Город стоял перед множеством проблем. Разрешить их мог только думающий, энергичный администратор. Попав в губернаторское кресло усилиями правителя делами Сибирского комитета будущего декабриста Г.С. Батенькова и по протекции князя Кочубея и графа Милорадовича, первый енисейский гражданский губернатор сорокалетний Александр Петрович Степанов (1781-1837) сумел оправдать надежды своих покровителей.
Биография его была типичной для дворян конца XVIII века. Родился 4 мая 1781 года в семье из старинного дворянского рода. В девятилетнем возрасте лишился отца. С 1793 года учился в Московском университетском благородном пансионе, а затем служил в армии. Был в штабе великого полководца А.В. Суворова, который за литературные опыты называл его "маленьким Демосфеном". Александр Петрович был адъютантом при генерале Быкове, здесь-то он и влюбился в его дочь. Мать Степанова была против свадьбы, но он настоял на своем. В 1801 году вышел в отставку, служил в департаменте юстиции. С 1 августа 1804 года занимал должность прокурора в Калуге, участвовал в Отечественной войне 1812 года. После изгнания французов вновь вышел в отставку. И вот после долгого перерыва - служба в Енисейской губернии.
Следует сказать, что до его назначения все хлопоты по формированию новых штатов губернии, его чиновников легли на плечи генерал-губернатора Восточной Сибири А. Лавинского.
С приездом Степанова в Красноярск жизнь города, можно сказать, забурлила. Молодой губернатор часто обращается за помощью к М.М. Сперанскому. Вместе они обсуждают кандидатуры на ключевые посты в губернской администрации.
Степанов понимал, что в первую очередь Красноярску нужны больницы, дома для бедных и убогих. И всю свою энергию, ум, хватку он направляет на решение этих задач.
Уже 2 мая 1823 года в Красноярске открывается Приказ общественного призрения. По случаю этого события Степанов сам пишет объявление. Видимо, это было первое официальное обращение губернской администрации к своим жителям:
"2 мая 1823 г.
Граждане Красноярские!
Государю императору угодно было озарить вниманием своим Город наш, возведя его на степень губернского. С ним вместе получили вы преимущественные открытые знаки Его милости. Знаки сии заключаются в нравах, предоставленных единственно городам управляющим. Посреди вас заключаются ныне места и лицы, которые имеют силу ходатайствовать непосредственно о благе вашем, и предохранять от зла при самом его зарождении, посреди вас существует уже то средство, чрез которое сострадательному сердцу нашего Государя угодно изливать милости и благодеяния на слабое и страждущее человечество. Я разумею, любезные граждане, под сим средством обязанности приказа общественного призрения, открытого нынешнего числа в городе Красноярске, по предписанию Господина Генерал-губернатора Восточной Сибири.
Приказ общественного призрения печется о просвещении умов и сердец, принимает сирот оставленных, доставляет излечение больным, успокаивает престарелых; дает приют увечным и наконец исправляет преступные слабости людей.
Спрашиваю, Граждане Красноярские, не есть ли это предмет, которым научает нас закон Божий? Чтобы, исполняя оные, удостоились мы благословения небес? Спрашиваю вас, не велика ли к нам милость Государя императора, что посылает нам средства исполнять власть и долг Граждан и долг Христиан!
Если это так, то приглашаю вас на встречу к благодеяниям царя и церкви.
Везде можно молиться Богу; но вы строите храмы, чтобы в них молиться совокупно.
Везде можно делать благодеяния: но кто из вас может сам собою и воспитывать чужих детей, и принимать в дом больных странников, и наполнять дома свои убогими? Это невозможно, этого не позволит вам ни ваше имущество, ни самый быт домашний: итак, совокупитесь вместе и постройте храмы для благодеяния. Что бессилен сделать один, то может совершить множество. Воздвигните дома для убогих, для увечных, для страждущих болезнями, для наук, для сирот бедных, оставленных родителями! Воздвигните дома для ваших сограждан, для несчастных и слабых братий ваших!
Есть между вами люди, есть такие, которые могли бы и сами, без помощи других, приступить к строению какого-либо из благодетельных заведений, мною упомянутых, но не всякий имеет столь благородное стремление к добру и пользе своих ближних, как благодетельный мещанин Иван Никитович Яковлев, объявивший желание построить своим иждивением каменный Воспитательный дом.
Я не говорю о том, что готовит ему Творец Невидимый: награды его непостижимы; но мирская власть не упустит столь важный поступок, довести до сведения господина Генерал-губернатора Восточной Сибири, имя Яковлева пронесется с берегов Ангары к берегам Невы. Отец Отечества, наш добрый, возлюбленный Государъ, обратил на него свое внимание.
Вся Россия с радостью узнает, что в отдаленнейших краях ее человек бедный, доселе неизвестный, устремится с деятельною ревностию к благодеянию, едва узнав о средствах, дарованных Государем Императором.
До слуха моего дошло, что Граждане Енисейские давно уже ожидают открытия Приказа общественного призрения, чтоб обнаружить великодушное чувство свое к благодеяниям, стыдно было бы Красноярску пребывать в бездействии. Скажут: Граждане Енисейские гораздо могущественные; но сипа в немощи совершается - живой пример тому бедный мешают Яковлев.
Впрочем, я уверен, что вообще Граждане Красноярские, покрытые благоразтворенным небом, окруженные величественным Енисеем и прекраснейшими своими долинами, столько же будут щедры для человечества, сколько милостив к нам Творец Небесный; уверен, что жители Красноярска, славные искони в отдаленнейших краях России -- своею кротостию, трезвостию и приверженностию к закону Божию, не оставят оказать преданность к милосердному Государю своему, споспешествуя по силе своей к пользе тех мест, кои должны быть учреждаемы, посредством ныне открывшегося в Красноярске Приказа общественного призрения. Все вспомоществования, которые угодно кому будет принести в жертву человеколюбия, должны быть отдаваемы в Градскую Думу, при внесении в список имен сих людей человеколюбивых; Градская же Дума, при своем отношении перешлет их в приказ.
Енисейский гражданский губернатор Степанов".
На призыв Степанова пожертвовать в пользу бедных и сирых - красноярцы откликнулись сразу. Первым подал пример городской голова Иван Гаврилов, внесший в пользу общественного призрения 50 рублей. Всего же на эти благотворительные цели было собрано 545 рублей.
Сдержал слово и купец 3-й гильдии Яковлев - в 1826 году каменное здание для воспитательного дома было построено, при многих храмах были открыты на средства купцов богадельни.
Таким образом, в 1828 году в городе было уже 4 богадельни. Всего же призрен 341 человек, из них 74 умерли, 241 человек выздоровел, а 26 человек продолжали лечение.
В 1829 году красноярский купец И.К. Кузнецов пожертвовал каменный дом для неизлечимых больных.
Степанов не просто говорит, он делает. Губернатор все время в поиске - поле деятельности огромное. Надо все начинать сызнова. Вот он просит помочь открыть в городе первую аптеку. И сразу же на призыв Степанова откликается аптекарь из Нижнего Новгорода Руммель, который готов основать фармацевтическое заведение в Красноярске, пожертвовав при этом для него собственные медикаменты на сумму 2 тысячи рублей. По тем временам деньги огромные.
Губернатор ищет средства для приобретения пожарного инвентаря, работает над новой планировкой города. Он делает все от него зависящее, чтобы расширить состав полиции. Ибо, как считает Степанов, никакие распорядительные меры без ее четкой работы невозможны.
Молодой администратор старается выкроить средства для решения самых наболевших вопросов. Однако, проанализировав городской бюджет, он приходит к выводу, что Красноярск по своим недостаточным доходам поставлен в "страдательное состояние". Над тем, как найти дополнительные средства, ломают голову и в городской Думе, и в полиции. Кто-то предлагает усилить контроль за перевозкой грузов по Московскому тракту, так как многие извозчики, чтобы избежать уплаты налогов, стараются окольными путями объехать Красноярск.
Другие требуют усилить контроль за речным перевозом, где часто бывают случаи мошенничества. Ведь еще Сперанский в 1820 году заставлял городского голову Андрея Терского и городничего навести на переправе порядок. Во-первых, написать на досках и вывесить на обоих берегах Енисея утвержденную городской Думой плату за перевоз. Во-вторых, заставить перевозчиков работать быстро и исправно.
При Степанове красноярцы исправляли тротуары возле своих домов, красили и ремонтировали заборы.
Украшением города был городской сад, который с каждым днем становился уютнее и красивее. Этот зеленый массив, подаренный Красноярску самой природой, приводил в восхищение многих путешественников. Степанов любил этот нетронутый участок дикой тайги. Здесь он знал каждое дерево, каждый куст. Губернатору удалось открыть в городе еще типографию и библиотеку.
У Степанова хватало сил и времени и для решения хозяйственных вопросов, и для занятий литературным трудом. Он всегда был в курсе всех столичных литературных событий, хотя они и приходили сюда с опозданием на целый месяц. Степанов хорошо знал губернию, ее чиновников, крестьян, мастеровых. За 9 лет своего правления не было уголка в этом необъятном крае, где бы не побывал этот любознательный, впечатлительный человек. В некоторых местах он бывал по несколько раз. Куда ни обращал свой взор губернатор - всюду кипела жизнь. В 13 верстах от Ачинска купец Родионов выпускал писчую бумагу, которой пользовались ученики уездных училищ и многочисленные чиновники. В 50 верстах от Красноярска на берегу Качи, на стекольном заводе И.И. Коновалова, делали стекло, бутылки, кувшины, графины, уксусники, рюмки. В Енисейске на полную мощность работал колокольный завод. Звон его колоколов, как отмечали старожилы, был чистым, приятным, органистым.
Набирали силу винокуренные заводы, но их барыши были пока не высоки. А Каменский завод, расположенный невдалеке от Енисейска, работал даже в убыток казне. Завод по тем временам был очень большим. Более 600 человек было занято на нем выработкой спирта. Но водка по тем временам еще ходким товаром не была. Губернатор всячески поддерживал и поощрял пчеловодство, считая, что мед намного нужнее людям, чем спирт.
В Енисейске он любовался кедровым садом, хорошо знал жизнь растений, а в 1824 году в земледельческом журнале опубликовал даже статью "О дикорастущих в Сибири конопле, грече и льне".
Степанов восхищался мастерством ссыльных. Он старался, чтобы в губернии более широкое развитие получили различные ремесла. Следует сказать, что при Степанове в Красноярске выстроены шесть больших домов с просторными усадьбами, которые назывались работными домами. Здесь ссыльные осваивали и совершенствовали многие ремесла. Среди них были плотники и столяры, каменщики и маляры, кузнецы и слесари, медники и серебряники, кожевники и шорники, каменщики и чернорабочие. Здесь изготовляли прекрасную мебель, легкие и красивые экипажи, которые было гораздо выгоднее делать в Красноярске, чем привозить из-за Урала.
У каждого города был свой норов. Наиболее покладистым, степенным казался Минусинск, где до 30-х годов прошлого века не проживало ни одного купца. Город был настолько маленьким, что за три часа Степанов мог каждому минусинцу пожать руку, зайти на чай в каждый дом. Если в Минусинске и Канске проживало около 600 горожан, то в Ачинске - 1140 человек. Город имел две каменные церкви, 336 домов и кладовую для казны. Самым крупным из всех окружных городов губернии считался Енисейск. Здесь только одних купцов проживало более 70 человек. В городе находился каменный гостиный двор, в котором размещалось до 144 лавок. Он имел 19 улиц, два монастыря (мужской и женский), 8 храмов. Жителей в Енисейске было 2800 человек. По своему убранству, красоте, богатству он считался лучшим уездным городом России.
По подсчетам Степанова, в Енисейской губернии было 77 храмов каменных и 24 деревянных. Все они находились в ведении Томской епархии.
Официальная статистика тех лет утверждала, что грамотных в Енисейской губернии всего 1221 человек. Степанов этим цифрам не верил. Он писал, что "не надобно полагать однако же, чтоб Енисейская губерния была вовсе безграмотная. В нее, как и во всю Сибирь, поступает ежегодно такое количество грамотных людей, чего никакие училища по стольку доставлять не в состоянии... Их несравненно более, даже многие из женского пола между крестьянами умеют читать и писать". Это мнение поддерживали многие ученые, путешественники, побывавшие в эти годы в Енисейской губернии. Они отмечали, что "образованность Красноярска идет об руку с образованностью России".
Тем не менее, реальных оснований для такого оптимизма у губернатора было мало. В Канске дом, пожертвованный для приходского училища, стоял пустым - не было педагогов. И это понятно: нигде во всем мире личность учителя не была такой бесправной, как в России. Даже правительственные органы вынуждены были признать, что нищенское положение преподавателей еще тягостнее по тому унижению, которое они часто незаслуженно переносят от грубого общества, не уважающего смиренного и тяжелого труда простого учителя. При таких условиях какой способный и достойный педагог пожелает вступить на это безрадостное поприще, не обещающее ничего впереди, кроме ежедневных тяжких трудов, нищеты и унижения.
В те годы Россия установила своеобразный мировой "рекорд", выделяя на образование по одной копейке на человека. В других европейских странах на эти цели тратилось от 10 до 40 рублей.
Много хлопот доставляла уголовная ссылка. По словам Степанова, в конце 20-х годов прошлого века в губернии проживало около 25 тысяч ссыльных, тогда как государственных крестьян было около 50 тысяч. Чтобы разрешить эту острую проблему, было принято предложение иркутского губернатора Г. Цейдлера, по которому отец, выдававший свою дочь замуж за ссыльного, получал денежное вознаграждение от казны. Но и эта мера успеха не имела.
Больше всего тревожило местную власть поведение осужденных женщин, которых проживало в крае около 4 тысяч. Они были гораздо агрессивнее и опаснее мужчин. Губернатор рассказывает, что "две молодые замужние ссыльные, чтобы не жить с мужьями, подвергли себя дальнейшей ссылке, утопив маленькую девочку: они взяли ее за ноги и вертели головою в проруби, пока она не захлебнулась... Еще две жены ссыльных, чтоб следовать в Иркутскую губернию за своими любовниками, которых сослали туда за новое преступление, убили дряхлого старика. Вообще главное преступление ссыльных женщин, - пишет Степанов, - имеет целью так называемую любовь. Главная цель мужчин, в их плутовствах и злодеяниях, есть - приобретение".
Начальник губернии твердо верил, что нравы общества могут исправить только просвещение, литература и искусство. Он часто бывал в уездном училище Красноярска, где призывал молодежь учиться музыке, живописи, архитектуре и словесности. В 1823 году губернатор основал в Красноярске ученое общество под названием "Беседы о Енисейском крае". Однако не получив официального разрешения на его деятельность, пришлось самораспуститься.
В 1828 году в Москве выходит "Енисейский альманах" - первый литературный сборник красноярских литераторов.
Хотя книга вышла в свет мизерным тиражом в 75 экземпляров, столичная критика ее сразу заметила. Петр Вяземский писал, что красноярские авторы показали, что они умеют "хорошо и дельно говорить о провинции своей". Участие в альманахе принимал и сам губернатор: ему принадлежит краеведческая статья "Путешествие в Кяхту из Красноярска". Как видим, главный администратор края пытался не только благоустроить город, но и обновить его духовно.
Многие исследователи и современники подчеркивали, что Степанов умел окружить себя людьми умными, порядочными. Среди них - статский советник И.И. Гадкий, занимавший пост председателя губернского правления, коллежский секретарь Николай Петрович Фролов, чиновники для особых поручений, коллежский асессор Карл Федорович Рейнбот, А.И. Соколовский, председатель енисейской казенной палаты Иван Семенович Пестов, выпустивший впоследствии книгу "Записки об Енисейской губернии Восточной Сибири 1831 года" (М., 1833). И по сей день эта краеведческая работа является одной из лучших книг о нашем крае.
В доме губернатора на обедах часто бывали чиновники И.Г. Родюков, И.И. Коновалов, И. Петров, А.К. Кузьмин. Особым покровительством А.П. Степанова пользовался председатель губернского суда, кавалер орденов Святого Владимира 4-й степени. Святой Анны 4-й степени, кавалер императорской серебряной медали 1812 года надворный советник Алексей Иванович Мартос, выпустивший в 1827 году в Москве "Письма о Восточной Сибири". Заметим, что почти все лица из окружения губернатора были не лишены литературных способностей.
Видимо, Степанов хорошо понимал, что толковое окружение не только создает ему дополнительный авторитет, но и помогает каждодневно решать все новые и новые вопросы.
Губернатор обладал смелым и решительным характером. Так, объезжая свои владения с очередной ревизией, он запретил волостным писарям получать огромное по тому времени жалованье - 1000 рублей в год, мотивируя это тем, что, чем домогательство писаря на жалованье умереннее, тем он проще, и общество через это спокойнее.
Имел Степанов и дипломатический талант. Особенно ярко это проявилось в его политике по отношению к малым народностям: хакасам, эвенкам, ненцам и другим коренным жителям этого обширного края. Губернатор делал все от него зависящее, чтобы эти племена не растеряли свою самобытность, свой язык и обычаи. В 1824 году он составляет "Наставление", обращенное к малым народностям, где пишет: "Там только бывает добро и спокойствие, где есть хороший порядок. Когда человек дурного и развратного поведения, тогда он всегда беспокоен и несчастлив".
Далее губернатор продолжает: "Доселе вы принуждены были по делам своим хлопотать по судам, не зная ни законов, ни языка русского, доселе с унижением и трепетом стаивали вы по целым неделям и месяцам на крыльцах наших судилищ; но ныне ваши дела должны разбираться в улусах, родоначальник и князцы кругом огня в юртах своих или под небом чистым, судом на родном языке по правам предков, как отцы, как старшие братья своих родовичей. А за таковые милости царские должны вы жить мирно, честно, взносить малые подати и повинности ваши в назначенные сроки бездоимочно, и повиноваться земскому исправнику... К нему-то и должно относиться донесениями Кизыльская Степная Дума (главный орган местного самоуправления хакасов - Л.Б.) и ходатайствовать о пользе родовичей. Не воспрещается ей также писать и в Красноярск, прямо на имя губернатора или в Губернский Совет".
Приведенный фрагмент показывает, что Степанов обладал талантом просто и образно рассказать о самом главном. Деловые бумаги губернатора - это своеобразный сплав литературного языка и казенного сухого слога. Написаны они были на одном дыхании, в них всегда чувствовался морализаторский тон. За сухими административными формулировками Степанов старался показать разнообразие жизни, разбудить дремлющего чиновника и призвать его к немедленному созиданию. Влияние губернатора на подчиненных было огромно. Многие из них, подражая Степанову, тоже составляли свои наказы, инструкции... Например, красноярский городской голова Иван Гаврнлов написал "Наставление" мещанину Семену Бардохоеву, который отвечал за перевоз через Енисей. Пункт за пунктом городской администратор учит его, как надо вести дело: "Первое - это иметь неослабное наблюдение за перевозчиками, чтоб они завсегда находились на месте без отлучки, чтобы не пили, не дрались, не затевали между собой разных ссор, а если что случится из ряда вон выходящее, то докладывать без промедления городскому голове".
Губернатор был очень религиозным человеком. Как-то, услышав в Покровском соборе проповеди священника Фортуната (в миру Фортуната Ивановича Петухова), Степанов захотел с ним познакомиться поближе. Вскоре это общение губернатору так понравилось, что он пожелал быть его духовным сыном и просил посещать его губернским дом всегда в свободное от занятий время для суждения и бесед. Фортунату также предложили место смотрителя в казачьем училище, которое открылось усилиями неутомимого губернатора. (Впоследствии священник Петухов дослужился до сана архимандрита).
С 26 апреля 1831 года Степанов оставил должность енисейского гражданского губернатора. Многие красноярцы откровенно жалели, что край лишился такого талантливого администратора. В память о Степанове красноярцы назвали один из переулков города его именем, Говорят, что призвание - душа всякой деятельности. И если это так, то Александр Петрович Степанов был губернатором по призванию.
С 1831 года он живет в селе Троицком Калужской губернии. Настроение у него подавленное, но он продолжает работать - сочиняет стихи, романы "Тайна", "Постоялый двор", обрабатывает материалы и пишет свой двухтомный краеведческий труд "Описание Енисейской губернии". Видимо, в эти дни у Степанова родилась такие строчки:
Злые люди пусть смеются,
Клевета готовит яд,
Пусть заслуги остаются
Без вниманья и наград.
Он всегда верил, что справедливость обязательно восторжествует, что "против злобы правда есть". Мы не знаем точно, почему губернатора отстранили от должности. Одни исследователи утверждают, что за мягкое, гуманное отношение к декабристам, другие - из- за ссоры с петербургскими вельможами.
Красноярский историк Г.Ф. Быконя выдвигает наиболее аргументированную и правдоподобную версию. По его мнению, Степанова сняли с должности за то, что он заставил городскую Думу из своего запасного капитала заплатить недоимки городской бедноты. Это и послужило формальным поводом для смещения Степанова с губернаторского поста.
В 1833 году Степанов закончил работу над большой философско-публицистической статьей "Об обязанностях губернатора", написанной в форме письма к другу. Текст ее начинался со слов: "Ты сообщаешь мне приятную новость, что определен губернатором в К..."
Судя по всему, работа эта не была опубликована. Наверное, потому, что в ней отсутствовали конкретные факты, имена, события. А может, и потому, что многие положения этой статьи для редакций журналов не представлялись интересными.
Степанов пишет; что губернатор должен быть честным, много работать, любить сирых и убогих, поощрять науки и искусства и непременно иметь университетское образование. Александр Петрович гордился, что жизнь его прошла по принципу - не губерния существует для него, а он для губернии.
Конечно, такие рассуждения в 1840-е годы назвать оригинальными уже было нельзя. И еще. В статье отсутствовали исповедальность, динамика и энергия слога, которые всегда были присущи стилю Степанова. Видимо, какой-то внутренний цензор не давал отставному губернатору сказать что-то свое, неповторимое, значимое, которое могло бы приковать внимание читающей российской публики. Создается впечатление, что статья была не выстрадана, а вымучена, настолько вялой и необразной она кажется сегодня.
Практически к этому же выводу приходит историк Н.К. Чернышова в статье "Общественно-политические взгляды А.П. Степанова". Анализируя неопубликованную степановскую рукопись "Об обязанностях губернатора", она подчеркивает, что он за время службы в Сибири пришел к убеждению: дело не в том, что нет хороших законов, а в том, "что существующие некому выполнять". Степанов к тому же наивно полагал, что искоренить все злоупотребления чиновников и местных властей может только один честный высоконравственный губернатор. Изучив огромное литературное и публицистическое наследие енисейского губернатора, Чернышова убеждает нас в том, что Степанов был настоящим русским патриотом. "В таких заявлениях, как "тошно жить в России... Нет человека, с кем бы слово сказать путное. Еду за границу", Степанов видел, по словам историка, воплощение злобы и глупости. Он одним из первых в России поддержал зарождающееся русское славянофильство.
Наверное, поэтому вышедшую в 1835 году его книгу "Енисейская губерния" некоторые ученые встретили довольно прохладно. Для многих же россиян она стала открытием Сибири. Рецензент журнала Министерства народного просвещения писал, что Степанов "осветил доселе для нас темный угол".
Заканчивалась же рецензия такими словами: "Книга Степанова - явление утешительное и, к сожалению, редкое в нашей литературе. Желаем от всего сердца, чтобы поданный им пример имел как можно больше последователей".
Труд этот в числе других 27 работ был выдвинут на присуждение Демидовской премии.
Но рецензирующий книгу Степанова академик Карл Федорович Герман в восторге от губернаторского сочинения не был. В своем отзыве он писал, что у губернатора были замечательные условия для написания книги, что и ездил он по губернии по "превосходным дорогам с величайшими удобствами без всякой опасности" и имел возможность все лично проверить, используя свое служебное положение.
Стараясь умалить значение книги Степанова, академик пишет: "Можно было бы по всей справедливости многого ожидать от него". Дав таким образом понять Демидовской комиссии, что гора родила мышь, Герман заявляет, что если бы путешественники Г.Ф. Миллер, С.Г. Гмелин, И.Э. Фишер, П.С. Лаплас при своих ученых познаниях находились в таких же привилегированных условиях, как енисейский губернатор, то они, конечно, "далеко затмили бы автора".
Своими недоброжелательными выводами академик пытается принизить литературный и научный подвиг губернатора. Между строк Германа отчетливо сквозит мысль: как ученый Степанов - ничто. Однако не заметить достоинств книги все же было нельзя. Особенно ярким и образным у Степанова получился рассказ о ссыльных. Даже Герман был вынужден признать, что еще ни один писатель до него не говорил о сем предмете. Степанов впервые ввел этот материал в область статистики.
И все-таки заключение Демидовской комиссии было для конкурсанта не очень радостным. Последний абзац рецензии гласил: "Автор, бесспорно, человек чрезвычайно образованный, тщательно наблюдал все, что было ему доступно, и добросовестно передал читателям собранные им сведения, но со всем тем он составил сочинение, которое должно почесть только предварительным трудом для будущего полнейшего ученого описания тамошнего края".
Вот так, одним росчерком пера, академик Герман выводил труд Степанова из дальнейшей конкурсной борьбы. Он сумел убедить членов комиссии, что нельзя за описание одной только губернии присваивать, полную Демидовскую премию. Академия наук это мнение ученого-статистика поддержала.
В 1835 году за книгу "Енисейская губерния" Степанову была присуждена второстепенная Демидовская премия по разделу "Статистика" в сумме 2 тыс. 500 руб. В этом же году труд бывшего губернатора отметил Николай I, наградив его бриллиантовым перстнем.
Вскоре Степанов становится саратовским губернатором, но на этом поприще он пребывает недолго. 25 ноября 1837 года Александра Петровича не стало. Его похоронили в родовом именин, в селе Троицком Мещерского уезда Калужской губернии.
В 1961 году, как рассказывают краеведы, пьяный тракторист заехал на кладбище и сильно повредил гранитный памятник, установленный Александру Петровичу Степанову его сыновьями.
В русском биографическом словаре, изданном в 1909 году, семейству Степановых отведено значительное место. Его сыновья - Николай и Петр - оставили в истории России не менее заметный след, чем их отец. Николай Александрович Степанов стал известным русским карикатуристом, Петр Александрович Степанов - генералом, военным историком. Согласитесь, что далеко не каждой русской семье удалось так много сделать для своей родины.
После отъезда Степанова общественная и хозяйственная жизнь Красноярска пошла в более замедленном темпе.