6 декабря 1861 года первым военным губернатором города Красноярска и енисейским гражданским губернатором император назначает генерал-майора Павла Николаевича Замятнина (9.VI.1805 - 3.V.1879). Причем звание генерала ему присвоили в тот же день, когда был подписан высочайший указ о его назначении в Сибирь. Современники утверждали, что место губернатора выхлопотал для него родной брат Дмитрий, бывший в это время российским министром юстиции. Павел Николаевич Замятнин, по утверждению издателя Л.Ф. Пантелеева, отбывавшего ссыпку в Енисейской губернии в 1860-е годы, был человеком "поразительно ограниченным, взбалмошным, но не злым". Старожилы Красноярска давали губернатору другую оценку. Они вспоминали, что Замятнин был очень добрым, умным человеком, старался, чтобы в губернии развилось образование, улучшилась жизнь бедных людей. Итак, попробуем выяснить, чье мнение наиболее близко к истине.

До назначения губернатором Павел Николаевич несколько лет был полицеймейстером в Москве. Имел ордена Св. Станислава 2-й степени, Св. Анны 2-й степени и 3-й степени с бантом, Св. Владимира 4-й степени. Кроме того, Павел Николаевич имел серебряную медаль за взятие приступом города Варшавы и бронзовую медаль в память войны 1855-1856 гг. У него был польский знак отличия за военные достижения 4-й степени, а так-же знак отличия за беспорочную 15-летнюю службу.

Замятнин родился 9 июня 1805 года в старинной дворянской семье, имеющей свой родовой герб. В службе состоял с 19 лет. В Сибири его денежное довольствие складывалось из жалованья - 2000 рублей, столовых - 2000 рублей, квартирных -1715 рублей, прибавочных - 2000 рублей в год. Итого - 7715 рублей в год.

В Красноярск новый губернатор, по словам первого Енисейского епископа Никодима, приехал 17 февраля 1862 года в 2 часа ночи. Генерала все уже ждали. На почтовых станциях был наведен полный порядок. Чиновники перед новым губернатором стояли навытяжку. Ему это безусловно нравилось, и при первых же встречах он несколько раз употребил любимую им поговорку: "Кто палку взял, тот и капрал". В первый же день Замятин нанес визит епископу Никодиму. Сохранилась дневниковая запись об этой встрече. Вот как ее он описал: "Наш новый губернатор мужчина высокий, живой, лет 50 побольше. Со мною обошелся вежливо н близко: изъявил готовность содействовать мне, в чем будет нужно по службе. Женатый, приехал с женою. Это добрый пример".

Жизнь требовала перемен, и Замятнин с головой сразу же ушел в работу.

Приятные вести приходили из Лондона, где в 1862 году красноярский купец Михаил Константинович Сидоров восхищал европейцев своими экспонатами. Газеты того времени писали: "Россия опять нас удивила. В 1851 году она щеголяла изделиями из малахита, великолепными дверями и столами, ныне же она поражает огромными кусками графита. М.К. Сидоров, выставитель этих кусков графита необыкновенной величины, есть счастливый владелец величайшей и обильнейшей графитной ломки на берегах Енисея в Сибири". Открытие туруханского графита сделало имя красноярца известным всему ученому миру. А ведь спустя год владелец богатых золотых приисков, доходы от которых исчислялись миллионами рублей, стоял раздетый донага перед чиновниками Енисейского губернского совета, которые выполняли приказ "хозяина" - генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева-Амурского узнать, "принадлежит ли Сидоров к скопческим сектам?" В какой еще другой стране мира чиновничья власть могла так безнаказанно унижать человека? Конфликт Сидорова с губернской верхушкой день ото дня разгорался. Не раз городское купечество, чтобы насолить губернатору Замятнину, предлагало избрать Сидорова красноярским городским головою, и в 1865 году оно на этот шаг, наконец, решилось. Однако по представлению Замятнина Министерство внутренних дел кандидатуру Михаила Константиновича отклонило. Городским головою вместо него стал сын Щеголева - Дмитрий Сидорович.

Ннкодим старался сглаживать конфликты, подлаживать все начинания губернатора. К тому же Замятнин был вовсе не таким дураком-самодуром, каким его старались изобразить в своих воспоминаниях Л. Пантелеев и М.К. Сидоров, а также некоторые наши современные ученые.

Польское восстание 1863 года заметно прибавило работы губернской администрации. Партиями шли высланные в Сибирь вместе с помпами французы и итальянцы. Все тюрьмы были переполнены. Красноярский острог, рассчитанный на 400 человек, ухитрился принять 600. Условия содержания не выдерживали никакой критики, некоторые ссыльные от лишений и невзгод умирали. Кое-кто из выживших впоследствии стали знаменитыми врачами, учеными, писателями, журналистами.

В эти жестокие годы попал в красноярский острог итальянец Эмиль Андреоли, чей талант впоследствии будет известен не только всей Италии, но и в Европе. В краевом архиве сохранилось письмопрошение, поданное им и его товарищами на имя губернатора Замятнина, где они писали:

"Взяв во внимание наше положение, в котором мы находились в Тобольской губернии, губернатор нам, французам и итальянцам, приказал выдавать ежедневно по 15 копеек. В Томске нам оказывали эту милость, но по несчастному случаю служитель полиции не был о том предупрежден. В наших бумагах было означено получать нам только 6 копеек в Томске и 3 копейки в Красноярске. Осужденных утром, нас уже отправили из Варшавы вечером, не дав нам времени добыть денег, даже не успели разменять банковых билетов, которые у нас есть. Мы ждали в Томске письма и деньги, но ничего не получили. Мы и так уже сильно испытали в смертоносном климате Сибири и не можем существовать на 3 копейки в день. Мы Вас просим, господин губернатор, принять во внимание причины, здесь изложенные, и приказом выдавать до нашего места назначения 15 копеек в день, которые мы имели летом и которые зимой нам необходимы".

Подписали письмо Эмиль Андреоли, Лючия Менти, Лундр Сароли, Пакома Менти.

Многие ссыльные обращались к Замятнину по различным вопросам: один просили переменить место ссылки, другие - разрешить заниматься педагогической деятельностью.

Ссыльный Сигизмунд Фудаковский, живший в деревне Татарской Погорельской волости Красноярского уезда, просил Замятнина разрешить ему выписывать одну из европейских газет, дозволенных в пределах Российской империи, и получать из Петербурга книги: французских классиков XVIII века, а именно, Расина, Корнеля, Буало, Мольера, Паскаля, Боссюта, Монтеня, летопись Брантома, "Римскую историю" Нибура, "Космос" барона Гумбольда, наконец, сочинения некоторых латинских классиков.

Многие просьбы Замятнин удовлетворял сразу же. Ссыльным французам Луи Пажесу (племяннику известного французского драматурга Клервиля, Жозефу Тиже, Эдмонду Марешалю, Полю Арганте, Антонию Рушоссе он разрешил проживать в Красноярске. Жандармский полковник Борк рекомендует губернатору отменить это решение. Замятнин совет высушивает, но на него никак не реагирует. Тогда Барк доносит шефу жандармов о том, как легко и красиво живут ссыльные французы в красноярских семьях. 24 декабря 1864 года Замятнин получает распоряжение о немедленной высылке из города французов. Ему велено "не допускать на будущее время политическим преступникам проживать в Красноярске". Общественность города этим возмущена. У губернской администрации еще живы в памяти картины, когда в 1862 году женщины Красноярска Ш.3. Латкина, О.В. Сидорова, Е.В. Бострем, шокированные суровым обращением администрации с больным М.В. Петрашевским, явились к Замятнину и высказали ему протест. Последствия этого выступления более всего могли отразиться на судьбе Елизаветы Бострем, муж которой был губернским ветеринарным врачом. Однако губернатор проявил милосердие и не стал мстить этой семье за столь дерзкие выходки жены.

(Сегодня мало кто знает, что врач Федор Иванович Бострем, собрав после сибирской службы немного денег, в 1869 году уехал в Италию, где досконально изучил вопросы, связанные с лечением оспы. Здесь ему удалось собрать, уникальную коллекцию оспенных препаратов. Благодаря упорству и трудолюбию он стал одним из лучших врачей в России, умевших эффективно бороться с ней. Потратив все свои сбережения на опыты по лечению оспы, Бострем разорился. В 1875 году он умер в Петербурге нищим, но 24 тысячи больных им были спасены. -Л.Б.).

Оценивая этот бескорыстный подвиг женщин города, Буташевич-Петрашевский писал, что именно им должна принадлежать монополия на все хорошее в Красноярске.

Влияние Петрашевского на правосознание красноярцев было огромно. Они воочию убеждались в том, что он стремился "не оставлять без протеста ни одного несправедливого, по его мнению, действия администрации". Здесь, в глухой и далекой российской провинции, Петрашевский добивался создания мощного общественного мнения, которое пресекало бы злоупотребления администраторов всех рангов, начиная от сельского писаря и кончая губернатором.

Однако вернемся к конфликту губернатора с французами. Накал страстей все нарастал, и, чтобы его сбить, французы просят Петербург быть к ним добрей и милосердней. Они обращаются к шефу жандармов князю В.А. Долгорукову с письмом, в котором пишут: "Провинившись перед правительством империи в вооруженном восстании и участии в польской революции, мы безропотно несем заслуженное наказание и далеки от того, чтобы роптать на постигшее нас правосудие. Однако, осудив нас, определили, что степень нашего участия в этой революции должна караться только ссылкой, а не ужасной смертью - за то незначительное участие, какое мы принимали в польском движении. Поэтому мы умоляем разрешить нам проживать в городе Красноярске, где имеются люди, знающие наш язык, где мы могли бы, находясь под надзором и работая, добывать средства к жизни. Предписание полиции для нас обязательно, но в деревне, не зная русского языка, без денег, без всяких средств к существованию, и желающие остаться таковыми до последнего вздоха, - мы обречены умереть от голода, тоски и болезней.

Согласно объявленному нам распоряжению мы дали обязательство не учить молодежь, не давать уроков. Даем Вам, князь, наше честное слово, что это обязательство мы выполним".

Полковник Барк, через чьи руки проходила вся переписка, показал письмо Замятнину, но тот уже дал ход распоряжению министра внутренних дел, и французы покинули город. Вслед за этим в Красноярске была закрыта частная школа И.Д. Подлесного, в которой занимались дети 24 красноярских семейств. Общественность города снова была поставлена на ноги. Вспомнили о законе 1828 года, в котором предписывалось в каждом губернском городе иметь свою гимназию. Замятнин, Цикадам, городской голова Щеголев переживали неприятные минуты. Губернатор во всем обвинял жандармского полковника, который искал повсюду крамолу.

Первое покушение на царя Александра II было совершено 4 апреля 1866 года. С этого времени и началась в России охота за жизнью на Великих Самодержцев. Выстрел Дмитрия Каракозова, сделанный у решетки Летнего сада в Петербурге, где царь любил ежедневно совершать прогулки, по одной из версий историков не достиг цели благодаря костромскому крестьянину Осипу Коммисарову, который в момент покушения ударил по руке революционера, державшего пистолет. Спасителя государя сразу же произвели в дворяне. Народному герою Осипу Коммисарову дарили цветы, деньги, звания. В эти дни он стал самым знаменитым человеком в России.

Молва о петербургских событиях долетела до Красноярска через два дня. Еще через неделю дотошные репортеры во всех подробностях описали произошедший случай. На одно обстоятельство, отмеченное в газетах, губернатор Замятнин обратил серьезное внимание и сразу же велел навести справки: действительно ли родители сына-спасителя проживают в настоящее время в его губернии, в селе Назарово Ачинского округа.

Вскоре ему доложили, что в газетах написана правда. Матери Осипа Коммисарова - Евгении Ивановны в живых уже не было. Похоронена она была тут же в Сибири, в селе Назарово Ачинского округа. А через несколько недель, 13 мая 1866 года, Замятнин вскрыл телеграмму, где ему приказывалось срочно доставить Ивана Алексеевича Коммисарова - отца спасителя царя, в Петербург.

Через четыре дня, 17 мая, губернатор Замятнин и отец Осина Коммисарова уже приехали в Красноярск. Встречали их здесь по-царски. Городской голова Дмитрий Сидорович Щеголев преподнес отцу героя хлеб и соль. Повсюду неслась музыка, были завтраки, гулянья. Растроганный таким приемом отец тут же дал телеграмму сыну: "Возлюбленный сынок мой, непременно преклони колена Батюшке нашему Великому государю. Меня на руках носят в Красноярске, а сегодня все городское общество давало мне прощальный обед. Нетерпеливо считаю минуты, когда Бог приведет меня прижать тебя, милый Осипушка, к моему родительскому сердцу".

Иван Коммисаров родился в селе Молвитино Буйского уезда Костромской губернии, где когда-то родился и знаменитый Иван Сусанин. Крестьянин, искусно владеющий мастерством шапочника, был в 1858 году выслан на 12 лет в Сибирь за воровство. Находясь в ссылке, промышлял не только шапочным мастерством, но и конокрадством. Одним словом, был тертым калачом.

Губернатор Замятнин и епископ Никодим, зная эти штрихи в биографии отца героя, от жителей Красноярска тщательно их скрывали. Один только управляющий контрольной палатой молодой 28-летний Василий Иванович Мерцалов, наблюдавший за всей этой комедией, не пожелал принимать в ней участие. Он предупредил губернатора, что никакие телеграммы, рассказывающие о пребывании Коммисарова в губернском городе, посланные им за казенный счет, контрольной палатой не будут оплачены. Дело дошло до того, что жандармский полковник Борк вынужден был об этом инциденте сигнализировать в Петербург. Мерцалов свое слово сдержал. Он не только не оплатил телеграммы, но и был единственным чиновником, кто проигнорировал торжественный обед в честь отца героя, не захотев сидеть за одним столом с проходимцем из Назарово. (Для справки скажем, что Мерцалов Василий Иванович родился в 1838 году, в 1858 году окончил Киевский университет. После Красноярска служил в Рязани, Омске, строил Сибирский университет. В 1902 году был назначен сенатором).

Отцы же города в своем рвении дошли до того, что решили присвоить Ивану Коммисарову звание первого почетного гражданина Красноярска. Тем временем губернатор Замятнин уже сам стал прятаться от назойливого старика. В Томске на героя из Назарово власти вообще не обратили никакого внимания. Однако и в Петербурге Коммисаров-старший настолько разгулялся, что царь вынужден был подписать указ о выселении его из столицы в Нарву. Но и там он не терял времени: в 66 - летнем возрасте женился на 23-летней девице. Узнав про эти неприятные новости, городские власти отменили решение о присвоении звания почетного гражданина Красноярска Ивану Коммисарову.

В то же время по инициативе Замятнина шел сбор средств на приобретение поясного портрета дворянина Осина Коммисарова-Костромского и на устройство в селе Назаровском Ачинского округа богадельни под именем Коммисаровой в честь его покойной матери - Евгении Ивановны.

Портрет предназначался для украшения залы красноярского благотворительного собрания. Он был заказан столичным художникам и уже 8 октября 1867 года был доставлен в Красноярск. Все расходы по его доставке оплатил купец Петр Иванович Кузнецов. Всего же портрет обошелся горожанам в тысячу рублей. Такую же сумму красноярцы послали Осину Коммисарову на покупку для него дома в Петербурге.

Богадельню же строили всем миром: с руганью, с жалобами на постоянную нехватку материалов - то кирпича, то теса, то железа. Несмотря на неурядицы, дело двигалось, и 4 апреля 1868 года Замятинну доложили, что первое образцовое благотворительное заведение в Енисейской губернии открыто. Коммисаровская богадельня могла поместить не более 22 человек обоего пола. Желающих жить в новом заведении было много. Здесь старики в достатке и довольстве могли спокойно коротать свой век. Все в богадельне было с иголочки, начиная с вилок и кончая красивыми зеркалами, привезенными с Нижегородской ярмарки. Обустраивать новое заведение помогали и назаровские крестьяне. Они выделили для богадельни трех дойных коров и 100 колен сена. С соседних деревень сюда везли пудами гречу, муку, мясо, мед. В честь открытия этого дома для престарелых назаровские купцы Шетников, Григорьев, Голощапов и крестьянин Хижинский на свои деньги устроили торжественный обед, который, по словам журналистов, состоял из сытных блюд: щей, каши с мясом и киселя. Открытие прошло торжественно, несуетливо. Кто-то даже прочитал строки из стихотворения Николая Алексеевича Некрасова, посвященные герою спасителя царя:

Крестьянин, кого возрастил
В недрах Руси народ православный.
Чтоб в себе - весь народ он явил
Охранителем жизни державной.

(Литературоведы утверждают, что до конца своих дней великий поэт стыдился этих верноподданических строк, написанных им в минуты душевной слабости. - Л.Б.)

Следствие по делу Каракозова принимало заметный размах. Все новые и новые лица обвинялись в преступном заговоре. Замятнин уже принимал первые партии ссыльных. Среди них были два поляка. Это Павел Петрович Маевский, переводчик стихов Некрасова, Кольцева, романа Чернышевского "Что делать?" на польский язык, и учитель Максимилиан Осипович Маркс. После долгих мытарств по деревням Енисейского округа их, наконец, определяют на поселение в город Енисейск.

Забегая вперед скажем, что Маркс принимал участие в создании Енисейского краеведческого музея. Здесь он занимался метеорологическими наблюдениями, астрономией, математикой. За открытие происхождения космической пыли, сделанное им в Енисейске, он получил золотую медаль Русского географического общества. Маевский привез в Енисейск свою богатую домашнюю библиотеку. Много читал, но, видимо, литературным трудом больше не занимался. В 1905 году он покончил жизнь самоубийством. Многие книги из его библиотеки хранятся сегодня в библиотеке им. А.М. Горького в Красноярске.

В нашей отечественной литературе прочно господствовало мнение, что революционеры 1860-х годов - это люди высоконравственные, честные. Однако очевидцы давали им другие оценки. Например, Козлинина Е.И., хорошо знавшая друга Каракозова Ишутина и его самого, в своих мемуарах писала: "Любовь к молодой девушке необыкновенной красоты заставила Ишутина лезть в герои, он гонялся за славой, готовый купить ее хотя бы ценой жизни. Будь он человеком более культурным, он, вероятно, этой славы и сумел бы добиться. Как ни широко тогда шагала наука, но все же в ней не было ни единой области, которую при упорной настойчивости нельзя было бы еще и еще двинуть вперед. Но в том-то и заключалась трагедия, что таким мелким людям, сереньким недоучкам, наука была еще не по плечу. Горизонты их были до убожества узки, а наука требовала не только упорного труда, но и известной степени умственного развития. Проще и легче людям этого типа прикрываться бутафорией и под флагом политической деятельности выжидать, не подвернется ли где еще кус послаще. А не ровен час попасть и в герои".

Далее Козлинина отмечает, что "Каракозов был серее и еще озлобленнее Ишутина: он хотя и кое-как переполз из бурсы в университет, учиться положительно не мог и, не умея по своей неразвитости ни к чему приспособиться, перекочевывал из одного университета в другой, нигде подолгу не уживаясь. Не перейдя на третий курс, он успел побывать сначала в Московском. затем Петербургском, Казанском, и, наконец, опять в Московском университете, и всюду его угнетала все та же беспросветная нужда. Это и делало его человеконе-навистником, всегда готовым на всякое злое дело, в отместку за свои неудачи".

Наверное, это не очень объективная оценка. Но в архиве Красноярска хранятся сотни дел, где описываются не очень высоконравственные поступки политических ссыльных. Как к этим людям относился Замятнин? У нас пока нет ответа.

Губернатора волновала и судьба подрастающей смены. В городе не было гимназии, а в больших селениях не было даже примитивных школ. Известно, что первым, кто открыл талант подростка Васи Сурикова, был губернатор. Легенда гласит, что при очередном просмотре бумаг Замятнин вдруг обнаружил в них свой портрет. Сходство было до того поразительным, что губернатор сразу же к себе потребовал автора. Вскоре с помощью купца Петра Ивановича Кузнецова юное дарование отправили учиться в Петербургскую академию художеств. В 1867 году за подвиги и труды Замятнин получил от царя Александра II орден Александра Невского с алмазными украшениями.

Подводя итоги деятельности Замятнина на посту губернатора, скажем, что им были открыты в Красноярске две гимназии, а в селах и деревнях 77 народных школ. Чтобы сохранить в памяти земляков имя губернатора, Красноярская городская Дума постановила: "Почтительнейше просить Его превосходительство генерал-майора Замятнина удостоить наше общество принятием на себя звания первого почетного гражданина губернского города Красноярска".