешков награждается орденом Славы I степени. Но солдат не успел получить награду: погиб от вражеской пули.

Тихий августовский вечер угасал медленно. Над пасекой, куда меня привело желание встретиться с полным кавалером ордена Славы Семеном Иосифовичем Петрусенко, стоит та успокаивающая музыка пчелиного оркестра, какая бывает слышна только вечером, когда уставшие пчелы, отяжеленные последней ношей, возвращаются в ульи.

Стоим с хозяином пасеки, любуемся природой, беседуем.

Нелегко представить моего собеседника в далекие годы войны. Тысячи километров фронтовых дорог под обстрелом и бомбежкой врага. Не раз ему приходилось смотреть смерти в глаза. Сражался на Кубани, Украине, освобождал Бердичев и Житомир, участвовал в ликвидации Будапештской группировки противника. С боями дошел до Вены.

Петрусенко не провожали в армию, когда началась война. Тех горьких минут, когда с трудом приходилось отрывать от груди плачущую мать, жену и детишек, он избежал, потому что уже служил в армии на Востоке. В январе 1942 года, в труднейшее для нашей страны время, артиллерийское подразделение двинули на Кавказ. В одном из боев Петрусенко был ранен. Подлечившись, он вновь отправился на фронт.

Кубанские плавни поливаются бесконечными дождями. Камыши простреливаются трассирующими пулями. Вода сверху, вода снизу. Самая вездеходная техника вязнет в разбухшей земле, через топи не могут пройти даже лошади. А советские солдаты, перенося на себе оружие и боеприпасы, проходят. Сутками по пояс в воде, они ведут кровопролитные бои, освобождая нашу землю от гитлеровских захватчиков. В одном из таких боев подразделение, в котором служил Петрусенко, помогло основным частям ликвидировать большую группировку врага... За бой командиры и солдаты были отмечены наградами Родины. 25 ноября 1943 года удостоился первого ордена солдатской Славы III степени и Петрусенко.

- Кубань мне запомнилась особенно, - блеснув из-под кустистых бровей голубыми глазами, оживляется Семен Иосифович. - И на войне выпадали тихие часы, и даже дни. Но та тишина была совсем другая, настороженная, зловещая. Так вот, в одну из фронтовых передышек в январе 1944 года меня вызвали в политотдел для вручения партбилета. Когда возвращался в часть, попал под вражескую бомбежку. Но, наверное, в рубашке родился. Ранений было много, а смерть обошла. Нас четверо вместе с отцом на фронт ушло, а вернулись только я и отец.

Война продвигалась на запад: В бою за Ужгород гитлеровцы оказывали упорное сопротивление, цепляясь за каждый дом, подвал, улицу и перекресток. Петрусенко находился с головным подразделением и одним из первых ворвался в город. Из противотанкового ружья он подбил вражескую самоходку, но и сам получил тяжелое ранение.

Как только рана зажила, Семен Иосифович вернулся в часть. На подступах к Дунаю полк завязал бой за деревню Эржибет. Петрусенко одним из первых ворвался на сельскую окраину, вместе с другими бойцами уничтожил более 30 гитлеровцев, захватил 15 вражеских автоматов и три исправных пулемета. За этот подвиг он был награжден орденом Славы II степени.

В последующем наступлении 317 стрелковая дивизия вела бои на Будапештском направлении. Бойцы подразделения расположились у небольшой высоты, занятой врагом. Оттуда по ним ударил вражеский пулемет. Огненные трассы не давали поднять головы.

Петрусенко пополз вперед. На что рассчитывал отважный воин? Фашисты не могли его не видеть и вели по нему огонь. А расчет у Семена был прост и дерзок. Между длинными очередями наступает пауза; в это время происходит перезарядка пулеметной ленты. Пауза длится до пятнадцати секунд. Если заранее подготовиться к броску, за это время можно преодолеть расстояние в двадцать пять - тридцать метров. Две таких паузы дают выигрыш в пятьдесят - шестьдесят метров. На полпути к вершине лежит валун. За ним можно укрыться, передохнуть. А дальше идет мертвое пространство.

Фашисты после первого же его броска, видимо, посчитали, что солдат убит и прекратили стрельбу. А Петрусенко был жив. Он сделал еще рывок и оказался под защитой валуна. Поединок между советским воином и гитлеровскими пулеметчиками был выигран. Когда наши бойцы прибежали на высоту, Петрусенко сидел около разбитого пулемета, а недалеко от него валялись вражеские трупы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР за тот подвиг Семена Иосифовича Петрусенко наградили орденом Славы I степени.

Конец войны застал солдата в Карпатах. Освободив Прагу, наши части ликвидировали засевшие в горах разрозненные, но еще отчаянно сопротивлявшиеся группировки врага. Вспоминая, Семен Иосифович рассказывает:

- Официально война кончилась. Гитлеровская Германия капитулировала, а в Карпатах продолжались бои. Совершив столько злодеяний на нашей земле, фашисты боялись справедливой кары и не сдавались в плен...

Домой Семен Иосифович возвратился с востока в звании сержанта. Полному кавалеру ордена Славы пришлось повоевать еще и с империалистической Японией. Демобилизовавшись, он пошел на службу в органы Министерства внутренних дел и работал в поселке Лиственичном Нижнеингашского района.

И когда случается бывать ветерану среди бойцов, ему есть что рассказать. Он защищал Кавказ, прошел по дорогам Украины, Румынии, Венгрии, Австрии, Чехословакии. На его груди медали «За оборону Кавказа», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», у него хранятся благодарности Верховного Главнокомандующего за освобождение Таманского полуострова, за Карпаты, за взятие Брно, Дьера, Брука и многих других городов. Три ранения, контузия... Но Петрусенко снова и снова возвращался в строй.

Молодым солдатам нужно не только в совершенстве владеть современным оружием; им требуется и моральный настрой, высокие волевые качества, любовь к воинской службе. И у кого, как не у ветеранов, они могут научиться этому! Волнующие воспоминания Семена Иосифовича о фронтовой жизни, о подвигах своих боевых товарищей, о мужестве и находчивости в бою помогают молодым солдатам готовить себя к защите Родины.

Хорошо служил Петрусенко и в органах Министерства внутренних дел, за что награжден медалью «За безупречную службу» всех трех степеней.

Но и уход на заслуженный отдых не прервал связи Семена Иосифовича с коллективом. Надолго он расстается с ним только летом, когда выезжает на пасеку. В остальное же время коммуниста Петрусенко можно встретить то в кабинете замполита, то в Ленинской комнате милиции. Он передает молодым сотрудникам накопленный годами опыт, учит вдумчивому, внимательному отношению к порученному важному делу.

Тимофей Леонтьевич Нижегородов - потомственный хлебороб. Родился и прожил всю жизнь в сибирской деревне. В молодости имел индивидуальное хозяйство, а когда началась коллективизация, вступил в колхоз. В армию призвали только за год до окончания Великой Отечественной войны.

Воевать Тимофею Леонтьевичу довелось недолго, но и за короткое время Нижегородов совершил немало боевых подвигов, показав образцы мужества и отваги. Об этом свидетельствуют боевые награды. 17 августа 1944 года солдат был награжден орденом Славы III степени, а через семь месяцев — орденом Славы II степени. Эти ордена были особенно дороги солдату.

В начале января 1945 года 131-я стрелковая дивизия, ведя наступательные бои, подошла к Висле и приступила к форсированию реки. Небо затянуло густыми облаками, подул холодный ветер. Началась пурга. Бойцы, рассредоточившись, шли по тонкому льду. Тимофей Нижегородов в отделении был старшим по возрасту, и солдаты называли его батей. Когда до берега оставалось совсем немного, фашисты открыли артиллерийский и минометный огонь. Снаряды кромсали лед. Высокие фонтаны с ледяным крошевом обрушивались на воинов, окатывая их холодным душем. Появились первые раненые.

- Только без паники, - подбадривал батя молодых солдат, стараясь казаться совершенно спокойным, действовал уверенно, хладнокровно.

Достигнув берега, передовые подразделения сбили боевое охранение противника и захватили плацдарм, предоставив возможность переправиться основным силам полка. Первый стрелковый батальон, где находился Нижегородов, атаковал опорный пункт противника в деревне Коханов. Бежавший впереди Тимофей увидел, как из дзота чуть правее пронеслись огненные струи. Нижегородов бросил гранату. Пулемет замолк, и солдат спрыгнул в траншею. Уничтожив несколько фашистов из автомата, боец наткнулся за поворотом траншеи еще на трех гитлеровцев. Фашисты подняли руки.

Первая линия траншей противника была взята. Однако фашисты по-прежнему пытались сдержать наше наступление. Они использовали выгодные рубежи на местности, превращали в опорные пункты хутора и отдельные здания, возводили доты и дзоты на перекрестках дорог. Одер стал для наших солдат не только трудной водной, но и огненной преградой. Река вдоль и поперек простреливалась.

Лишь к ночи немного утихло, и передовые наши подразделения начали переправу. Поплыл с бойцами и Нижегородов. Но едва лодка достигла середины реки, как фашисты обнаружили смельчаков. В небе повисли десятки осветительных ракет. Стало светло как днем. Сразу же «заработали» гитлеровские минометы и орудия. Одер вздыбился водными фонтанами, лодку чуть не опрокинуло волной.

- Спокойно, ребята, - приговаривал Тимофей Леонтьевич, сильнее налегая на весла.

Паники не было, лодка причалила к берегу, и бойцы присоединились к своей роте.

Полк настойчиво вгрызался в оборону противника. Его передовые подразделения уже завязали бой за железнодорожную станцию. Нижегородов первым достиг окраины станции и залег у небольшого домика. Присмотревшись, он увидел неподалеку от себя хорошо замаскированный вражеский пулемет. Боец незаметно подполз к нему и бросил гранату. Раздался оглушительный взрыв. Командир роты поднял солдат в атаку и без большого усилия овладел улицей.

После двухчасового боя станция была полностью очищена от фашистов.

- Теперь уже недалеко и до Берлина, - сказал друзьям Нижегородов, закуривая после боя.

Но дойти до логова фашистского зверя ему не удалось. В следующем бою вражеская пуля сразила героя.

15 мая 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Тимофей Леонтьевич Нижегородов был награжден орденом Славы I степени посмертно.

Кузьма Нестеров провел юные годы в далекой северной деревне Зотино бывшего Ярцевского района. О больших городах, железнодорожных станциях и пароходах, бороздящих моря и океаны, он знал лишь по книгам да кинофильмам. И как же хотелось молодому парню посмотреть собственными глазами на этот, как ему казалось, сказочно-чудесный мир. Но обстоятельства складывались так, что он не мог покинуть родных мест.

В январе 1941 года, когда Кузьме исполнилось 18 лет, его призвали служить в армию.

- Наконец сбудется моя мечта! - торжествовал юноша.

Не знал тогда Кузьма, что через полгода большие, многоэтажные дома в городах и железнодорожные станции будут рушиться под фашистскими бомбами и снарядами, а ему с оружием в руках доведется защищать их.

Нестерова зачислили в минометную роту 402-го стрелкового полка 168-й дивизии. Вначале солдатская жизнь показалось Кузьме тягостной: подъем в одни и те же часы, зарядка, учеба, отбой. Но постепенно втянулся в ритм солдатского распорядка.

Когда наступили теплые дни, полк выехал в летние

лагеря. Построили палаточный городок и продолжали учебу. Нестеров был заряжающим миномета, но обучали его всему тому, что требуется знать для ведения стрельбы: материальной части, стрельбе по движущимся танкам и другим целям, глазомерному определению расстояния до цели и многому другому. Шла упорная боевая и политическая подготовка.

Утром 22 июня 1941 года вместо традиционной зарядки объявили общее построение. Затем состоялся митинг.

- Германия напала на Советский Союз!- услышали бойцы.

После митинга быстро сняли палатки и вернулись на зимние квартиры.

Гитлеровское командование рассчитывало совместными действиями финских войск с севера и немецких с запада окружить и захватить колыбель революции Ленинград. Начались тяжелые кровопролитные оборонительные бои, длившиеся до 1944 года.

Когда войска Ленинградского и Болховского фронтов перешли, наконец, в наступление, минометный расчет сержанта Кузьмы Нестерова поддерживал своим огнем стрелковый взвод. Нелегко приходилось минометчикам следовать вместе с пехотой по рыхлому февральскому снегу. Груз тяжелый: двое несли ствол 82-миллиметрового миномета, другие плиту и мины. Шагать нужно было след в след. Снега тут глубокие, по пояс и больше.

- Быстрее, ребята! - подбадривал Нестеров товарищей, и сам брался за стропы волокушки с минами.

Когда подошли к деревне Погореловке, разместившийся на небольшой поляне, белофинны открыли стрельбу из пулемета. Нестеров заметил огненный фонтан, бьющий из крайнего дома.

- К бою! - раздался голос командира.

Расчет быстро установил миномет и открыл огонь. Один за другим последовали взрывы мин, поднимая вверх облака снега, перемешанного с мерзлой землей. Вражеский пулемет замолчал. Подразделение поднялось в атаку, ворвалось в деревню и завязало уличный бой.

Едва минометчики Нестерова оборудовали новую огневую позицию, как враг перешел в контратаку. Белофинны прилагали большие усилия, чтобы выбить взвод из деревни.

В течение дня предприняли пять атак. Они были отбиты, во многом благодаря меткой стрельбе расчета Нестерова.

Фашисты отходили под напором наших войск, но на каждом выгодном рубеже оказывали упорное сопротивление. Особенно трудный бой был за высоту 556. Обойти ее не представлялось возможности. Нестеров открыл огонь по ее вершине - откуда били вражеские пулеметы. Наши солдаты устремились на высоту. Когда пехоте осталось сделать последний бросок, Кузьма перенес огонь на обратный скат высоты, чтобы не допустить подхода вражеского подкрепления.

В этом бою Нестерова ранило. Он забинтовал рану и вместе с расчетом ушел за стрелковым подразделением. Подвиг не был забыт. 24 апреля 1944 года Кузьма Константинович был награжден орденом Славы III степени.

Наступил март 1944 года. Снег растаял, дороги раскисли, обнажились болота. Порой ноги по колено увязали в грязи. Но разве эти обстоятельства могли служить препятствием для советских воинов? Они хорошо помнили тяжелые годы отступления и обороны. Поэтому теперь, когда враг уже отступал, никакие трудности не могли сбить атакующего порыва наших воинов.

В июне 1944 года подразделения полка завязали бой за Выборгское шоссе. Противник пытался любой ценой удержать важную коммуникацию. Стрелковый взвод, поддерживаемый расчетом Нестерова, наступал на населенный пункт, где находился узел сопротивления врага. Несмотря на массированный налет нашей артиллерии, огневые точки противника мешали атаковать советским солдатам. Лишь после минометного обстрела расчета Нестерова советская пехота снова поднялась в атаку, ворвалась в деревню и после короткого боя освободила ее.

Во второй половине дня неприятель решил возвратить потерянный опорный пункт. Завязался бой. У расчета Нестерова кончились мины, и солдаты готовились встретить врага штыками и гранатами.

Действуя, смело и решительно, минометчики вынудили противника отступить. В этом бою сержант лично уничтожил шестерых вражеских солдат. Приказом командующего 21-й армией за смелость и мужество в бою Кузьма Константинович был награжден орденом Славы II степени,

После прорыва блокады Ленинграда дивизию доукомплектовали и перебросили в Прибалтику. Бои там были упорными и тяжелыми, как и под Ленинградом. Нестеров все время находился в передовом эшелоне наступающих, и любой бой, большой или малый, не обходил его стороной.

Кузьма Константинович хорошо помнит небольшой хутор из трех аккуратных домиков. Тогда его расчет израсходовал все мины, а стрелковый взвод, который он поддерживал, не смог выбить противника из хутора. Больше того, фашисты перешли в контратаку. Их было гораздо больше, и, казалось, смерть неминуема. Вот тогда и созрел дерзкий план.

- За мной, за Родину! - раздался звучный голос сержанта.

Расчет бросился за своим командиром. Их было всего трое. И бежали они по небольшой лощинке в сторону, чтобы ударить по врагу с фланга. Вот уже недалеко и вражеские траншеи. Первым заскочил в них Нестеров. Умело, действуя автоматами, бойцы открыли по гитлеровцам ураганный огонь. Те дрогнули и под перекрестным огнем наших воинов стали разбегаться. Тут Нестерова и задела фашистская пуля. Товарищи доставили раненого в санчасть, а оттуда направили в госпиталь. Там его и застала долгожданная победа.

Указом Президиума Верховного Совета СССР за смелость и находчивость в бою, за непреклонную волю к победе К. К. Нестеров был награжден орденом Славы I степени.

Залечив раны, Кузьма Константинович вернулся на родной Север и живет в деревне Ворогово Туруханского района.

Первое боевое крещение Минкасы принял в 1944 году, когда 97-й стрелковый полк 289-й дивизии вел бои на польской земле. В Польше, как и на Украине, август - самое хлопотливое время: начинается уборка урожая, вначале зерновых, затем дозревают ароматные дыни и арбузы, в садах наливаются соком груши и сливы. Нещадно палит знойное солнце, а горячий воздух переливается, словно море, у поверхности земли. Шел по этой земле и Минкасы со своим минометным расчетом, пропыленный дальним походом. В его фронтовой биографии значился уже не один бой. Все их Мухомедзянов выдержал с честью, за что был отмечен орденом Славы III степени.

Очередной бой завязался за железнодорожную станцию Порев. Когда стрелковый взвод, который поддерживал расчет Мухомедзянова, ворвался на окраину поселка, с крыши ударил фашистский пулемет, перерезав путь бежавшим солдатам. Минометный расчет быстро установил плиту на открытой площадке, и Минкасы дал команду «Огонь». После второй мины крыша чуть приподнялась, заскрежетала и, падая, развалилась на части, накрыв гитлеровский пулемет. Взвод начал продвигаться по улице, «выкуривая» фашистов из укрытий, а за ним последовал и расчет Мухомедзянова. Железнодорожная станция была полностью очищена от гитлеровцев.

С каждым боем Мухомедзянов все больше убеждался, что только выдержка и воля способны победить врага. И он воспитывал в себе эти качества.

Наши части с боями продвигались на запад. Серьезным препятствием на их пути к логову врага стал Одер, где гитлеровцы надеялись задержать наступление наших войск. Под прикрытием артиллерийского огня передовое подразделение, а с ним и расчет Мухомедзянова, переправились ночью на противоположный берег реки и, ведя огонь с открытой позиции, обеспечили захват плацдарма.

С рассветом фашисты решили сбросить советских солдат в Одер. Вначале они густо обстреляли берег из минометов, а потом выслали вперед автоматчиков.

- Жарко придется, но любой ценой нужно держаться, пока не переправятся через реку основные силы, -сказал командир взвода.

- Ничего, выстоим, - твердо ответил Мухомедзянов. Фашисты приближались. Однако не надо спешить.

Выдержка и еще раз выдержка. Вот до передней цепи остается не более трехсот - четырехсот метров.

- Огонь! - подал команду Минкасы, и мины, проделав крутую траекторию, рвутся в гуще гитлеровцев.
Одновременно наша артиллерия с противоположного берега повела заградительный огонь. Мины и снаряды образовали перед цепью фашистов сплошной огненный вал. Их сильно поредевшие ряды остановились.

О боевых действиях расчета Мухомедзянова на этом плацдарме в архивных документах сказано очень кратко: «Уничтожено шесть огневых точек противника, три наблюдательных пункта, десятки вражеских солдат и офицеров».

Отважный минометчик награждается орденом Славы II степени.

...Ведя наступление, дивизия подходила к Берлину. Теперь путь нашим войскам преграждала Шпрее. Фашисты оказали здесь еще более упорное сопротивление. Следуя за огневым валом, расчет Мухомедзянова вместе со стрелковым подразделением переправился на другой берег, но пулеметный огонь противника не давал возможности продвинуться дальше. Минкасы устанавливает миномет под прибрежным обрывом, а сам выползает вперед, откуда корректирует огонь. Так были уничтожены два вражеских пулемета. Пехота ворвалась в окопы врага и захватила их. Вслед за ней минометчики выбирают огневую позицию на новом месте.

- Приготовиться к отражению атаки! - предупреждает командир подразделения. Солдаты стали проверять стрелковое оружие, готовить ручные гранаты. Ждать долго не пришлось. Вскоре фашисты открыли минометный огонь, но он не дал ожидаемых результатов: траншеи надежно укрывали солдат от осколков. Потом появились цепи гитлеровцев. Вначале они шли густо, но на подходе рассредоточились и, продвигаясь уже мелкими перебежками, открыли огонь из пулеметов и автоматов.

- Огонь! - взмахом руки командовал Мухомедзянов.

Глухое чавканье миномета перемешалось с голосами наших пулеметов и автоматов. Все же несмотря на губительный огонь, гитлеровцы приближались к окопам. Тогда в ход пошли гранаты. Вот уже группа фашистов бросилась к минометному расчету. Она настолько близко, что вести огонь из миномета бесполезно.

Минкасы первым дал длинную очередь из автомата по атакующим. Бойцы последовали его примеру. Не выдержали гитлеровцы, повернули обратно, а многие остались неподвижно лежать на земле...

Мухомедзянова уже после войны снова представили к правительственной награде. 15 мая 1946 года Указом Президиума Верховного Совета СССР он награждается орденом Славы I степени.

После демобилизации из рядов Советской Армии Минкасы Мухомедзянов уехал жить и работать в Новокузнецк.

Местонахождение не известно.

Когда Андрония Мишуренко призвали в армию и определили в 215-й стрелковый полк 77-й гвардейской дивизии, он, был готов к тому, что придется иметь дело с винтовкой или, в крайнем случае, с пулеметом. Но командир полка, осмотрев внимательно сибиряка, неожиданно спросил:

- За лошадью можете ухаживать?

- Дело знакомое, всю жизнь прожил в деревне.

- Хорошо, - и командир назначил Мишуренко коноводом артиллерийского расчета.

Тогда Андронию Афанасьевичу шел 43-й год. Человек он был грамотный, до войны работал бухгалтером Баженовского совхоза, и, конечно, понял, почему командир определил его к лошадям: из-за возраста. За лошадьми Мишуренко ухаживал добросовестно, быстро и точно отрабатывал команды при занятии огневых позиций. В свободные же часы между боями присаживался к орудию, расспрашивал, как стрелять из него и далеко ли летит снаряд, а затем садился к панораме и наводил орудие на цель. Артиллеристы относились к любопытству деревенского мужика со вниманием и охотно объясняли ему все, что знали сами.

Неловко чувствовал себя Мишуренко, когда начинался бой. Получалось так, что товарищи бьют врага, а он в укрытии держит лошадей. Однако фронтовая судьба предоставила ему возможность показать себя.

В одном из боев, когда артиллеристы ожесточенно отбивали контратаку противника, рядом с орудием разорвался вражеский снаряд, и весь расчет вышел из строя.

- Мишуренко, вывезти орудие с огневой позиции, - последовал приказ командира батареи.

Подъехав к орудию, коновод заметил колонну вражеских автомашин с пехотой.

«Вот когда самому можно ударить по гитлеровцам, - обожгла мысль ездового. Забыв о приказе командира батареи, он привязал лошадь к дереву и побежал к орудию. Снаряды лежали рядом. Мишуренко взял один из них и заложил в казенник, потом покрутил поворотные и подъемные ручки, навел прицел на головную машину. Выстрел! Недолет. Снаряд разорвался метрах в ста от машины. Андроний сделал поправку на прицел Еще выстрел, и головная автомашина вспыхнула, преградив путь колонне.

Меняя прицел, Мишуренко переносил огонь с машины на машину. Гитлеровцы выпрыгивали из них, падали на землю, и многие уже не поднимались, сраженные осколками. А ездовой стрелял и стрелял до тех пор, пока не кончились снаряды.

Мишуренко рукавом гимнастерки вытер с лица пот, смешанный с пороховой гарью.

- Это ты стрелял? - раздался за спиной голос командира батареи. - Молодец!

После минутного молчания он добавил:

- Придется лошадей сдавать, будешь наводчиком!
Утром следующего дня перед строем батарейцев был

зачитан приказ командира 77-й гвардейской стрелковой дивизии о награждении Мишуренко орденом Славы III степени.

Так Андроний Мишуренко стал наводчиком орудия. В боях под Сталинградом его расчет подавил вражеский шестиствольный миномет, разбил два тягача, шесть автомашин с пехотой и уничтожил более шестидесяти гитлеровцев...

В апреле 1944 года 77-я гвардейская стрелковая дивизия в составе 69-й армии 1-го Белорусского фронта
заняла оборону западнее города Ковеля. Главное командование Советской Армии вело подготовку к операции по освобождению Белоруссии. Хотя активных боевых действий не происходило, фашисты все же предпринимали контратаки на наши позиции. Одну из таких вылазок они совершили на участке стрелкового подразделения. Гитлеровцы бросили вперед восемь танков в сопровождении пехоты численностью до двух рот.

Мишуренко стоял у орудия, прильнув к панораме, и держал врага на прицеле. Когда расстояние между танками и орудием сократилось до шестисот метров, был сделан первый выстрел. Головной танк остановился, продолжая вести огонь. Следующими двумя снарядами Андроний вывел из строя вторую машину. Когда же с закрытых позиций ударила залпом наша гаубичная батарея, фашистские танки стали расползаться по полю, а затем повернули вспять. Лишившись прикрытия, фашистская пехота прекратила атаку.

В июле 1944 года, прорвав оборону противника западнее Ковеля, гвардейцы форсировали Западный Буг, опрокинули врага и вступили на территорию Польши. На рубеже населенных пунктов Долько - Мишурен фашисты оказали упорное сопротивление. Начался штурм. Расчет, где был наводчиком Мишуренко, находился в боевых порядках пехоты, поддерживая ее огнем, прямой наводкой подавлял огневые точки противника. В этом бою им были уничтожены три вражеских пулемета и автомашина с автоматчиками.

Мишуренко наградили орденом Славы II степени.

Дивизия продвигалась вперед. Гитлеровцы упорно сопротивлялись, вводили в сражение свежие резервы, предпринимали частые контратаки. Наводчик Мишуренко постоянно находился на самых опасных участках, всегда действовал хладнокровно и сноровисто.

Любой ценой фашисты пытались выбить пехотное подразделение с господствующей высотки. Орудие Мишуренко беспрерывно вело огонь, ствол накалился, а враг наседал по-прежнему. Но Мишуренко не дрогнул. Дрогнули фашисты и начали отходить.

Бой уже затихал, когда у орудия осталось только двое - командир и наводчик. Неожиданно фашисты открыли артиллерийский огонь. Неужели снова предпримут атаку? Вражеские снаряды буквально обложили храбрецов.

- Надо менять огневую позицию, - крикнул командир.

Оба артиллериста выскочили из-за щита, ухватились за колеса и покатили орудие. В этот момент левый бок Мишуренко пронзила сильная боль. Это осколок вражеского снаряда впился в его тело. Но не бросил боец орудия, из последних сил продолжал подталкивать его, пока наконец не была занята новая позиция.

Превозмогая боль, Мишуренко встал у панорамы. Шрапнельные снаряды стали рваться в самой гуще вновь поднявшихся в атаку гитлеровцев. Черным валом взметнулась пыль, смешанная с дымом. Заговорили наши пулеметы и минометы. Фашисты попятились. Когда из орудия был выпущен последний снаряд, Мишуренко получил третье ранение. В бессознательном состоянии его доставили в санитарную часть.

Победа застала Андрония Мишуренко на больничной койке. Там он и узнал об Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении его орденом Славы I степени.

Из госпиталя вернулся Андроний Афанасьевич в сибирскую деревню Сошниково. В этой деревне живут и работают четверо его сыновей.

Почти три года Василий Михалев сражался с немецко-фашистскими захватчиками. Все это время он служил командиром отделения разведки, ходил по тылам противника, приводил «языка». А показания пленных о расположении врага, его огневых средствах во многом предопределяли успех боевых операций.

За успешное выполнение заданий командования и проявленное при этом мужество, в ноябре 1944-го года Михалев награждается орденом Славы III степени. 9 февраля 1945-го года командующий 7-й гвардейской армией прикрепил к его груди орден Славы II степени. Сведения, которые добыл тогда Василий Павлович в тылу у фашистов, сыграли немалую роль в разгроме вражеской группировки.

В марте 1945 года 684-й стрелковый полк 409-й дивизии, где служил Михалев, ведя наступательные бои, подошел к реке Нитра и занял оборону для подготовки к дальнейшему продвижению через водную преграду. Нужно было приготовить переправочные средства, подтянуть тылы, а главное - разведать систему обороны противника на противоположном берегу, найти в ней уязвимые места, установить расположение огневых средств.

Михалева вызвали в штаб полка. Подполковник устало поднял глаза от карты и, подозвав разведчика поближе, провел карандашом по синей извилистой полоске, обозначавшей реку:

- На противоположном берегу, фашисты создали прочную оборону. Нам пока мало известно о ней,— начальник штаба выразительно посмотрел на командира отделения. - Сейчас очень нужен «язык»!..

Стоял солнечный день. Михалев и Козлов лежали неподалеку от реки. Горизонт был закрыт берегом и мелколесьем. Неожиданно ударили вражеские пушки и минометы. От взрывов земля стала покрываться воронками и черными пятнами обожженной травы. Разведчики быстро укрылись в ближайшей воронке от снаряда. Михалев извлек из нагрудного кармана секундомер и попытался по времени от момента выстрела до разрыва снаряда определить расстояние до вражеских батарей...

Стрельба внезапно, как и начавшись, прекратилась. Противник, вероятно, пристреливал зоны заграждения.

Наступила ночь, а с нею и тишина. Но ее время от времени нарушали пулеметные очереди. Над рекой прочеркивали небо десятки трассирующих пуль. Дважды рявкнул в отдалении миномет. Разведчики уже приготовились спускать лодку на воду, но ночную высь распороли ракеты. Сделав крутую траекторию, они начали опускаться, ярко освещая гладь реки, с шипением ткнулись в воду и погасли. Стало еще темнее.

- Придется ждать, пока фашисты успокоятся, - высказал свое решение Михалев.

В тихие часы ожидания в памяти разведчика промелькнула кинокадрами последняя вылазка в тыл врага. Это случилось несколько дней назад. Тогда словно инстинкт приказал ему повернуть голову вправо. Он лежал в засаде, ждал фашиста. А тот, оказалось, сам подобрался к нему. Однако последний рывок сделать не успел. Михалев опередил его.

Разведчики, чутко прислушиваясь, всматривались в противоположный берег, который во тьме будто, приблизился к ним. Вроде бы всплеск воды.

- Неужели фашистская разведка? - шепнул Николай. Присмотрелись - никого не видно. Это рыба играет, что ей до войны! - так же тихо ответил Василий.

- Пора! - сказал Михалев.

Тихо опустили лодку. Взмах весел, очень тихий всплеск воды, и лодка двинулась, в ночную тьму.

«Только бы не вспыхнула ракета», - тревожился Василий. Этого, к счастью, не случилось. Лодка вошла в густые камыши, мягко зашуршали стебли, цепляясь за ее борта. Вот и берег.

Замаскировав лодку, разведчики осторожно поползли на крутой берег. Заметив черную полосу - бруствер, укрылись в густом кустарнике. Ни звука. Где же фашисты?

На востоке забрезжил рассвет, постепенно открывая горизонт. Михалев приложил к глазам бинокль, стал изучать оборону противника и наносить на карту линии траншей, расположение дзотов и дотов. Перед завтраком в траншеях забегали гитлеровцы. Кухня стояла в небольшой лощинке за первыми траншеями, и там скопилось уже немало солдат. Они громко разговаривали.

Так под носом у противника пришлось переждать длинный мартовский день, которому, казалось, не будет конца.

Наступила вторая ночь. Снова в небо врезались ракеты. Вылезать из кустов было небезопасно, и приходилось ждать.

И вдруг... Прямо на разведчиков шел гитлеровец. «Сейчас очень нужен «язык», - вспомнил Василий приказ командира.

Фашист не успел даже крикнуть, как у него во рту оказался кляп.

- Тащи его, я прикрою, - приказал Михалев Козлову.

Храбрецы благополучно прибыли в часть. Михалев передал разведданные и пленного.

Через несколько дней полк форсировал реку и закрепился на противоположном берегу, отвоевав у врага солидный плацдарм.

В начале апреля 1945 года дивизия подошла к Братиславе и завязала бой на северо-западной окраине города. Уличный бой - самый сложный и тяжелый. Фашисты вели огонь из подвалов, окон и чердаков, обстреливали из минометов и артиллерии с закрытых позиций. Заметить вражеские батареи на узких улицах и переулках было невозможно. Тогда Михалев с небольшой группой разведчиков проникает на территорию противника.

Разведчики работают ночью так же уверенно, как и днем. Пробравшись темными переулками, они залегают в развалинах домов, засекают огневые средства противника и сообщают об этом командованию. Вдруг Михалев замечает впереди себя фашистского солдата.

- Надо захватить, пригодится, - шепчет он рядом лежащему разведчику.

Взмахом руки командир отделения приказывает всем оставаться на месте, а сам ползет вперед. Через несколько минут он уже подмял под себя фашиста.

В штабе полка Михалев сообщил разведданные. Пленный подтвердил их и подробно рассказал о расположении своих частей.

Закончилась война. В конце мая 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Василий Павлович Михалев был награжден орденом Славы I степени. Домой вернулся полным кавалером орденов солдатской
Славы. Но мирным трудом заняться не довелось. Фронтовые раны дали о себе знать, и вскоре отважного воина не стало.

Саше Матвееву было девятнадцать, когда таёжная деревня Кожелак, что на говорливой красавице Мане, провожала его на войну. Но фронт был не сразу. После комиссии и распределения он стал курсантом полковой школы. Тогда, осенью сорок первого, неспокойно училось ребятам. Молодые бойцы рвались на фронт.

Боевое крещение Матвеев получил под Смоленском, в составе истребительного батальона рядовым автоматчиком. Никогда не забыть сибиряку, тогда ещё молодому, необстрелянному бойцу, смоленские леса и болота, тот страшный первый бой, страшный от того, что неравный – когда горстка таких же бойцов, как Саша, удерживали натиск превосходящих по численности и вооружению врагов. На этом древнем поле русской земли пролилась и его кровь. Тяжело раненый в плечо, Матвеев нашёл в себе силы вытащить с поля боя товарища, которого постигла бы смерть… Потом, в госпитале, узнал, что фронт его догоняет. Враг рвался к Москве. «Направьте в свою часть», - была первая просьба Матвеева после излечения, на комиссии. Но своей части не было.

Первая задача, которую получил по возвращении в строй Матвеев и его товарищ, было достать «языка». Так сибиряк, охотник из Кожелака стал разведчиком, охотником за «языком». «Языка» бойцы добыли. Да ещё и офицера! Но ценой крови: опять ранило Матвеева. Тяжёлая рана в грудь почти на полгода приковала смелого разведчика к госпитальной койке. Здесь, за городом Горьким, бойцы и командиры, находившиеся на излечении, с волнением, с глубоким переживанием следили за кровопролитными событиями под Сталинградом. Многим из них предстояло влиться в ряды защитников волжской твердыни. Среди них окажется и Александр Матвеев, молодой, сильный организм которого взял своё. И глубокой осенью 1942 года был уже обстрелянный боец в самом пекле Сталинградской битвы. До февраля 1943 года, до ранения, Матвеев уничтожил несколько танков. Но рана, уже третья по счёту, вывела его из строя. И он снова оказался в госпитале, на этот раз в Саратове.

В томительном ожидании тянулись дни и ночи в госпитале. Между тем на фронтах назревали и разворачивались грозные события. Так случилось, что с самого начала войны Александр Матвеев оказывался в наиболее горячих её точках, участвовал в решающих сражениях, от исхода которых зависела судьба Родины. Это битва под Москвой, это Сталинградская битва. А теперь, после излечения в Саратове, его место было на Курской дуге. Александр Матвеев попал в 218-й гвардейский стрелковый полк 77-й гвардейской стрелковой дивизии. Был заряжающим, наводчиком, командиром расчёта 76-миллиметровой пушки. Забегая вперёд, скажем, что в составе этого полка сержант Матвеев дошёл до Берлина, до самой Победы…

Но до победы было ещё далеко. До неё для сержанта Матвеева была битва на Орловско-Курской дуге, участие во взятии Орла, до неё Матвееву надо было пройти с боями Белоруссию и всю Польшу, сражаться под Ковелем, форсировать Вислу и Одер, пролить кровь под Франкфуртом-на-Майне, под Берлином… Всё это было ещё впереди. Впереди ждали его награды.

– О наградах и не думал, – вспоминает Александр Антонович. – Да и не особенно баловали нас ими, особенно в первые годы войны. Но первую награду не забыть, она особенно дорога. Это медаль «За боевые заслуги», которую мне вручили в августе 1943 года за форсирование реки Оки и бой за освобождение Орла.

Орудийный расчёт Матвеева затем храбро сражался на полях Белоруссии и Польши, на немецкой земле. Не упомнить теперь всех боёв бывалому солдату. Но были сражения, которым не выветриться из памяти, не уйти из души, слишком много с ними у человека связано. Одно из таких – бой под Ковелем, когда командир 76-миллиметрового орудия сержант Матвеев поджёг четыре танка и удостоился ордена Славы III степени. Особенно отличился расчёт Матвеева на Польской земле в один из августовских дней 1944 года. Под сильным артиллерийским огнём противника расчёт своим огнём прикрывал продвижение полка. В этом бою за расширение плацдарма Матвеев проявил исключительную личную храбрость и решительность, метким огнём отражая яростные контратаки противника и нанося ему большие потери. А тем временем наша пехота продвинулась вперёд и заняла плацдарм. Расчёт Матвеева уничтожил 3 пулемёта, противотанковую пушку и 16 гитлеровцев. Награда за смелость – орден Славы II степени.

Впереди ещё были бои на территории Германии. «Находясь со своим орудием непосредственно в боевых порядках пехоты, при прорыве сильно укреплённой, глубоко эшелонированной обороны противника, расчёт Матвеева 17 января 1945 года при переходе границы Германии в районе города Штрезь своим метким огнём прикрывал наступающую пехоту. Прорвав оборону, пехота перешла в стремительное наступление, но вдруг задержалась на опорных пунктах врага. Тут-то и выручил орудийный расчёт Матвеева, подавив две огневые точки противника, уничтожив 5 пулемётов, 7 миномётов, 5 автомашин с военным грузом, один тягач, рассеял и уничтожил до ста гитлеровцев», - так писал в представлении Матвеева к ордену Славы I степени командир 218-го полка 69-й армии полковник Евстигнеев.

Одер – последняя река, которую пришлось форсировать Матвееву. За завоевание и удержание плацдарма на западном берегу реки Одер, за смелое отражение 7 атак в девятичасовом бою 13 февраля 1945 года Матвеев получил благодарность Верховного Главнокомандующего. За войну Матвеев получил пять благодарностей Верховного: за прорыв обороны противника из района Ковеля (на границе Белоруссии и Польши); за овладение крупным промышленным центром Росдом; за отличные боевые действия при прорыве обороны противника на западном берегу Вислы. И последнюю – за Одер.

…Отгремели залпы Великой Отечественной. И герой войны Александр Матвеев вернулся к мирному труду в том же Партизанском леспромхозе, где и до войны работал. Многие годы был рабочим, мастером, техноруком. Все ступени прошёл терпеливо и упорно. И стал начальником лесопункта. В этом качестве пришлось поработать затем в Даурском и Предивинском леспромхозах. Вскоре судьбы забросила Александра Антоновича на север, в Енисейский район. Здесь он работал на Ростовской лесоперевалочной базе начальником сплавного рейда. И отсюда же ушёл на пенсию, на заслуженный отдых, действительно заработанный всей жизнью. Но сидеть без дела герой войны не может. Теперь он в общественной работе, всё время с людьми, с детьми в школах, которым очень интересны его фронтовые дороги.

Ветеран ещё в строю. Прошлым летом, когда енисейцы отмечали 75-летие своего района, Александру Антоновичу было присвоено звание «Почётный гражданин Енисейского района». Первый почётный гражданин.

Мы сидим в доме Николая Евгеньевича Литвиненко в селе Миндерла и беседуем о далеком прошлом. Я включил магнитофон. Мой собеседник смутился, а затем спросил:

- Для радио?

- Нет, вместо блокнота.

Литвиненко с минуту помолчал, собираясь с мыслями, а затем рассказал о своей фронтовой жизни. Эта запись и положена в основу настоящего очерка.

Служба связиста на фронте трудная и опасная. В дождь ли, в пургу ли взваливай на плечи катушку с проводом, бери аппарат и иди исправлять повреждение на линии. Бывало, и так: кругом рвутся снаряды и мины, а нужно быстрее обеспечить связь, от которой во многом зависит исход боя. Здесь уж прятаться некогда! Вот такой дорогой, со смертью рядом, и ходил Николай Литвиненко, прибыв в действующую армию в конце 1943 года.

Николай служил связистом в 1253-м стрелковом полку 379-й стрелковой дивизии, которая наступала на Калининском фронте. Сражения были тяжелые. Литвиненко и его товарищ Борис Рокотов из Боготола сидели на командном пункте батальона и поддерживали связь с полком. Линия часто рвалась, и связисты по очереди бегали восстанавливать ее. Сначала все обходилось благополучно. Но вот вдоль провода снова идет Литвиненко. Артиллерийский и минометный огонь противника усиливается. Пренебрегая опасностью, Николай добирается до места обрыва. Только успел он зачистить концы провода, как поблизости разорвался вражеский снаряд. Взрывной волной связиста отбросило в сторону...

Когда Литвиненко пришел в себя, стояла мертвая тишина. Боец хотел подняться, но тело точно налилось свинцом - его невозможно было сдвинуть. Плохо слушающимися руками, напрягая последние силы, он подтянул конец провода, идущего на командный пункт батальона, подключил к аппарату:

- Наверно, ранен, не могу подняться.

Что ответили связисты с командного пункта, он не слышал, в голове стоял непрекращающийся шум. Прибежал Рокотов и хотел помочь.

- Исправляй линию, ко мне потом! – прошептал Литвиненко.

Наладив связь, сибиряк-боготолец поднял товарища и помог ему добраться до санчасти. Пришлось пару недель отлеживаться, пока не прекратилась боль в голове, и не восстановился слух после контузии.

За образцовое выполнение служебного долга связист Литвиненко был награжден орденом Славы III степени.

Ведя наступление на территории Литвы, дивизия вплотную подошла к сильно укрепленному рубежу противника и стала готовиться к штурму. Готовил и сержант Литвиненко своих связистов к предстоящим боям. В назначенный день и час после двухчасовой артподготовки стрелковые подразделения пошли в атаку. Фашисты оказывали упорное сопротивление. Каждый метр отвоеванной земли доставался ценой больших усилий. За шесть дней дивизия продвинулась всего на шесть километров. И все-таки вражеская оборона была прервана на всю глубину. Теперь предстояло идти дальше, не дать опомниться врагу.

Командир полка вместе с другими офицерами отправился на рекогносцировку местности, а за ним потянул связь Николай Литвиненко. Подошли к деревне на нейтральной зоне. Связисты спустились в подвал обгоревшего дома, а офицеры остались наверху. Они внимательно изучали местность и минут через сорок покинули разрушенную деревню. Литвиненко получил приказ смотать связь и вернуться на командный пункт полка. Он отключил аппарат и вдруг услышал крик:

- Фашистские танки!

Связист кинулся к своим. Советские артиллеристы выкатывали орудие для стрельбы прямой наводкой.

- Подноси снаряды! - крикнул один из них Литвиненко, и тот побежал выполнять приказание.

Почти сразу же удалось подбить головной танк. Зато другие открыли прицельный огонь по орудию. Когда Николай снова принес снаряд, двое артиллеристов уже были тяжело ранены, третий сидел за панорамой.

- Заряжай! - как и в первый раз, крикнул он связисту. Литвиненко артиллерийского дела не знал, только в этом бою мимолетно видел, как работает заряжающий, и все же сразу послал снаряд в казенник. Лязгнул затвор, дрогнуло орудие. Снаряд разорвался чуть в стороне от впереди идущего танка. Еще выстрел. И еще
промах. А танк надвигался неотвратимо.

Когда Литвиненко принес последние снаряды, стрелять уже было не из чего и некому. Орудие оказалось разбитым, наводчик лежал на станине мертвым...

- Мне некуда было деваться, - помолчав, продолжал Николай Евгеньевич. - Поэтому я лег у орудия и
затаился. Слышу, неподалеку ползет вражеский танк.
Вот, думаю, и смерть пришла. И вдруг у колеса орудия я заметил две противотанковые гранаты. Сразу полегчало на душе. Я приподнялся на колени и метнул одну за другой обе гранаты. Взрыв на миг окутал стальную громадину. Танк замер, открылся люк, и на землю выскочили трое гитлеровцев. Автомат был при мне. Не раздумывая, я дал очередь. Фашисты рухнули на землю. Потом я услышал рев танковых моторов с нашей стороны...

За этот бой Литвиненко наградили орденом Славы II степени.

Шло время. Военные пути привели Литвиненко к Одеру. Ночью стрелковый батальон форсировал реку и закрепился на берегу. Вместе с командиром батальона шел Литвиненко, держа связь с полком. Утром комбат перенес свой наблюдательный пункт ближе к переднему краю и разместил его в большом барском доме. Сержант подключил аппарат, проверил связь. Работает хорошо. Прибежал посыльный и доложил командиру батальона: к дому приближается группа фашистских солдат. Немедленно сообщили обстановку на командный пункт полка.

- Держаться в любом случае, - последовал ответ.
В доме находились всего семь солдат.

- Я с ординарцем остаюсь внизу, а ты, Литвиненко, с остальными поднимайся наверх, - приказал капитан.

В нескольких метрах перед домом полоса асфальта, за ней - лес, очищенный от кустарника и мелких порослей. Гитлеровцы, прячась за деревьями, открыли огонь из автоматов по овнам. Посыпались стекла. С высоты второго этажа фашисты были отчетливо видны. Литвиненко положил винтовку на подоконник, неторопливо прицелился, выстрелил. Гитлеровец взмахнул руками и рухнул на землю.

Так же метко стреляли бойцы.

Семеро отважных советских солдат успешно защищались. Литвиненко насчитал на асфальте шестнадцать трупов фашистов. Но подходили к концу боеприпасы, патроны.

- Надо доложить об этом комбату, - решил он.

Кубарем скатился вниз. Комбат, как всегда, оставался спокойным. Выслушав Литвиненко, наставительно сказал:

- У советского солдата, кроме патронов, есть еще штык и приклад, гранаты... Так что не робей!

Возвращаясь наверх, Литвиненко услышал за входной боковой дверью подозрительный шум. Он рванул дверь на себя и увидел фашистского офицера. На доли секунды их взгляды встретились. Не раздумывая, сержант ударил офицера в грудь прикладом винтовки...

За окном послышалась сильная автоматная стрельба и знакомый дробный стук советского пулемета.

- Наши подошли! - радостно закричали солдаты, глядя на разбегавшихся фашистов...

Бои уже шли на германской территории. Части уходили вперед, и нужно было срочно свертывать походную связь, чтобы не отстать от них.

Однажды батальон ушел вперед, а связист сматывал провод. Литвиненко подошел к дереву, стал распутывать зацепившийся за ветку провод и не заметил мину, подвешенную фашистами. Когда дернул за шнур, раздался взрыв. Сержанта подобрали санитары.

После демобилизации Николай Литвиненко вернулся в родную деревню, стал работать в совхозе, теперь уже около тридцати лет служит егерем.

Беспокойная у него служба. Дома бывает редко, все в лесу. А участок немалый - двадцать две тысячи гектаров! Нужно уберечь диких зверей от браконьеров, спасать их от голода в зимнее время: накосить сена и развести по лесу, развесить на деревьях березовые веники, а на солонцах разложить куски соли.

Время шло. Все дальше отдалялись годы войны. Но Родина не забывала тех, кто с оружием в руках защищал ее от фашистских полчищ. Однажды Николаю Евгеньевичу сообщили, что он был награжден орденом Славы II степени. По ходатайству Красноярского край-военкомата Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1968 года этот орден был заменен орденом Славы I степени, и Литвиненко стал полным кавалером орденов солдатской Славы.