Исторические события / Великая Отечественная война / О наших ветеранах / Полные кавалеры ордена Славы /

Для Степана Ивановича Трубина река Мана и окрестные леса были знакомы с детства. Он знал все тайные тропинки, весь лесной мир. Ведь здесь прошла его жизнь: рубил лес, сплавлял его по реке, потом работал лесником, охраняя природу, как бесценное народное богатство.

Когда над страной прокатился гром войны, в лесную сторожку принесли повестку из военкомата. Степану Ивановичу шел тогда 31-й год.

Сборы были недолгими. Положил в котомку все необходимое, распрощался с женой и детьми и пошел на сборный пункт.

На фронт Степан Иванович был направлен в 1942 году. Его зачислили в саперный взвод 597-го стрелкового полка 207-й стрелковой дивизии. Это было время, когда наша армия, ведя тяжелые бои с превосходящими силами противника, вынуждена была отходить. Последними отступали саперы. Под вражеским огнем они минировали дороги, взрывали мосты и промышленные объекты, чтобы ничего не досталось фашистам.

Тогда главным было – выстоять, остановить врага. И он был остановлен. Советская Армия погнала фашистов на запад. Теперь саперы шли впереди войск, очищали дороги от вражеских мин и завалов, восстанавливали мосты и переправы. К этому времени Трубин стал опытным сапером и командовал отделением. Основным оружием его был миноискатель. Степан не отводил глаз от магнитной стрелки, которая прыгала вправо и влево, пока наконец не давала короткий сигнал – мина! Опытные руки мастера быстро обезвреживали находку – и путь был свободен. Вначале Трубин считал количество обезвреженных мин, дошел до тысячи и сбился со счета.

В середине 1944 года за проявленное мужество при разминировании вражеской обороны, что дало возможность нашей пехоте продвинуться вперед, наградили Трубина орденом Славы III степени.

Изгнав врага с советской территории, наши войска продолжали наступление. В Германии саперы столкнулись с многочисленными укрепленными узлами сопротивления, опоясанными минными полями и проволочными заграждениями.

Один из таких укрепленных районов располагался вблизи города Звизграцен. Подойдя к нему, дивизия заняла временную оборону для подготовки к последующему наступлению. Командованию стало известно, что враг готовится нанести танковый удар. Чтобы сорвать его, следовало заминировать танкоопасные направления. На выполнение этого задания был послан Степан Трубин со своим отделением.

Ноябрьская ночь дышала холодом. Замерзшая земля покрылась тонким слоем инея. Сквозь серые нагромождения туч едва пробивался блеклый свет луны. Саперы продвигались по нейтральной зоне ползком, таща за собой волокуши с минами. Вот и передний край противника. Именно здесь пойдут вражеские танки. Минеры работают без суеты. Один роет ямки, другой устанавливает в них мины, третий – маскирует. Так заминировали первую полосу шириной до двадцати метров.

Утром, как и ожидали, фашисты обработали передний край артиллерийским огнем. Часть мин взорвалась. А потом на наши позиции двинулись танки.

После взрыва первых же мин несколько вражеских машин вышли из строя. Наша артиллерия и минометы открыли интенсивный огонь. Фашистские танки стали расползаться по полю, их пехота залегла, и атака противника успеха не имела.

Через два дня советские части перешли в решительное наступление. Саперам пришлось снимать свои же мины, чтобы пропустить вперед танки и бронетранспортеры. Трубина наградили орденом Славы II степени.

Чем дальше продвигались наши части в глубь Германии, тем ожесточеннее становилось сопротивление гитлеровцев. Трубин со своими саперами то минировал дорогу, когда переходили к обороне, то разминировал ее, когда наступали. Только во время боев под деревней Субри саперами отделения Трубина за две ночи было заложено и снято около пятисот мин.

Война приближалась к концу. Дивизия достигла пригорода Берлина. На пути стрелкового полка, в котором воевал Трубин, оказалась заминированной главная улица. Подходы к ней простреливались гитлеровцами.

Это было самое опасное задание из всех, которые пришлось выполнять Степану Ивановичу на войне. Когда над пригородом опустились сумерки, саперы поползли вперед. В первые же минуты ранило двоих. Но никто не струсил, не повернул назад. Вскоре почувствовал горячий ожог в левой ноге и младший командир. Однако, превозмогая боль, он продолжал выполнять задание. С ним оставалось теперь только два бойца, остальные были ранены или убиты.

На пути смельчаков встала баррикада. Как ее ликвидировать? Наверняка она начинена минами, а их не разглядеть в темноте.

– Несите снятые немецкие мины, – приказал Трубин саперам/

Мины аккуратно заложили в баррикаду, привязали, бикфордов шнур и отползли на безопасное расстояние. Раздался большой силы взрыв. Заграждение взлетело в воздух. Путь свободен.

Назад Трубин уже не мог двигаться самостоятельно. Он потерял много крови, ослаб. Его тащили на себе товарищи.

Уже после войны за этот подвиг Степан Иванович Трубин был награжден орденом Славы I степени.

Демобилизовавшись из армии, Степан Иванович вернулся в Красноярск. Его снова потянуло в лес. До последних дней своей жизни он охранял заповедник «Столбы».

После окончания четвертого класса Алексей сказал отцу:

– Пойду работать!

Старому рабочему жаль было отрывать сына от школы, но другого выхода не видел. Прокормить большое семейство одному было трудно. Так Алексей поступил в Боготольское депо разнорабочим. Потом он выучился слесарному делу и встал к верстаку. Зарабатывал неплохо. Получку отдавал матери. Нужда отступила.

Когда началась Великая Отечественная война, цех, в котором работал Алексей Толстихин, перевели на выпуск военной продукции. Парня в армию не взяли: выдали бронь. Однако согласиться с этим он не хотел. Не раз ходил в военкомат с просьбой послать на фронт. Но ответ неизменно был один: «Ты выполняешь заказ для фронта и нужен здесь».

Только в июле 1942 года просьбу Толстихина удовлетворили.

С утра до ночи в поле: тактические занятия, строевая подготовка, ползание по-пластунски. А главное – изучение сложного артиллерийского дела.

Как-то после занятий присел Алексей на станину орудия и спросил заряжающего Дубакова из Минусинка:

– Как думаешь, скоро нас направят на фронт?

– Когда закончим учебу, – уверенно ответил тот.

– Надоело гонять пыль по этому полю, стрелять по фанерным танкам и мишеням, – откровенно высказался Толстихин.

С тех пор и зародилась между сибиряками солдатская дружба. А потом судьба долго водила вместе этих двух молодых парней по дорогам войны...

Вскоре Толстихина с Дубаковым отправили на фронт, зачислив в разведроту 113-й стрелковой дивизии, которая вела тяжелые бои на смоленской земле.

Зима на Смоленщине обычно не бывает суровой. Но в тот раз, когда разведчики впервые отправились в тыл врага, разыгралась настоящая снежная буря. В такую круговерть, естественно, легче преодолеть передний край и углубиться в оборону противника. А вот найти «языка» куда труднее. Но бойцам повезло. Через непродолжительное время они заметили занесенный снегом бугор и темное пятно пулеметной амбразуры.

– Обойдем с тыла, – тихо сказал командир.

Разведчики ползком подобрались к траншее, ведущей к землянке. Залегли. Недалеко от дверей стоял фашистский часовой, закутанный в одеяло.

– Ну и чучело! – прошептал Алексей.

–Легче будет снять, – также шепотом ответил командир.

Гитлеровец не успел издать звука, как оказался сваленным на дно траншеи.

Толстихин с другим разведчиком бросился к землянке. При свете коптилки они увидели трех фашистов. Двое спали на топчане, а третий, вероятно, писал домой письмо. При виде советских воинов он не стал поднимать шума и не схватился за автомат, а покорно поднял вверх руки. В землянку вошли еще двое разведчиков, забрали у фашистов оружие, связали их.

Пурга продолжала бушевать, и это было на руку разведчикам. Они благополучно добрались до своей части и сдали «языков».

Для друзей-сибиряков это была первая и последняя вылазка в тыл врага. Вскоре Дубакова назначили командиром противотанкового орудия, а Толстихина – наводчиком.

В марте 1943 года упорные бои развернулись на Харьковском направлении. На участке, где располагалось орудие Дубакова, фашисты пытались вклиниться в расположение наших войск. Но все их атаки были успешно отбиты. Однако налетела вражеская авиация, и под разрывами бомб погибло немало наших воинов. Убило и лошадей, с помощью которых передвигали орудие. Передовые цепи головного батальона вынуждены были отойти на запасной рубеж. В это время из небольшой лощины выползли два вражеских танка.

Толстихин поймал в прицел ближайшую машину и стал ждать, когда она приблизится. Вот уже слышен зловещий рев мотора и лязг гусениц. Снаряд разорвался левее танка. После второго выстрела машина дрогнула и замерла. Из нее повалил черный дым, вспыхнули языки пламени.

Другой танк уклонился от боя, повернул в сторону и скрылся в лощине.

Когда бой закончился, к орудию подбежал связной от командира батареи. Он от имени комбата поблагодарил отважных солдат за верность долгу и передал приказ отойти в расположение батареи.

– А как с орудием? — спросил Алексей-.

– Подорвать! Таков приказ командира, – ответил связной.

Жаль было уничтожать орудие, но что делать? Лошадей нет, на себе не унесешь. Зарядили, насыпали в ствол земли и на длинном шнуре произвели выстрел.

– Прощай, дружище!

Вместо пушки Толстихину дали миномет и назначили командиром расчета. И пошел он дальше по дорогам войны. Участвовал в боях за освобождение Белгорода, на Курской дуге, освобождал Харьков. За мужество и отвагу его наградили орденом Славы III степени...

Стрелковый полк, в котором служили минометчики, подходил к Днепру. Фашисты отчаянно сопротивлялись, вели интенсивный артиллерийский и минометный огонь. Для того чтобы отбросить их за водную преграду, стрелковому полку требовалось собраться с силами, подтянуть тылы.

Полк прикрывало стрелковое подразделение, поддерживаемое расчетом Толстихина. Ночь прошла относительно спокойно. С рассветом гитлеровцы решили дать бой. Но только фашисты приблизились, расчет Толстихина открыл огонь. Затем стали стрелять из автоматов и пулеметов солдаты, Урон противник нес ощутимый, однако продолжал рваться вперед. Позади наступающих вдруг ударил миномет. Осколки сразили наповал подносчика мин рядового Смекаева. Срочно надо было менять место. Минометчики Толстихина, прихватив материальную часть и оставшиеся мины, побежали вправо. Фашистские автоматчики бросились им наперерез. Неизвестно, чем бы кончился этот поединок, если бы наша гаубичная батарея не открыла заградительный огонь.

Спустя несколько дней полк во взаимодействии с другими частями фронта опрокинул неприятельский заслон и с ходу форсировал Днепр. В числе первых, переправившихся через водную преграду, был и минометный расчет Толстихина. За успешное преодоление водного рубежа Алексея Ивановича наградили орденом Славы II степени.

Время стерло в его памяти многие подробности жарких схваток с врагом. А вот бой за югославский город Краугавац Алексей Иванович помнит хорошо.

Фашисты придавали большое значение этому городу как железнодорожному узлу и любой ценой пытались удержать его. Стрелковый полк, поддерживаемый минометчиками, ворвался на окраину города и завязал бой. Толстихин вел огонь с закрытой позиции и разрывов мин не видел, только слышал по телефону одобрительный отзыв командира.

Бой шел уже в самом городе. Толстихин поддерживал теперь штурмовую группу и неотступно следовал за ней. На одном из перекрестков, из дома по наступающим ударил вражеский пулемет. Толстихин засек его и одну за другой послал в то место две мины. Пулемет замолчал. Крыша рухнула и, вероятно, придавила пулеметчиков. Штурмовая группа снова бросилась вперед и захватила несколько домов. Бой не прекращался в течение трех суток. В итоге — фашистский гарнизон был полностью разгромлен.

Уже после победы Толстихину вручили орден Славы I степени.

Домой он вернулся полным кавалером орденов солдатской Славы и снова пошел работать слесарем в Боготольское депо. Выполнял он свои обязанности так же добросовестно, как и воевал на фронте. Сейчас Алексей Иванович находится на заслуженном отдыхе.

В зимнем наступлении 1941 — 1942 годов войска Брянского фронта выдвинулись севернее Орла в район Мценска и там стали готовиться к весенне-летнему наступлению: получали боевую технику, пополнялись личным составом. Вместе с пополнением в 269-ю стрелковую дивизию прибыл и восемнадцатилетний Андрей Тартынский.

Помощник начальника штаба осмотрел коренастую фигуру юноши;

– Откуда?

– Из Красноярска, – ответил Андрей.

– Сибиряки – народ храбрый, куда же тебя определить?

– Прошу направить в разведку! – не задумываясь, попросил Тартынский.

В разведроте Андрей был самым молодым. Пока часть стояла в обороне, проводились занятия по боевой технике, действиям армейской разведки в тылу врага, отрабатывались технические приемы на местности. Затем Тартынский с другими разведчиками стал совершать вылазки в тыл противника. Вначале его оставляли в группе прикрытия. В октябре, при переходе переднего края фашистов, Андрей был ранен. Но через месяц он снова встал в строй. И вновь ранен. Тартынский нес на спине «языка». На нейтральной полосе гитлеровцы осветили его ракетами и обстреляли из пулемета. Боясь, что «языка» не удастся доставить в часть живым, Андрей сбросил гитлеровца на землю и прикрыл собой. Тут и прошила фашистская пуля ему руку. К счастью, кость не была задета. В госпиталь Тартынский идти отказался, ходил на перевязку в медсанбат. А пленного все же доставил, за что был награжден орденом Славы III степени.

Когда наши войска перешли в контрнаступление на Курской дуге, освободили Брянск, Бежецк и продолжали развивать наступление на Сож и Жлобино, 269-я стрелковая дивизия вела тяжелые бои. Тартынский, уже будучи помощником командира взвода, с группой разведчиков на самоходной установке одним из первых ворвался в занятый фашистами поселок. Навстречу из переулка выбежала группа гитлеровцев. Разведчики соскочили с машины и открыли огонь из автоматов. Гитлеровцы заметались, намереваясь скрыться за строениями. На их пути возник фашистский офицер с пистолетом в руке. Он что-то кричал солдатам, пытаясь удержать их от бегства. Тартынский нажал спуск автомата, и гитлеровский офицер рухнул на землю, выронив пистолет.

Продолжая двигаться за самоходкой, разведчики очищали квартал за кварталом, пока поселок не был полностью освобожден от гитлеровцев. Огнем из стрелкового оружия и в рукопашной схватке разведчики уничтожили до 60 солдат противника.

За умелое руководство подразделением, проявленные в бою личное мужество и отвагу, Андрей Тартынский был награжден орденом Славы II степени.

Ведя дальнейшее наступление, части дивизии подошли к городу Рожан. Начался штурм. Тартынский со своим взводом шел в боевых порядках пехоты. Ворвавшись в город, разведчики завязали уличный бой. В ход пошли гранаты.

Вот из окна ближайшего дома ударил вражеский пулемет. Бойцы залегли у ограды. Положение оказалось критическим. Тартынский пробрался между надворными постройками в соседний двор. Он был пуст, а из дома не переставал строчить пулемет. Андрей открыл дверь, сделал несколько шагов, прижимаясь к стене коридора, и метнул в комнату гранату. Пулемет замолчал.

В это время из переулка показались две крытые вражеские автомашины. Увидев советских бойцов, водители бросили машины и попытались скрыться, но метким огнем разведчиков были уничтожены. В машинах оказались полевые радиостанции.

Для Андрея Тартынского этот бой был последним.

После освобождения города командир разведывательной роты старший лейтенант Горшков, представляя Тартынского к награде орденом Славы I степени, писал: «Товарищ Тартынский за время пребывания в роте вырос от рядового разведчика до помощника командира взвода. В боях с немецко-фашистскими захватчиками он показал себя бесстрашным воином. На его счету двенадцать захваченных «языков», две пулеметные точки, автомашина и четыре повозки с боеприпасами, 48 уничтоженных фашистов.

Указом Президиума Верховного Совета СССР Андрей Никитович Тартынский был награжден орденом Славы I степени посмертно.

Отец Николая Сухих летом занимался крестьянским трудом, в зимнее время – охотой. К выслеживанию таежного зверя он приучил и сына. Когда подрос, Николай стал охотником-промысловиком.

В армии Сухих зачислили в роту разведки 313-й стрелковой дивизии. Нелегкая эта служба да и опаснее, чем выследить зверя. Жестокий враг не дремлет, легко попасть в засаду. Разведчик должен быть смелым, решительным, выносливым.

Хотя смелости Николаю было не занимать, все же когда впервые отправился в поиск, он испытал чувство неуверенности. Старший группы, видимо, понял это и сказал, чтобы Сухих шел с ним рядом. Дождь лил в ту ночь как из ведра, и через несколько минут разведчики промокли до нитки. За нейтральной полосой ясно обозначился небольшой бугорок земли – боевое охранение противника. Днем за этим бугорком в стереотрубу хорошо просматривались три движущиеся каски.

Старший группы подал сигнал, и четверо разведчиков, по двое с каждой стороны, блокировали окоп. Дождь усилился. Фашисты натянули над собой плащ-палатку и не замечали никого. Часа через два гитлеровцы стояли перед командиром роты.

Через год Сухих присвоили звание старшины, и он уже сам водил разведчиков в тыл противника.

В марте 1944 года дивизия вела бои в районе Карпат, в местечке Унгены. Группе Николая Сухих предстояло выявить силы противника и его огневые средства. В заранее намеченном месте она перешла передний край обороны фашистов и углубилась в тыл. Луна редко выглядывала из-за туч, и местность плохо просматривалась. Разведчики подкрались к одному из домов деревни. Часового не было видно, однако во дворе стоял мотоцикл. Ясно, что в доме гитлеровцы. Но сколько их?

Старшина с двумя разведчиками осторожно направился к дому. Тихо приоткрыли дверь и ручным фонарем осветили комнату. На полу спал гитлеровец. Разведчики мгновенно скрутили ему руки.

Уже на обратном пути к передовой бойцы наткнулись на минометную батарею. В ход пошли гранаты. Быстро удалось уничтожить всю прислугу. Фашисты всполошились. Затрещали пулеметы, открыла огонь артиллерия. Смотри и запоминай, где расположены огневые точки.

Не прошло и недели, как группа Николая снова уходит на поиски «языка». Теперь разведчики углубились в тыл врага километров на восемь. Сверяя местность с картой, они направились к деревне Пояницков. Но не доходя до нее, обнаружили на опушке небольшого леса домик лесника. Осторожно подобрались к нему. Затаились. Но вот скрипнула дверь, и на крыльце появился гитлеровец. Без кителя, в нижней рубашке. Не спеша он направился в туалет. Лучшего случая и быть не могло. В один миг фашист оказался в руках разведчиков с кляпом во рту. На допросе гитлеровец дал ценные показания.

За успешное выполнение задания приказом командира дивизии старшина Сухих награждается орденом Славы III степени.

Преследуя отступающего противника, дивизия с боями продвигалась на запад. Однако тылы оказались настолько оторванными от головных подразделений, что пришлось остановиться, чтобы дать возможность им подтянуться. Местность наилучшим образом способствовала такому решению: редкий лес с кустарником, неглубокие овраги. Было где укрыть технику и обозы.

Фашисты решили, что у советских войск выдохся наступательный порыв, и они уже не в состоянии продвигаться вперед. Гитлеровцы стали подтягивать стрелковые подразделения и технику для организации атаки. Такие данные авиаразведки надо было подтвердить наземной разведкой. И Николай Сухих с группой разведчиков под покровом темноты пробирается в расположение противника, выбирает там удобное место для наблюдения и маскируется.

Наступило утро. Под яркими лучами восходящего солнца хорошо просматриваются огневые позиции батарей, места сосредоточения танков и пехотных подразделений. Старшина все это наносит на карту, записывает маршруты передвижения войск и боевой техники.

Трое суток разведчики вели наблюдение за противником и лишь на четвертую ночь возвратились к своим, прихватив по пути «языка».

Ночь стояла темной, но Николай уверенно вел разведчиков с накинутыми на плечи немецкими плащ-палатками. Неподалеку от переднего края они заметили траншею, ведущую к дзоту. По сигналу командира полетели гранаты. Дзот ожил. В траншее показались фашисты. Николай со своей группой бросился на них. Схватка быстро закончилась. Более десятка гитлеровцев было уничтожено, а двоих взяли в плен. Разведчики прибыли к своим с трофеями: двумя ручными пулеметами и шестью винтовками.

Вскоре фашисты предприняли мощную контратаку, но она была встречена сильным огнем советской артиллерии. Сразу же удалось вывести из строя несколько фашистских батарей, координаты которых сообщили разведчики. Тогда противник ввел в бой танки с автоматчиками на борту. Наши противотанковые орудия были так искусно замаскированы, что танкисты не замечали их до начала стрельбы. До пяти вражеских машин оказались подбитыми, остальные стали расползаться по оврагам, прячась от огня.

Замысел гитлеровцам не удался. Дивизия не только отразила натиск, но и сама перешла в наступление.

За успешное выполнение задания по разведке Сухих наградили орденом Славы II степени.

Продолжая наступать, дивизия подошла к Одеру, форсировала реку и продолжала бои за расширение плацдарма. На одном из участков наше наступление было приостановлено. Особенно мешал нам огонь фашистской тяжелой батареи, стрелявшей с закрытой позиции. Артиллеристы пытались определить ее координаты по звукам выстрелов, но данные были неточными. Звук смешивался с выстрелами других орудий. Тогда командир роты послал разведчиков с целью обнаружить батарею, а если будет возможно, то и уничтожить ее. Действия разведчиков были согласованы с артиллеристами и передовыми стрелковыми подразделениями.

Ночь стояла тихой. Ни с той ни с другой стороны – ни одного выстрела. Но вот, как было условлено, ударила в стороне наша гаубичная батарея – отвлекающий маневр. Фашисты немедленно открыли ответный огонь. Примерное расположение вражеской батареи Сухих знал и вел бойцов уверенно. Передний край остался далеко позади, и они заметили орудийные окопы и стволы трех пушек...

– Ложись! – взмахом руки скомандовал старшина. Присмотрелись. На огневой позиции тихо. Виднеются только силуэты часовых. Когда орудия оказались почти рядом, в ход пошли гранаты и разведчики стали стрелять из автоматов. Гитлеровцы заметались в панике. Сухих выпустил в небо две красные ракеты – сигнал артиллеристам. Теперь стали быстро уходить, чтобы не оказаться под разрывами своих же снарядов.

– Спасибо, товарищи! – поблагодарил командир дивизии разведчиков.

За этот подвиг Указом Президиума Верховного Совета СССР старшина Сухих был награжден орденом Славы I степени...

Окончилась война- Николай Сухих демобилизовался и уехал жить в город Сокаль Львовской области. Там ему еще пришлось повоевать с бандеровскими бандами и принять участие в коллективизации. Когда же здоровье стало сдавать, он переехал ближе к морю, в Одесскую область. В декабре 1964 года бывшего отважного разведчика не стало.

Местонахождение не известно.

В конце мая 1944 года 242-я гвардейская стрелковая дивизия вела наступательные бои в Херсонской области на Украине. Несколько дней подряд шел мелкий затяжной дождь, дороги раскисли, овраги заполнились водой, вконец промокли солдатские плащ-палатки. Трудно солдатам идти в такую распутицу, сапоги вязнут в грязи, то и дело приходится вытаскивать из нее застрявшие повозки и тягачи с орудиями. Но еще труднее доставалось саперам, когда требовалось сделать проходы в минных полях или проволочных заграждениях. В числе саперов был и Василий Слабченко.

На одном из рубежей, встретив особенно упорное сопротивление гитлеровцев, дивизия перешла к обороне. Нужно было подтянуть артиллерию, тылы и произвести разведку переднего края врага. В дело вступили разведчики. Однако для того чтобы проникнуть в расположение противника, следовало сделать проходы в минных и проволочных заграждениях. Такая задача и была поставлена перед саперами.

Не в первый раз Слабченко предстояло обезвредить вражеские заграждения.

Наступила ночь, и дождь прекратился. Сквозь серые нагромождения туч едва пробивался холодный свет луны. Чем ближе подходили к переднему краю вражеской обороны саперы, тем осторожней становился их шаг, напряженнее взгляд. Последние десятки метров ползли, разгребая набухшую от воды землю локтями.

Вот и первые мины. Едва коснулись их, как в небо взметнулись ракеты. Мертвенный свет выхватил из ночного мрака ряды колючей проволоки, натянутой на колья сразу же за минным полем. Ударил вражеский пулемет, и пули засвистели над головами. На нейтральной полосе начали рваться мины.

«Заметили», – с тревогой подумал Слабченко. Но выстрелы внезапно оборвались, наступила тишина. Одна за другой извлекались из топкой земли мины. Где-то справа действовала вторая группа саперов; одним проходом не обойтись.

Вот и колючая проволока. Слабченко протянул вперед руку с ножницами. Потом повернулся на спину и обрезал еще несколько рядов колючей проволоки.

Когда проходы были готовы, подали сигнал разведчикам. Их поиск оказался удачным. Гитлеровцы, вероятно, полагали, что преодолеть минные поля и колючую проволоку без шума невозможно и поплатились за это.

За время войны Слабченко обезвредил не одну тысячу вражеских мин. Только за месяц наступления на его счету было 280 противотанковых и 160 противопехотных мин.

Сколько надо иметь мужества, чтобы под вражеским огнем ни разу не ошибиться! Самоотверженный труд Василия Григорьевича на войне был дважды отмечен медалями «За отвагу», а 12 июля 1944 года гвардееец был удостоен ордена Славы III степени.

В начале 1945 года дивизия, в которой служил Слабченко, вела упорные бои на территории Германии. Фашисты старались каждый рубеж сделать неприступным для советских войск. Они минировали не только главные магистрали, но и полевые дороги. Сапер во время движения колонны шел впереди, внимательно всматриваясь в каждый лежавший на дороге предмет или выбоину.

– Стой, мины! – нередко предупреждал он товарищей. Пока солдаты отдыхали, саперы занимались разминированием участка дороги, а потом колонна вновь начинала движение. Бывало, ни в одной сводке не упоминалось о бое с противником, а для саперов продолжалось сражение.

Однажды Василий Слабченко вместе с группой разведчиков был направлен в тыл противника для выполнения особо важного задания. Когда бойцы углубились достаточно далеко и стали обходить в тылу у фашистов небольшую сопку, внезапно наткнулись на многочисленную группу вражеских солдат. Несмотря на неравенство сил, бесстрашные воины вступили в бой и победили. Тут сработала одна из суворовских заповедей: «Бей врага смело и напористо, не давай ему опомниться».

Задание командования группа поиска выполнила. Все участники вылазки были награждены, Слабченко был удостоен ордена Славы II степени.

Еще не раз сапер сопровождал разведчиков через передний край неприятельской обороны, ходил с ними по тылам врага. Так было и в тот памятный вечер. Разведчикам предстояло проникнуть в тыл противника, преодолев сильно укрепленную полосу обороны. Слабченко сделал проход в минном поле и ушел вместе с разведчиками, а когда стали возвращаться, то выйти к ранее сделанному проходу не смогли. Пришлось выбирать другое место под вражеским огнем. Впереди полз сапер. На его пути оказались не только обыкновенные мины, но и натяжного действия. Но привычно работали руки. «Скорей»,– торопил он себя. Наконец минная полоса кончилась. Путь свободен! Василий подал сигнал: одна длинная и две коротких автоматных очереди. Сведения, добытые разведчиками, и показания пленных оказались •весьма ценными для принятия решения' о наступлении. 24 марта 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Слабченко был награжден орденом Славы I степени.

После войны Василий Григорьевич вернулся в родные края и до последних дней своей жизни трудился в народном хозяйстве.

В один из июньских дней 1941 года на станцию Абакан пришли провожать на фронт солдат их родные, близкие и знакомые. В людском водовороте сквозь общий шум часто прорывались женские голоса: матери и жены прощались с сыновьями и мужьями.

- По вагонам! - пронеслась команда, и толпа на перроне пришла в движение. Последние объятия, поцелуй, пожатия рук. Илья Семыкин поцеловал мать, жену и детей и тоже, работая локтями, стал пробиваться к теплушке.

Короткий гудок, и вот уже не видно станции.

Молодые солдаты были уверены, что их везут на фронт, и разговор среди них шел только о войне. Но из Ачинска состав повернул не на запад, а на восток.

Миновали Красноярск, Иркутск и Читу и только на Дальнем Востоке эшелон остановился.

- Нас завезли за тысячи километров от фронта, - удивлялись бойцы.

Конечно, они тогда не знали, какая могла возникнуть угроза на востоке и почему там мы вынуждены были держать большую армию.

Только в марте 1942 года Семыкина направили под Москву на Калининский фронт, в 134-ю стрелковую дивизию. Командуя стрелковым отделением, воевал сержант на Смоленщине, под Ровно, форсировал Вислу, Одер и дошел до Франкфурта. На этом большом пути каждый шаг мог стать последним в жизни Ильи. Семыкин воевал беззаветно. За мужество и отвагу, проявленные в сражениях 1943 года, его наградили орденом Славы III степени.

В январе 1945 года дивизия подошла к городу Радом и завязала бой на его окраинах. Чтобы избежать больших потерь, было принято решение бросить в город танковый десант и посеять панику в стане врага. Семыкин посадил свое отделение на танк и вместе с остальными экипажами отправился на выполнение сложного и опасного задания.

Под прикрытием артиллерийского огня танки ворвались в город с флангов. Танк, который сопровождало отделение Семыкина, на полном ходу проскочил дома, где оборонялись гитлеровцы, зашел им в тыл и ударил из орудия и пулемета. Солдаты на ходу соскочили с брони и с криком «ура!» атаковали неприятеля. Для фашистов этот удар был настолько неожиданным и ошеломляющим, что они в замешательстве начали подымать руки. Сорок гитлеровцев пленил Семыкин. Кроме того, было захвачено два пулемета и два миномета.

Столь же внезапно атаковали противника и другие танки. Город был взят.

За умелое руководство отделением в бою и личное мужество 2 февраля 1945 года Семыкин был удостоен ордена Славы II степени.

Продолжая наступление, дивизия подошла к Одеру. На западном берегу реки гитлеровцы заранее построили долговременную, сильно укрепленную линию обороны. На этом рубеже они рассчитывали остановить наступление советских войск. Однако наши части форсировали реку и взломали оборону противника. Вместе с головным подразделением под вражеским огнем переправилось на другой берег и отделение Семыкина. Сержант со своими солдатами бросился вперед. Они ворвались во вражеские траншеи и в жаркой рукопашной схватке завладели укреплением врага. В этом поединке Илья Афанасьевич лично уничтожил девять фашистов.

Ломая сопротивление противника, стрелковая рота подошла к вражескому опорному пункту в деревне Мальков. Бойцы продвигались вплотную за огневым валом артиллерии и минометов. А когда до окопов противника

Оставался всего лишь один бросок, коммунист Семыкин поднялся в полный рост и крикнул во весь голос:

- За мной, за Родину!

Грянуло мощное «ура!». Воины бросились за своим командиром. Семыкин бежал впереди. Вот последние, самые трудные метры перед вражескими траншеями. Илья, метнул гранату и тут же заскочил в окоп,

за ним - его товарищи. Солдаты хорошо изучили тактику боя в траншее: как действовать одному или вдвоем, когда применять гранаты или автомат. Личным примером Семыкин воодушевлял их на ратные подвиги. Даже будучи раненым, он продолжал руководить отделением и уничтожать фашистов.

Все же гитлеровцы не смирились с потерей позиций и вскоре перешли в контратаку. Сержант умело организовал оборону, и враг, понеся потери, вынужден был отойти. Командир отделения был вторично ранен. Ему оказали первую помощь, затем доставили в санчасть, а оттуда в госпиталь.

За проявленный героизм и мужество при форсировании Одера Указом Президиума Верховного Совета СССР Илья Афанасьевич Семыкин был награжден орденом Славы I степени.

После победы Семыкин вернулся в Абакан и приступил к мирному труду. Но подорванное ранениями здоровье ухудшалось. В 1974 году героя не стало.

В подвижной фигуре, несмотря на лёгкую сутуловатость плеч, сохранилась молодцеватая стать. Внимательные, сквозь очки, глаза цепко всматриваются в собеседника, как бы определяя на что тот способен.

Сейчас трудно представить кавалера трёх степеней ордена Славы, кавалера ордена Красной звезды и многих медалей Александра Константиновича Салатова в солдатской гимнастёрке, в полном снаряжении бойца, но боевые награды красноречиво говорят о славном боевом пути война-коммуниста.

Суровые сталинградские дни 1942-43 годов. Не считаясь с потерями, враг старается овладеть городом. В бой брошены отборные фашистские части. Солдаты фюрера, напоенные лживой геббельсовой пропагандой, взбодрённые доброй порцией шнапса, бросались вперёд, но их натиск разбивался о монолитный кулак частей Советской армии.

С одной из оголтелых банд гитлеровцев в первом же бою пришлось встретиться пулемётчику морской бригады Салатову.

Во весь рост численностью до батальона пьяные фашисты без единого выстрела шли в «психическую» атаку. Сначала в отдалении слышались разухабистые выкрики, хохот, а по приближении к нашим позициям всё это замолкало. Сплошная чёрная стена двигалась на наши окопы. Начали отходить назад пехотинцы, которые находились на первой линии.

— Гитлеровцы всё ближе и ближе, – вспоминает Александр Константинович. – Я намертво прикипел к «Максиму». Это был мой первый бой, и я никак не мог решиться стрелять, стрелять в людей. Вот уже фрицы на расстоянии гранатного броска. Я смотрю на их багровые пьяные лица, на их ноги, небрежно попирающие нашу родную землю, и приходит зло. Понимаю, что буду стрелять не в людей, а в зверей, которые не имеют ни чести, ни достоинства.

Простучала длинная очередь, затем ещё и ещё. Открыли огонь ещё два пулемёта. Все фашисты, принимавшие участие в «психической» атаке, нашли свою смерть под меткими выстрелами пулемётчиков.

Орловско-Курская дуга. Перед сражением Александр Константинович Салатов пишет заявление в партийную организацию подразделения с просьбой принять его в ряды большевистской партии. Партийное собрание выносит решение, что воин Салатов достоин быть коммунистом. И снова бои. В одном из них Александра Константиновича тяжело ранило. Бойцы, проходившего второго эшелона сняли с бездыханного окровавленного тела Салатова боевые награды, взяли документы и отправили их в Москву.

Но жизнь крепко держалась в теле сибиряка. Санитары, обнаружив, что боец ещё жив, отправили его в санчасть. А оттуда он был увезён в госпиталь. После излечения – кратковременный отдых и вновь фронт.

Александр Константинович участвовал в Корсунь-Шевченсковской операции, в составе десантной армии освобождал города и сёла нашей страны, выполнял интернациональный долг – громил врага всюду, лишь бы быстрее ликвидировать фашизм.

Сейчас полный кавалер орденов Славы Александр Константинович Салатов живёт в селе Кулижниково, пенсионер. Скупо вспоминает солдат о суровых днях войны.

— Мы защищали страну от фашистского порабощения и мы хотим, чтобы и молодое поколение так же, когда понадобится, твёрдо стояло на защите рубежей нашей Родины, ибо это и есть защита желанного всеми мира.

Всю войну на передовой. Что это такое, могут ответить лишь фронтовики. Григорий Данилович Садовников рассказывает, например, об этом так. Но прежде всё по порядку. Об интересной судьбе этого человека, я узнал недавно. Кавалер орденов Славы всех трёх степеней, всю войну пробыл на передовой – такова была краткая информация, полученная мной.

В небольшой деревеньке Новой Ильинке дом дяди Гриши Садовникова нам указали первые попавшиеся навстречу ребятишки. Ветерана войны тут все знают. Сам он, невысокого роста, седоволосый, встретил нас на крыльце. Говорят, по первому впечатлению можно узнать характер человека. Знакомство с Григорием Даниловичем подтвердило это. Его простота и добродушие шагнули вместе с нами в дом, куда пригласил хозяин, и не покидали его. Григорий Данилович очень хорошо (ему 57 лет) помнит события военных лет. Его воспоминания уводят в тяжелый для нашей страны 1941 год.

Ноябрь. Старший сержант сапёрного батальона Григорий Садовников вместе с другими курсантами Харьковского пехотного училища попадает на фронт под Москву. При взятии Клина солдат получает первое боевое крещение. Многие его товарищи пали там. Разгром главной группировки немцев, направленной на взятие Москвы, явился коренным переломом в ходе войны. Советские войска перешли в контрнаступление.

– Сапёрные части всегда шли впереди, расчищая путь наступающим, – рассказывает Григорий Данилович.

Их было семеро. Семь сапёров, семь друзей из одного взвода, 70 метров земли, поросшей травой, без одного кустика, отделяли их от немцев. Четыре ночи под огнём противника они строили заградительную полосу. Задание было выполнено. Вернулись к своим только двое: раненый командир группы капитан Козлов и контуженный старший сержант Садовников. За проявленный героизм во время выполнения боевого задания Григория Даниловича после выписки из медсанбата наградили орденом Красной звезды и с трёхмесячным кандидатским стажем приняли в члены КПСС. Это были первые его награды.

На выполнение следующей операции Григорий Садовников пошёл коммунистом. Было это в ночь с 25 по 26 марта 1944 года. Сапёрам старшине Салехову и старшему сержанту Садовникову поручалось навести через реку Великую понтонные мосты для переправки пехоты. В помощь им дали шесть человек. Под огнём противника, в ледяной воде сапёры выполнили задание. Полки стрелкового корпуса форсировали реку и заняли огневые рубежи. За проведение этой боевой операции коммуниста Садовникова командование наградило орденом Славы III степени. Его товарищу старшине Салехову не довелось узнать о награде. Он пал смертью храбрых.

В середине лета 1944 года батальон дислоцировался на территорию Латвии. Там шли ожесточённые бои. Как всегда, сапёры шли впереди. Через глубокую и быстроводную Айвиэкстэ пришлось наводить козловой мост. Необходимо было связаться с другим берегом. Наладить связь вызвался коммунист Садовников. Зажав зубами конец телефонного кабеля, он поплыл. Когда до берега оставалось пять-шесть метров, рядом разорвался вражеский снаряд. Тысяча заноз, показалось Григорию, впились в его тело. Собрав последние силы, он рванулся из воды и ухватился за нависший с берега куст тальника.

– Главное, связь была налажена. А вскоре по мосту прошли наши части, – продолжает рассказывать Григорий Данилович.

За Айвиэкстэ он был награждён орденом Славы II степени. В первых рядах, как и подобает командиру, старший сержант Садовников 21 марта 1945 года шёл на штурм маленького города близ Кенигсберга. Семнадцать человек, оставшихся от взвода сапёров за 3 дня разминировали, сняли проволочные заграждения на пути наступающих и вместе с ними в ночь на 21 пошли в наступление. Первый приступ унёс сразу почти целую роту наших бойцов. В городе на чердаках домов засели немецкие снайперы и далеко простреливали открытую местность. Это создавало дополнительное затруднение. С большими потерями город всё-таки был взят, но его ещё нужно было удержать в своих руках до прихода подкрепления.

– Большинство в город вошли раненые. Сами себе делали перевязки и снова брались за оружие. Это был массовый героизм наших бойцов, – вспоминает о тех днях Григорий Данилович.

Город они отстояли. Григорий Данилович сам был ранен в это неравном бою, но не сложил оружия. О том, что он награждён орденом Славы I степени, боец узнал в Лузском военном госпитале Кировской области. Это было уже после окончания войны. В августе фронтовик вернулся на родину, в приволжские степи, вновь стал преподавателем математики в сельской школе.

Как оказался Григорий Данилович со своей семьёй в Сибири? Об этом бы можно не спрашивать. Каждый уголок нашей необъятной страны по-своему хорош. Приехал несколько лет назад Григорий Данилович в Новую Ильинку погостить к брату, понравились ему места здешние. Через год семью перевёз, домик купил, который сейчас знают в деревне все односельчане. В нём и живёт кавалер орденов Славы трёх степеней.

Андрей Пуненко служил санинструктором 238-го стрелкового полка 81-й гвардейской дивизии. Он не ходил в атаку с автоматом в руках, не подбивал вражеских танков, но своим с виду незаметным трудом спас жизни десяткам солдат и офицеров, часто при этом рискуя своей собственной.

Пуненко единственный из медработников в нашем крае удостоен столь высоких правительственных наград. В феврале 1943 года Андрей Алексеевич награжден орденом Красной Звезды. Вторым орденом Красной Звезды он удостоен в августе 1943 года, а орденом Славы III степени - в августе 1944-го.

Чтобы постичь величие подвига этого рядового, давайте представим себе на время ход боя.

Перед вами поле, по которому бегут в атаку сотни солдат. Между ними рвутся снаряды и мины, поднимая черные столбы пыли и дыма. Солдаты падают, встают и снова устремляются вперед. И. вот в этом вихре огня и дыма - санитары с сумками за плечами. Услышав стоны, они подползают к лежащим, разрывают окровавленную одежду, бинтуют раны.

Не всегда удается спасти раненого. Нередко вражеский снаряд или пулеметная очередь накрывают обоих, и они остаются неподвижно лежать на земле.

В мае 1944 года части дивизии, в которой служил Андрей Пуненко, вели бои по прорыву сильно укрепленной, глубокоэшелонированной обороны противника в районе города Тыргул-Фрумов. Санинструктор все время находился в боевых порядках пехоты, под огнем противника оказывал помощь раненым эвакуировал их в тыловую санчасть и возвращался на поле брани.

В одном из тяжелых боев, когда враг превосходил в живой силе и технике, наше подразделение вынуждено было отойти. Разрывом снаряда ранило трех офицеров и несколько солдат. Двигаться они не могли, и им угрожал плен. Пуненко, не раздумывая, пополз к ним на помощь. Каждый метр земли мог стать последним в его жизни, но об этом санинструктор не думал. Спасти офицеров и солдат - эта мысль всецело завладела им. И он их спас. Когда выносил последнего раненого, фашисты были совсем близко.

В том бою Андрей Алексеевич оказал помощь 27 раненым воинам и многих из них вынес с поля боя.

Приказом командующего 7-й гвардейской армией санинструктор Пуненко награждается орденом Славы II степени.

Бои шли уже на территории Венгрии. В декабре 1944 года стрелковый батальон форсировал реку Тисса-Бе и завязал бой. Появились первые раненые. Кто мог, сам приходил на перевязочный пункт, другие же оставались на поле боя, терпеливо ожидая, когда их вынесут. Небольшой плацдарм насквозь простреливался противником. Несмотря на это, Пуненко, рискуя жизнью, не только вынес с поля боя двенадцать тяжело раненых, но и переправил их через реку.

Бой продолжался, Пуненко вернулся в боевые порядки пехоты и вместе с другими солдатами устремился навстречу врагу. В том бою он лично уничтожил двух фашистов.

Когда же атака была отбита, санинструктор начал выносить раненых и оказывать им неотложную помощь.

Всего Пуненко спасено более 60 человек. Они вечно благодарны мужественному санинструктору, воину-красноярцу.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1945 года Андрей Алексеевич Пуненко был награжден орденом Славы I степени.