В октябре 1939 года на внеочередном пленуме депутаты избирают исполняющим обязанности председателя Красноярского горсовета Виктора Прокопьевича Котляренко. Свою трудовую деятельность он начинал писцом Камышинского отдела социального обеспечения. В 1919 году, когда ему исполнилось 17 лет, он вступил в партию большевиков. В 1920 году Камышинский уездный комитет партии командирует Котляренко в Саратовскую губернию, в военно-партийную школу. Вскоре его мобилизуют на продовольственную работу, затем перебрасывают на борьбу против банды Вакулина.

В 1921 году Котляренко избирают секретарем Камышинского уездного комитета партии, после этого - секретарем Саратовского укома комсомола, где он днем работал, а вечером учился на рабфаке. Закончив его с отличием, он, как лучший студент, был командирован на учебу в Ленинградский политехнический институт, но с первого курса был призван в Красную Армию. Отслужив два года, он снова вернулся в вуз.

В 1931 году Котляренко с отличием заканчивает учебу, и ему выдают диплом инженера-электрика. Преподаватели находят в нем способности к научной работе и предлагают продолжить учебу в аспирантуре по кафедре электрических машин. Через год он уже становится заместителем директора этого же института. До 1936 года Котляренко работает на административной работе, совмещая ее с научными исследованиями. Однако тяга к партийной работе побеждает в нем ученого. В 1937 году он переходит на работу инструктором промышленного отдела Кировского райкома партии Ленинграда, но и здесь долго не задерживается.

Через несколько месяцев ЦК партии командирует Котляренко в Красноярский край, где его избирают секретарем Минусинского райкома ВКП(б). На второй краевой партконференции (июнь 1938) Котляренко утверждают заведующим промышленно-транспортным отделом крайкома партии, а в начале 1939 года - заместителем заведующего отдела кадров. Новый грамотный, принципиальный руководитель пришелся партийной элите не ко двору. От него всеми путями стараются избавиться. Так он приходит на пост председателя горсовета. (Такие переходы с партийной работы на хозяйственную в кулуарах номенклатуры всегда считались сильным понижением. - Л.Б.}. Надо сказать, что новое назначение не испугало Котляренко. Видимо, не ради карьеры все эти годы жил, учился и работал этот человек. Забегая вперед скажем, что самые лучшие его качества проявились в первые годы Великой Отечественной войны.

В 1939 году Красноярск стремительно рос и развивался. За годы двух первых пятилеток в городе было построено и введено в эксплуатацию 33 новых промышленных предприятия, среди них: машиностроительный завод, графитная фабрика, кислородный завод, мелькомбинат, хлебозавод № 2, ТЭЦ, ПВРЗ, канифольный, лакокрасочный, кирпичный заводы, деревообрабатывающий комбинат и целый ряд других промышленных объектов.

Всего в городе было 102 предприятия, из которых 30 подчинялись союзным и республиканским министерствам. По сравнению с 1928 годом жилой фонд Красноярска увеличился в 1,5 раза и составлял 645,9 тыс. кв. метров. Возросла длина водопровода с 20 километров в 1913 году до более 50 километров в 1938. Пропускная способность бань по сравнению с 1928 годом стала выше в 32 раза. В 1938 году в городе уже курсировало 28 автобусов.

Была создана мощная социально-культурная база. Население Красноярска обслуживало 213 врачей. Медицинская помощь оказывалась жителям в 12 больницах и четырех родильных домах. В городе работало 74 библиотеки всех систем и ведомств, 37 детских яслей, 44 детских сада, 28 клубов и 7 кинотеатров. Покупательная способность населения, по сравнению с 1928 годом, увеличилась ровно в 5 раз. Только с 1934-го по 1938 год в Красноярске было открыто 62 новых магазина.

Выступая перед избирателями, Котляренко часто говорил, что "пыльные грязные улицы города мы с большевистским неистовством облечем в мощеные мостовые". В этом вопросе город явно плелся в хвосте. Если в дореволюционном Красноярске были покрыты брусчаткой 2,1 тыс. кв. метров, то за 22 года советской власти удалось покрыть только 17 тысяч. Большая часть города по-прежнему утопала в грязи и пыли. Средства, выделяемые на благоустройство города, исполкомом хронически не осваивались.

Котляренко один из первых обратил внимание на сохранение в нашем городе архитектурных и революционных памятников. В декабре 1938 года в горсовете была создана комиссия по восстановлению историко-революционных мест.

Так, на здании юдинской библиотеки была установлена памятная доска с надписью: "Здесь весной 1897 года работал над своим гениальным произведением "Развитие капитализма в России" Владимир Ильич Ленин".

Здание драмтеатра им. А.С. Пушкина отметили также мемориальной доской, на которой написали: "Здесь в 1905 году проходили массовые митинги рабочих железнодорожных мастерских, на которых выступал М.С. Урицкий".

Домик-музей Сталина был открыт по улице Лебедевой, 2, где в декабре 1916 года в течение трех недель он жил на конспиративно-явочной квартире у большевиков Самойловых.

Намечалось соорудить памятник и Сурену Спандаряну.

Город поднимал культуру, строил заводы, с уверенностью смотрел в будущее. Армейские комиссары небрежно заявляли: "Сегодня мы уже не задумываемся над вопросом - победим ли мы в грядущей войне? Мы обязательно победим. Мы должны победить "малой кровью" и разгромить врага на его собственной территории". Война нагрянула внезапно. Провожая солдат на фронт, красноярцы им говорили: "Вашим правилом должно быть: кровь - за кровь, смерть - за смерть, за один зуб - два зуба, за один глаз - фашистскую морду. За смерть одного советского человека платите смертью сотен фашистских собак!" Краевой центр становился закрытым оборонным городом. Если к началу 1941 года на всех промышленных предприятиях Красноярска работало 38824 человека, то за первые три месяца войны в ходе эвакуации в город прибыло еще 30 тысяч рабочих, не считая их детей и жен. Всю эту армию красноярцы были обязаны накормить и обогреть.

Город работал без выходных, днем и ночью, особенно трудно приходилось железнодорожникам. Только в сентябре 1941 года один коломенский завод им. Ворошилова (ныне Красмаш) эвакуировал в наш город около 10 тысяч человек. Вместе с ними в 537 вагонах прибыли станки, а в 627 - материалы.

Уже к 15 ноября 1941 года заводчане отправили на фронт первый эшелон с пушками, изготовленными на красноярской земле. В эти дни председатель городского Совета Котляренко не имел ни одной свободной минуты. Краевой штаб принимал решения, где лучше всего разместить 25 фабрик и заводов, эвакуированных из европейской части страны. Вместе с председателем краевой плановой комиссии Константином Николаевичем Тверским вырабатывались стратегия и тактика застройки правобережья города. Главный экономист края был мозговым центром штаба эвакуации. К его голосу прислушивались даже амбициозные партийные функционеры.

В эти суровые дни горсовет выносит решение об уплотнении гражданского населения Красноярска, по которому временная норма жилой площади устанавливалась в 3 кв. метра на человека. В обыкновенной двухкомнатной квартире, как правило, стало проживать девять человек.

Все неработающее население было мобилизовано на уборку урожая 1941 года. В городе возобновилась карточная система, началась спекуляция продуктами. В горсовет постоянно поступали сообщения: повесился, застрелился, бросился под поезд... За каких-то несколько месяцев более сорока красноярцев покончили жизнь самоубийством. Отступление наших войск не могло не отразиться на моральном духе красноярцев. Строго следила власть за заключенными, которых в крае было немало, боясь, что они могут выйти из-под контроля.

Красноярцы, как и большинство советских людей, твердо верили в победу. 7 ноября 1941 года в краевом центре прошла праздничная демонстрация, в которой участвовали служащие, студенты, школьники Сталинского района. Рабочие города находились на своих местах и принять участие в этом празднике не смогли.

Бесспорно, что такие мероприятия духовно укрепляли горожан, помогали им переносить все тяготы военного времени. Осенью 1941 года горсовет принимает решение "О привлечении к трудовой повинности населения города Красноярска", которое обязывает каждого трудоспособного жителя помогать фронту. Сделать это, в первую очередь, необходимо было для того, чтобы хоть как-то сбить вал спекуляции, захлестнувшей город. Грабежи, воровство, мошенничество с каждым днем все усиливались. Жителям приходилось отказывать себе во всем. 3 декабря 1941 года Котляренко принял еще одно решение - "О мероприятиях по экономии электроэнергии". Город возвращался к керосиновой лампе. И без того скромный быт горожан лишался последних удобств. Но все понимали, что это трудности временные, поэтому не роптали, переносили их мужественно, героически.

Несмотря на скудность бюджета, исполком делится последними крохами с эвакуированными семьями. Сегодня можно говорить, что эта помощь была чисто символической. Но в те дни даже лишняя корка хлеба могла сделать человека неслыханно богатым и счастливым.

Председатель горсовета старается материально поддержать приехавших из разных городов врачей, юристов, артистов, ученых. Высококлассные специалисты из Воронежа и Ленинграда создавали в Красноярске медицинский институт.

Усилиями коллективов театров оперы и балета из Днепропетровска и Одессы на красноярской сцене были поставлены балеты "Бахчисарайский фонтан", "Лебединое озеро", оперы "В бурю", "Паяцы", спектакли "Русские люди", "Без вины виноватые". Для артистов театра, не имевших ни кола ни двора, по решению горсовета было принято постановление "О порядке питания работников науки, искусства и литературы", которое обязывало работников общественного питания организовать для них столовую закрытого типа.

Котляренко смог реально помочь голодному, больному 68-летнему художнику Дмитрию Каратанову ученику великого Сурикова. В феврале 1942 года ему предоставили отдельную 10-метровую комнату с центральным отоплением, приобрели для него постельное и нательное белье, оказали материальную помощь и попросили отдел соцобеспечения назначить талантливому художнику пенсию.

Не замирала в городе и культурная жизнь. Проходили выставки художников. По оригинальным рисункам красноярских живописцев было отпечатано сорок тысяч штук открыток для поздравления бойцов. В библиотеках устраивались читательские конференции, творческие встречи с красноярскими поэтами и писателями К. Лисовским, И. Рождественским, С. Сартаковым.

Но была и другая жизнь. В секретных донесениях местной власти сообщалось: "Работники артели "Красный кустарь" из-за трехмесячной невыплаты заработной платы находятся в бедственном положении. Рабочие ходят по полям совхоза "Солонцы" и собирают мерзлую картошку и ею питаются. Среди них на почве недоедания наблюдаются опухания. Работница артели Чуракова Наталья от недоедания опухла и умерла в возрасте 35 лет. Из имеющихся в артели 18-ти лошадей 5 пало от истощения, 3 лошади лежат и не поднимаются, кормят животных непригодной соломой, собираемой с полей колхозов Емельяновского района".

Люди правдами и неправдами стремились выжить. Увы, многие, при этом шли на преступления...

Милиция, например, информировала, что к уголовной ответственности привлечен Николай Захаров, 1924 года рождения, который на простой бумаге цветным карандашом изготавливал продкарточки на получение 600 г хлеба. Другой красноярец, Владимир Иосифович Миналюк, продавал поддельные талоны на получение хлеба по 800 г.

Такими сообщениями ежедневно пестрели сводки стражей порядка. Особенно плохо жилось служащим, которые получали от 200 до 600 рублей в месяц. Базарные цены были баснословными. Так, весной 1942 года 1 килограмм мяса стоил от 80 до 130 рублей, литр молока - до 30 рублей, булка хлеба - от 50 до 100 рублей, килограмм масла - до 300 рублей.

Невыносимо трудно жилось подросткам, приехавшим в наш город из других мест. В докладных записках отмечалось, что молодежь, отправленная из Алма-Аты на цемзавод, была помещена в необорудованные брезентовые палатки. Девочки и мальчики в них жили вместе. Постельными принадлежностями ученики обеспечены не были, не было и прачечных, белье и постели не менялись. В результате у ребят появились вши. Только после массовых уходов с завода дирекция расселила подростков в бараки. Однако и в них санитарное состояние не намного было лучше.

В общежитии школы ФЗО № 30 положение было еще хлеще. Комнаты, где жили ученики, не были даже оштукатурены. Потолки не обшиты, окна не остеклены, двери выбиты. К тому же жилье не освещалось. От сквозняка ребята постоянно болели. Ученица Т.К. Морозова в письме к своим подругам сообщала: "Живем мы плохо, как в стойле, по 27 человек. Даже матрацы, как мешки. Простыней нет. Одеял тоже нет, спим, как свиньи. И все на работу ходим босые, все грязные, как звери. Я думаю отсюда бежать или как-нибудь уйду".

Питание вообще не выдерживало никакой критики. Подростки, работающие на канифольном заводе, ели на улице, причем пища доставлялась им в холодном виде. К тому же порции были неполными. Даже на заводе № 4 (ныне Красмаш), который считался образцовым, нередко были случаи, когда учащиеся ремесленного училища № 1 из-за постоянных хищений продуктов работниками питания оставались голодными. Наиболее "сообразительные" из подростков "в целях получения дополнительных обедов занимались подделкой обеденных талонов". В некоторых училищах ребята вообще отказывались от еды, называя приготовленную пищу тюремной баландой.

В исполкоме были удивлены, когда получили известие о том, что на заводе № 4 большая часть учащихся совершенно раздета и не обута. По этой причине из палаточного городка, где жили подростки, осенью дезертировало около 100 человек. Из-за нехватки обуви не выходили на работу учащиеся, прикрепленные к заводу № 580 (ныне Сибтяжмаш).

В ремесленном училище № 3 вообще не выдавали табельного обмундирования (гимнастерки, бушлаты, ботинки и т.д.). По этой причине ученики прогуливали, начинали симулировать. Ни о какой воспитательной работе не было и речи. Многие подростки курили, матерились, воровали. Некоторые вообще не ходили на занятия, шатались бесцельно по городу или уходили на промысел в тайгу, за орехами.

Другие сколачивали уголовные шайки, занимались грабежами, вымогательством, вытаскивали из карманов жителей продовольственные карточки, делали подкопы под складские помещения. Часто преступления совершались от безысходности. Так, у подростка С.М. Чернышева, работавшего слесарем на заводе № 477, в общежитии украли белье и хлебные карточки. Руководство завода, к которому он обращался, никакой ему помощи не оказало, при этом не забыло пожурить мальчишку за ротозейство. Оставалось одно - воровать. 3 августа 1942 года Чернышев у проходившего по улице гражданина выхватил из рук булку хлеба, но тут же был пойман. На него без промедления завели уголовное дело. Только за июль-август 1942 года было осуждено около сорока учеников ФЗО.

Военная цензура перлюстрировала всю корреспонденцию. Однажды в ее руки попало письмо 16-летней учащейся школы ФЗО № 20 Евдокии Тонкошуровой. В нем она сообщала своей матери: "Дорогие мои родители, как я живу, вы не знаете. Живу я очень плохо, каждый день плачу... Мама, хлопочи как-нибудь вызов домой. Я уже жизни не рада, хочу удавиться и сама не знаю, что над собой сделать. Моя судьба такая стала - достала я порошков, которые раз выпьешь - и готово. Мама, решилась я отравиться. Пока до свидания, целую всех вас... Писала ваша дочь. Последний раз в жизни".

Воспитателям удалось отобрать у девочки опиум и спасти ей жизнь. Но сколько же юных, талантливых, красивых девчонок по разным обстоятельствам так и не сумели дожить до 9 мая 1945 года. Пожалуй, война на детские головы обрушила самые суровые испытания. Вечно голодные, измотанные работой, они должны были вечерами еще и с яростью отбиваться от пьяных ухажеров-солдат, которые частенько наведывались в общежития, иногда даже до полусмерти их избивая. К сожалению, до учащихся ФЗО у местной власти не доходили руки.

Война увеличила в Красноярске смертность. Если в 1940 году умер 4281 человек, то в 1941 - 5109. Основными причинами смерти являлись болезни: туберкулез, брюшной тиф, дифтерия. Многие женщины погибали от абортов. Если по разрешению их в 1941 году было сделано 148, то подпольно - 1922, одна треть из них закончилась трагически.

За счет эвакуированных город быстро рос. Если в 1940 году в Красноярске проживало 208395 человек, то в 1942 - 253824 человека, из них 40 тысяч было детей.

В это непростое время Котляренко и его единомышленники принимают решение "Об организации Дворца пионеров и школьников". 19 февраля 1943 года утверждается штат этого учреждения и смета на сумму 480 тысяч рублей в год. Сначала дворец размещался по адресу Кирова, 24. Уже через несколько месяцев после принятия решения школьники ходили заниматься в технические кружки и кружки художественной самодеятельности.

Зима 1942 года оказалась на редкость суровой. Из-за нехватки топлива не работали бани, центральное отопление вышло из строя. Из рук вон плохо работал водоканал. Жители Покровки вынуждены были с ведрами ходить за водой на Енисей. В Красноярске трудно было отыскать лишнее полешко дров. Гортоп был пуст.

Как всегда, промахи крайисполкома и других ведомств решено было свалить на "стрелочника" - председателя горсовета. За допущенные ошибки сессия горсовета, состоявшаяся 15 апреля 1943 года, освободила В.П. Котляренко от обязанностей председателя горсовета.