Недавно иркутские архивисты отыскали некоторые данные из его биографии. Родился Карпухин 4 декабря 1891 года в селе Дягилеве Троицкой волости Рязанского уезда. Его отец, имея пять десятин земли, служил еще и на железной дороге, где получал небольшое жалованье. Пятерых маленьких сыновей-погодков, жену и деда отца прокормить часто не удавалось. Вот почему уже с 12 лет старший сын Николай нанимается к богатым кулакам.
С 1909 года Карпухин работает ремонтным рабочим на железной дороге. Затем уезжает в Москву, чтобы получить хоть какую-то специальность. Но работать дворником за мизерную плату и одновременно учиться было чрезвычайно тяжело. Через год он снова возвращается в Рязань, где находит место чернорабочего.
В июле 1914 года Николая Федоровича Карпухина мобилизуют в армию, в которой он прослужил до февраля 1918 года. Служил он в тыловых частях и на фронте в боях с германцем не участвовал. Имея за плечами двухклассное железнодорожное училище, он сумел дослужиться в армии до полкового писаря.
В феврале 1918 года Карпухин вступает в партию большевиков. Здесь, на родине, он делает головокружительную карьеру. Сняв солдатскую шинель, Карпухин не кичится партийным билетом, а начинает работать в Троицком волостном Совете переписчиком бумаг на общественных началах. В сентябре 1918 года он утверждается секретарем волисполкома, а с февраля 1919 года становится его председателем.
С июня 1920 года ему доверяют пост председателя Рязанского уездного исполкома. В этой должности он работает до 9 июля 1924 года. В его служебной характеристике появляются такие строки: инициативен, умеет подбирать в аппарат деловых работников, пользуется среди исполкомовцев большим авторитетом. Как член бюро уездного комитета партии принимал деятельное участие в проведении различных кампаний, митингов, бесед. "Продолжительность пребывания Карпухина в должности предисполкома, - сообщает характеристика, - свидетельствует о том, что он является одним из лучших председателей УИК губернии".
Решением Рязанского бюро губкома Карпухина единогласно избирают председателем Рязанского губисполкома. Затем следы биографии его теряются, а весной 1932 года Карпухин появляется в Красноярске на должности председателя горсовета.
В начале 1930-х годов в Красноярске быстро росли масштабы промышленного строительства.
Если в 1928-1929 гг. в городе работало 12 крупных предприятий, то спустя два-три года в городе строилось еще 10 новых крупнейших предприятий. На 1 января 1933 года отряд рабочего класса в городе составил 25090 человек, по сравнению с 1929 годом он заметно увеличился.
Катастрофически не хватало специалистов. Весь руководящий состав зубрил т.н. "шесть условий", без выполнения которых, по утверждению Сталина, невозможно было построить в нашей стране социализм. В речи на совещании хозяйственников в июне 1931 года он говорил, что условие первое - это обеспечение предприятий рабочей силой; второе - ликвидация текучести рабочей силы, уничтожение уравниловки, правильная организация зарплаты, улучшение бытовых условий рабочих; третье - ликвидация обезлички, улучшение организации труда, правильная расстановка сил на предприятии; четвертое - добиться того, чтобы у рабочего класса СССР была своя собственная производственно-техническая интеллигенция; пятое - изменение отношения к инженерно-техническим силам старой школы, проявление к ним внимания и заботы, привлечение их к самой сложной работе; шестое - внедрение и укрепление хозрасчета, увеличение внутри-промышленного накопления.
Однако эти мудрые советы вождя в Красноярске пока положительных результатов не давали. Анализ первой пятилетки показал, что красноярская промышленность имела совершенно неудовлетворительные показатели: по всем предприятиям из года в год повышалась себестоимость продукции, шло ухудшение ее качества.
Пристальное внимание руководство города уделяло строительству завода Красмаш. В постановлении Совнаркома СССР от 20.06.1932 года было сказано: "Форсировать строительство Красноярского машиностроительного завода золотопромышленностис расчетом ввода в действие первой очереди не позднее 1933 года, для чего включить этот завод в список ударных строек..."
Красноярск из патриархального становился мощным индустриальным центром. Стройки давались красноярцам непросто: не хватало самого необходимого, порой даже хлеба. Но всю эту нужду, боль заглушали лозунги, призывы, транспаранты: "В первой в мире стране свободного труда не может быть труда принудительного". Или: "У нас труд - дело чести, у них труд - рабство".
Людей принуждали выписывать периодическую печать, причем не только коммунистов, но и беспартийных рабочих. В 1933 году в городе снова вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Недостаток постельного белья, мыла, скученность в общежитиях, плохое питание были основными причинами заболеваний.
Не хватало теплой одежды. Особенно тяжело бытовые неустройства переносили железнодорожники. По специальному решению горкома и горисполкома им было выделено 300 комплектов теплой одежды: полушубки, валенки, рукавицы. Их в первую очередь давали сцепщикам вагонов, машинистам, стрелочникам. Чтобы сбить волну недовольства, было решено выделить железной дороге 35 квартир.
1933 год стал годом ввода в строй действующих в Красноярске самого мощного деревообрабатывающего комбината в Сибири, чрезвычайно необходимого промышленности кислородно-ацетиленового завода.
Но напряженную трудовую жизнь Красноярска всегда нарушали очередные чистки партии. Особенно был растревожен весь город, когда узнал, что секретарь горкома Афанасий Васильевич Шишкин и председатель горсовета Николай Федорович Карпухин исключены из рядов партии и сняты с работы. Опальные партийцы решили подать апелляцию в крайком партии, и в газете не замедлила появиться публикация: "Красноярские руководители не хотят признавать своих ошибок", заработали проверяющие из Иркутска.
В октябре 1933 года состоялась повторная чистка Шишкина и Карпухина и вскоре газета "Красноярский рабочий" опубликовала постановление горсовета. В нем говорилось, что "Карпухин Н.Ф. будучи председателем горсовета и членом ГК ВКП(б) не боролся на деле за охрану социалистической собственности, не мобилизовал на эту борьбу парторганизацию и рабоче-крестьянские массы. Вследствие, чего, в ряде красноярских организаций (красноярская база "Востсибпушнина", Золотопродснаб, Красмашстрой, хлебзавод, совхоз "Первенец пятилетки", Заготзерно и другие) имели место хищения и растранжиривания продуктов и промтоваров по запискам и безнарядное расходование государственных хлебных фондов".
"Только притуплением классовой и партийной бдительности, - отмечалось в документе, - можно расценивать такие факты, когда Карпухин допустил незаконную безнарядную выдачу двух тонн хлеба моторностроительной верфи для строительства катера горсовету, в то время когда отдельные категории рабочих снимались со снабжения и отдельные учебные заведения и курсы недополучили хлеб".
Здесь же говорилось, что Карпухин оторвался от массы и вел неправильную политику. Плохо руководил своими отделами. Не оправдал доверия своих избирателей, бюрократически отнесся к их наказам. Карпухин пытался оправдаться, что его "ошибки случайны", оправдывая их существующей системой...
Председателя горсовета обвиняли еще и в том, что он допустил незаконную покупку в Союзпушнине беличьих шкурок на шубу жене и импортного ружья. Причем оплата и ружья, и шубы была произведена из средств лечфонда. Но и это не все. Комиссия выяснила, что Карпухин получал незаконный паек в Золотопродснабе в течение пяти месяцев на сумму 2 тысячи рублей. Кроме того, участвовал в незаконном самовольном повышении жалованья на 200 рублей в месяц (заметим, что учителя первой ступени в 1932 году получали 42 рубля в месяц, второй - 65 рублей; сторож школы - 13 рублей). Эти обвинения в адрес руководителя горсовета вызывали у большинства красноярцев справедливый гнев.
Первого секретаря горкома А.В. Шишкина обвиняли, как и Карпухина, в покупке своей жене дохи из белки, приобретении импортного ружья, в получении ежемесячной двухсотрублевой добавки к зарплате, которая незаконно выплачивалась из лечфонда. Секретаря справедливо критиковали и за самоснабжение, то есть за покупку по себестоимости сельхозпродуктов из пригородных совхозов.
В конце октября Восточно-Сибирский крайком партии окончательно утвердил решение бюро красноярского горкома партии об исключении из ее рядов Шишкина и Карпухина, а также нескольких других ответственных работников рангом ниже.
Дело Карпухина и Шишкина обсуждалось в каждой парторганизации Красноярска. Горкомовцы указывали, что "беспартийные рабочие и колхозники должны со всей серьезностью оценить крупное партийно-политическое значение этого факта".
Дальнейшая судьба Карпухина была трагической. Не согласившись с решениями горкома и крайкома, он решил сам ехать в Москву, чтобы там оправдать свое честное имя. Но, не добравшись до Москвы, он умирает в поезде от разрыва сердца. Многие старожилы до сих пор помнят дружную семью председателя горсовета, которая, по их словам, жила скромно, едва сводя концы с концами. В судьбе Карпухина до сих пор много неясного. К сожалению, архивы об этом человеке и его "деле" пока молчат...