Введение

Впервые я услышал имя первого губернатора Енисейской губернии (ныне Красноярский край) на уроке краеведения. Я конечно же заинтересовался рассказом учителя и, выбирая тему для реферата, я решил узнать побольше об Александре Петровиче Степанове.

Работая в библиотеке, прочитывая воспоминания о нем других людей и его собственные, я не мог скрыть свое удивление и восхищение этим человеком.

Для написания реферата по теме "Александр Петрович Степанов - наш первый губернатор" и подбора материал о нем, я начал с работы в Краевой детской библиотеке. Уверенный в том, что к 375-летию города Красноярска накопилось и сохранилось много архивных и просто опубликованных материалов, я с удовольствием просмотрел всю литературу, которая предложена читателю и саму книгу Александра Степановича "Енисейская губерния" и, честно говоря, хотел отказаться от этой темы, так как библиотекарь сказала, что о первом губернаторе очень мало информации. Затем, поработав в библиотеке имени Горького и даже получив возможность попасть в библиотеку краеведческого музея, я убедился, что отчасти библиотекарь была права. После смерти Степанова летопись семейной хроники перешла к его сыну (братьев и сестер у Степанова не было), известному карикатуристу, другу основоположника русской классической музыки композитора Михаила Глинки, Петру Александровичу Степанову. Петр Степанов, очевидно, собирался издать жизнеописание своего отца. С этой целью он приезжал в Красноярск, собрал большой материал, написал ряд портретов людей, знавших отца, которые, очевидно, должны были войти в очерк наряду с их воспоминаниями, но эта книга не могла увидеть света, так как Петр Александрович Степанов давал резкие суждения о ряде царских особ. Очень много фактов из прошлого его семьи написано в статье краеведа Павла Сиротенко "Страницы одной хроники", где автор рассказывает о том, что ему повезло в 1936 году, он побывал у родственников Степановых на Васильевском острове в Ленинграде и ему удалось прочитать семейную хронику Степановых, все поиски которой после Великой Отечественной войны не привели к положительным результатам. Во многих источниках написано о том, что отстранен Степанов от должности губернатора за связь с декабристами. Об этой скрытой дружбе сам он, как говорят историки просил только "Ни в какой переписке с Россией не упоминать его имени". По этой причине многие факты его общения с "несчастными" не дошли до нас. А они, несомненно, дали бы нам более полное представление и о его характере, и о его деятельности. Говорят, кое-что есть в письмах, записках, воспоминаниях декабристов Н.В. Басаргина, И.И. Пущина С.Г. Краснокутского, А.А. Беляева. Историков, конечно, интересовал кружок "Красноярская литературная беседа", участниками которого были губернские чиновники, прогрессивно настроенные на борьбу за справедливость. С исследованиями П.А. Чмыхало, Н.К. Чернышевой я не знакомился подробно, но благодаря прочитанным газетным статьям и всем книгам найденным мной в городе Красноярске мною одолело желание собрать весь материал в свой реферат и я мечтал, что этот реферат можно будет разместить в нашем школьном музее, где о Степанове каждый сможет прочитать, не бегая по библиотекам. Мне действительно понравилась эта тема, я с удовольствием узнал о прогрессивной деятельности Александра Петровича Степанова.

Передо мной раскрылся чрезвычайно интересный жизненный путь самого Александра Петровича и его предков. Кроме этого я узнал от библиотекаря городской библиотеки имени Горького, что большая часть материалов была собрана нашими красноярскими историками и краеведом Г.Ф. Быконя, и что он ездил в Петербург для подборки материала. И хоть ему не удалось привезти много нового о Степанове, я думаю, что именно ему красноярцы будут благодарны за предисловие и подробный комментарий к недавно изданной книге Александра Петровича Степанова "Енисейская губерния" на доступном читателю языке. Я держал его книгу, напечатанную на дореволюционном русском языке и с трудом мог понять прочитанное.

После прочитанных мною книг и статей о нем - это прогрессивный, деятельный, образованный, стремительный человек, который сделал очень много для города Красноярска и для всей губернии также, так и для людей всех сословий.

После губернаторской реформы Петра I территорию страны разделили на восемь губерний. И вот после этого появилась должность губернатора.

Губернская власть в те годы держала в страхе и золотопромышленника, и крестьянина. Влияние ее на социально-экономическую жизнь края было безграничным. Губернатору предоставлялось право "производить во всякое время общую и внезапную ревизию во всех учреждениях, находившихся на территории губернии". Он мог закрыть те или иные частные общества, клубы, торговые и промышленные заведения на определенный срок. Однако проявить личную инициативу, настойчивость в постройке новых школ, больниц, дорог мог далеко не каждый хозяин губернии. Многие предложения енисейских губернаторов по улучшению торговли, хлебопашества, скотоводства тонули в столичных департаментах, которые старались жить по пословице: "Дела не делать, но и от дела не бегать". Царю часто докладывали, что в управлении страной "давно вкоренилась эта язва - безответственность, соединенная с чиновничьим равнодушием к делу. Все живут спустя рукава, как будто всякое дело должно идти само собой... Многие до того привыкли к такому положению, что всякое серьезное вмешательство в эту спячку считают каким-то нарушением прав". Не случайно поэтому созидательная деятельность власти сводилась к минимуму. Вот в таких непростых условиях губернатор обязан был не допустить в губернии голода, приютить ссыльных, создать условия для развития в нашем крае золотопромышленности. Кроме того, он был обязан бороться с кражами и порчей государственного имущества. За это губернатор нес персональную ответственность перед правительством и монархом: если бы такие случаи произошли, то все убытки от них был бы обязан возместить из своего личного кармана сам начальник губернии. Заметим, что с 1822 года по 1917 год таких фактов мы не знаем. Особо важно отметить, что губернатор в Сибири был тем необходимым связующим звеном между далекой провинцией и столицей, который постоянно защищал интересы местного общества от нападок представителей центрального аппарата власти и в то же время не давал вовсю развернуться сибирскому сепаратизму, идеологи которого требовали не только отделения Сибири от России, не и превращения ее в федерацию провинций.

Для нас, красноярцев, он был не просто первым губернатором, но и человеком горячо полюбившим наш край. Степанов был готов посвятить всю свою жизнь этому краю. Вот, как прозвучала его речь "Я благодарен богу за то ,что он дал мне в награду познание этого великого каря, именуемого Сибирью, за то, что я смог приложить здесь свои силы и быть в чем-то первооткрывателем этой великой, сурой и прекрасной земли! Я видел природу Италианскую и швейцарскую, но ничто не может сравниться с могучей красотой Сибири и мужеством людей, ее населяющих. За Сибирь, за ее великое будущее! Ура господа!"

Формирование характера будущего губернатора

Семья, детство

В 9 лет остался Александр Степанов без отца. Для него это была горькая утрата, так как отец баловал его более матери., никогда не наказывал, не было со стороны отца ни колкостей, на злых слов. Отец его был добрым и благородным человеком. Отношения сына и отца основывались на доверии, взаимопонимании и любви. Эту разницу мальчик быстро почувствовал после смерти отца и в своих воспоминаниях пишет: "Все переменилось. Вместо изящества меня стали приучать к порядку, но чем? Колкостями и розгами. К последним я привык; но к первым не мог привыкнуть; однако же заимствовал то, что ненавидел, и, в свою очередь колол как мог и кого мог. Многое в семье удручало и было непонятно, но чувство справедливости и благородство перенял Александр у отца.

Кроме того, отец учил его читать, писать и географии. Отец был верующим и, приучив мальчика с детства к молитвам, рассказывал о могуществе, о премудрости Творца и приучал к любви к Нему. Александр остался единственным потомком старинного дворянского рода по мужской линии, и поэтому все архивы рода поступили в его распоряжение. Он очень любил рыться в библиотеке своего отца, особенно увлекался героической античной литературой.

Отец Александра, Петр Семенович, небогатый калужский дворянин, окончил Шляхетский кадетский корпус, интересовался философией, участвовал в семилетней прусской копании, где лично познакомился с прусским королем Фридрихом II. Потом прошел последовательно турецкую компанию и, вернувшись в Россию премьер майором, женился по любви на Пелагее Степановне Кашталинской дочери богатого и знатного смоленского дворянина, но без согласия родителей невесты, за что не получил за ней приданого.

Выйдя в отставку, для получения средств к существованию П.С. Степанов переходит на гражданскую службу - сначала городничим в Козельске, затем выборным судьей в Мещовском уезде. Отец уделял своему ребенку много времени, даже на таких ответственных должностях, и за Петром Семеновичем закрепилась слава доброго и благородного человека. Он любил рассказывать про военные подвиги русских войск и прививал Александру любовь к службе, славе, что проявилось уже в Московском университетском пансионе, а затем Александр Петрович в 1799 году участвует в Итальянском походе А.В. Суворова в качестве ординарца князя Багратиона, а затем некоторое время - самого А.В. Суворова.

Невозможно забыть описание дома, в котором жила семья Степановых еще при жизни отца. Восхищаешься вкусу, умению расположить дом так, чтобы сохранить и природную красоту места, и, запрудив речку плотиною с мельницей, создал отец удивительно милый дом, окруженный водою с 3-х сторон и всю площадь до самой речки или пруда, исключая различные строения и постройки использовал под редкой красоты сад.

По воспоминаниям А.П. Степанова, сад был вместе и регулярный , и английский, т.е. отец хорошо разбирался в декоративных насаждениях и в переплетениях всего ландшафта со столетними дубами, кленами, березовыми рощами. "Большие Куртины наполнены были превосходными яблоками, грушами и сливами: за барбарисовым шпалерником расстилался кустарник владимирских вишен на большом пространстве. Гряды, разбитые шахматами, пестрели различными ягодами: клубника, смородина, крыжовник мешались с огородными овощами всякого рода. Сам дом купался в цветах: с трех сторон он был обложен цветами. Кисти сирени и мохнатый цвет белых роз вбегали в растворенные окна, розы алые, лилии белые, левкои, гвоздики, резеда разбросаны были на большом пространстве и наполняли все комнаты дома благовонием.

И все это отец разводил своими руками, не обременяя крестьян, не расстраивая имения. Этого я не знал, но страсть к садам и цветам сделалась во мне господствующею.

Прочитав те заметки и книги, которые рассказывают о деятельности губернатора Степанова, я представляю, какие роскошные сады мог развести этот замечательный человек в Красноярске. Знаю, что гордостью его был нынешний парк имени Горького, Степанов любил этот нетронутый участок дикой тайги. Здесь он знал каждое дерево, каждый куст.

Воспитывал отец в мальчике и еще одно важное качество - щедрость. Никто кроме Александра не должен был подавать милостыню нищим, Саша нередко отдавал с себя все платья детям дворовых людей. А также в случае,если кто-нибудь из людей разбивал какую-нибудь вещь, Саша с готовностью брал это на себя, отец знал это и это вызывало только добрые эмоции у отца.

Единственно, о чем с сожалением вспоминает уже взрослый Александр Петрович, так это плохие успехи в арифметике и неумение (вместе с нелюбовью к деньгам) считать деньги.

В воспоминаниях А.П. Степанова есть забавный эпизод, где отец позвал его "...дурак бессчетный, но добрый малый..." Мать вспоминается редко, она решает, где и кому обучать сына, но нет в его воспоминаниях душевной близости.

Мать А.П. Степанова и другие родственники

Прасковья Семеновна, судя по сохранившимся семейным заметкам и отзывам современников, была "женщиной ума необыкновенного". Получив очень посредственное старинное воспитание в семье, она не терялась в присутствии просвещенных людей, а даже блистала разговорами и рассуждениями в самом образованном обществе. После смерти А.П.Степанова дела по управлению имениями она повела отлично. Не получив ничего в приданое, кроме одежды и нескольких крепостных слуг, она осталась хозяйкой двух деревень: Зеновки в Калужской и Ивлево в Московской губерниях после смерти мужа. Но вскоре прикупила еще три. Выстроила прекрасную каменную церковь и вблизи от нее большой деревянный дом на каменном фундаменте. Кроме того, развела фруктовый сад, приносивший доход, построила каменные оранжереи, выстроила мельницу. Под ее руководством все шло живо и двигалось вперед. Весь околоток до того ее уважал, что иные барыни, приезжавшие к ней в дом, подходили к ручке хозяйки. До сих пор (середины ХIХ века, как уточняют биографы А.П. Степанова) имя ее помнится и с уважением произносится не только в ее бывших владениях, но и во всем околотке. И связи ее, и богатые родственники помогали ей в воспитании сына. Правда, в своих воспоминаниях Александр после смерти отца писал о ней так: "Матушка была подозрительна: нельзя было ни шептать, ни улыбаться; я этого не мог понимать и подвергался наказанию... Матушка наблюдая всевозможную экономию, умела жить гораздо виднее, чем бы можно было; одевала меня как куколку, держала прекрасный экипаж. Все это мне нравилось. Я привыкал к щегольству и в особенности любил чваниться, когда мы к Троицыну дню уезжали к отцу моей матери С.О. Кашталинскому, жившему в Смоленской губернии, в селе Шиловичах. Он был человек зажиточный". Из многочисленных родственниках, перечисленных в его рассказах, вызывают симпатию только дедушка, веселая тетушка и две двоюродные сестрицы. ":Один только дедушка привлекал особенное мое уважение. Сидя на широких креслах, в колпаке, похожем на шапку царя Гороха, в лиловом штофном халате и с трубкой на длинном чубуке, он казался мне каким-то особым существом. Бабушку я не очень жаловал...".

Хоть в рассказе Степанова об отце прослеживается привитие любви к поэзии ("Всякий день я выучивал наизусть почти все стихи из детской библиотеки Кампе " писал А.П. Степанов), но для страсти и любви к поэзии послужил поводом случай с тетушкой. Это была 26-летняя, милая, веселая женщина, которая взяла его под покровительство и спасала от розг и строгости матери.

Стихи были о любви и очень понравились юноше. "...Я бросился к моей тетушке, целовал и просил, чтоб она меня выучила этим стихам. Минута сия решительно заронила в меня страсть к поэзии".

И с огромной симпатией упоминаются "белокурая" и "черная с румяными щечками" двоюродные сестрицы. Они скрашивали на определенном этапе его развития душевное одиночество. Александр гостил в деревне у матушки на каникулах на протяжении всех лет своего обучения вне дома. Там же гостила его белокурая сестрица. Иногда все вместе ездили к чернокудрой, которая воспитывалась у своей бабушки. "В каких удовольствиях текли дни свидания нашего. Обе сестрицы и теперь, как прежде, были гораздо развитие меня. Они умели говорить о любви; но черная с румяными щечками была скромнее, строже и образованнее; белокурая была ласковее, забавнее; но я, однако же, любил более первую...". Меня влекла любовь небесная, и в отношениях с сестрицами была только братская чистая любовь". Однажды у Степанова родились стихи в один из таких замечательных дней:
Наконец пришло время разлуки -
Ударил час унылый.
Все трое вместе обнялись,
И мы взаимно поклялись
Любить друг друга до могилы.

"Это были первые стихи, которые вылились у меня экспромтом"

Школа жизни А.П. Степанова

Каждый человек проходит "свои университеты". После смерти Петра Семеновича матушка решала, где обучать сына.

Вначале "Это был итальянец, маленький, горбатенький, но гордый, как испанский гранд"5.

В воспоминаниях Степанова этот учитель описан больше со смехом и, по-видимому, большой пользы для образования юных голов он не сумел дать. Вскоре покойного отца, заехав в гости к Степановым, захотел проверить слова матушки о том, что Саша уже стал ребенком образованным и этот человек был очень огорчен теми познаниями, которые давал итальянец. Александра отдали к профессору Шадену, у которого таких ребят в возрасте от 9 до 10 лет было вместе с Сашей десять человек. "Все мы были как родные дети двух бездетных старцев, заслуживающих всесветное уважение...Профессор преподавал сам географию, статистику, историю и немецкий язык; жена его, почтенная немка, учила по-французски. Один бакалавр - языку русскому, другой - математике и священник - Закону Божию". У Богдана Богдановича была достаточно большая библиотека, размещенная в трех комнатах и занимала все стены снизу доверху. Выбор книг был достаточным: она вмещала всех классических авторов: латинских, греческих, французских, немецких и русских, в ней находилось множество книг или отличных своими изданием, или древностью. Шкафы имели свои номера, и каждый из учеников имел свое отделение, за то, что ответственный ученик сметал пыль по субботам с книг своей части, он имел право пользоваться чтением, когда хотел без спросу из своего шкафа, и с согласия другого из его шкафа. В шкафу А.П. Степанова были "всевозможные лексиконы и словари: исторические, географические, ботанические, физические и пр. и пр., и я любил чрезвычайно делать выписки из них в особую тетрадь" . Многое делалось для развития детей. Ребята любили собираться вокруг профессора Шадена, от него узнавали о разных явлениях природы и событиях мира. Не разрешалось шуметь и шалить и почти весь день дети или готовились к заданному уроку под руководством старших, или, лежа на кроватях, слушали, как одни из старших читал громко и внятно. Читали по-немецки, и по-французски, и по-русски, стихами и прозой. Степанов откровенно пишет, что не мог он еще увлекаться красотою слога, воспринимая все просто, как сказки. Очень много лучших произведений запечатлелись в душе мальчика. Кроме того, он был самым прилежным на уроке у бакалавра российской словесности и очень любил декламировать Ломоносова. Разногласия возникли у юного Александра с Богданом Богдановичем по поводу поэзии Ломоносова., но критика Шадена и его намеки на бессмыслицу в стихах автора еще больше подталкивали мальчика на защиту автора и даже на написание стихов собственного сочинения. А под впечатлением рассказов одного из сбежавших из дома профессора учеников, Александр решился написать поэму. Было замечено и отставание Александра в учебе, и его задумчивость, попытки уединиться привели к тому, что старше него ученик нашел его парнасскую тетрадь и профессор, насмеявшись вдоволь и так, что слышала вся немецкая слобода, велел сжечь тетрадь на очаге публично. "Сие происшествие произвело на меня такое впечатление, какое возбуждается по большей части при подобных действиях, т.е. я сделался решительно стихокропателем на десятом году моего возраста"3.

В воспоминаниях Александра Петровича нет точного указателя, как долго воспитывался мальчик в школе Шадена, но вспоминает он этот дом с любовью и благодарностью. Конечно же, оторванный впервые от семьи и дома, он утешался обществом сверстников, но вспоминал свой дом, где все повиновались ему, не было здесь "ни утешения, ни ласки", не было также и денег, только были посылки из дома в большом количестве и были они, как проверка на щедрость.

Степанов пишет, что редко кто в ответ угощал его. "Эти минуты были для меня самые огорчительные; однако же не сдерживали меня, и я при первом случае впадал в новую щедрость. Платье мое, всегда щегольское, было залито и замарано. Все вещи мои валялись там и сям...".

Болезнь Александра помешала продолжить ему обучение в этом доме, да и кроме того, повлиял богатый родственник отца Лев Прокофьевич Демидов, тетушки при проверки знаний Александра, решили написать донос на профессора, т.к. не видели, что Саша говорит по-французски, и что слишком долго не мог вылечить мальчика медик у Шадена.

Вспоминая этот милый дом, Степанов пишет: "...Мы не знали никакой подчиненности, любили старика, как отца родного, а друг друга, как братьев; ходили, гуляли, играли, резвились - все по общему согласию. Все мы были равны, разница существовала только в летах, которые и вызывали разные качества...Мы не знали ни ядовитых упреков и продолжительного гнева, ничего такого, что на долгое время расстраивает детскую веселость и ожесточает характер. В обидах или ссорах суд и расправа были под рукой, все прекращалось пред лицом профессора извинением перед обиженным и братскими искренними поцелуями. Интриг и сплетней мы не знали, и поэтому все действия наши были свободны и открыты".

Таким образом, частный пансион Шадена при Московском университете, сыграл особую роль в воспитании многих положительных качеств и подготовил его к обучению в казенном университетском пансионе, который считался лучшим в России учебным заведением этого типа. Одновременно по ходатайству дяди, оберцеремониймейстера Матвея Федоровича Кашталинского, мальчика записали сержантом в один из самых престижных для дворян лейб-гвардейский Преображенский полк.

В Московском университетском пансионе поместили 11-летнего Александра в "классы грамматические по словесному отделению и, сообразно тому, в классы других наук "велели также учиться на флейте, танцевать и рисовать". Необычайным для него оказалось количество начальников, побои или толчки товарищей. Некому было открыть душу, все было чуждо и горестно. После вечернего звонка Саша отводил своего старого дядьку Ивана Прокофьевича в мрачную комнату и плакал. Много ран на сердце у ребенка, привыкшего к другой дружеской атмосфере появилось уже со второго дня обучения в пансионе. "Я любил учиться тому, что мне нравилось, и не заботиться о пользе, потому что никто мне о ней не говорил. Словесность русская, история, статистика, натуральная история, богословие и рисование были любимым моим занятием. В математике я тянул проволоку. В танцевальный класс ходил только для того, чтоб любоваться, как толстейший Сабиани, обливаемый потом, трудился над образованием паяцев. Танцев и флейты вскоре Александр лишился по воле случая. Он пишет, что намеревался серьезно учиться, особенно после каждого случая общения с более образованными двоюродными сестрами. "...никто не управлял моими добрыми намерениями. Наклонность к рыцарству, к военной службе мешала обогащаться нужными для того сведениями. Математические науки оставались у меня всегда без внимания и я ограничивался только пламенным усердием к фронту и караулам. В пансионате находилась полная амуниция для всех воспитанников. Нас обучал экзерциции и эволюции офицер из какого-то полка, расположенного в Москве. Мы ходили на Воробьевы горы, к Петровскому дворцу и стояли там несколько времени лагерем. Мы имели свой театр, и всякое почти воскресенье бывали собрания, которые посещали матери, сестры и родственники...". Александр был всегда часовым во время таких мероприятий, он погружался в мечтания.

В полной мере он отдал дань модному в то время среди молодых ученых - дворян увлечению изящной словесностью. Находясь под сильным влиянием творчества Н.М. Карамзина, все в университете и пансионе хотели быть поэтами и писателями. В этом учебном заведении тоже не был признан талант Степанова. Профессор Антонский, случайно зашедший в класс во время чтения учителем стихов Степанова, очень нелестно высказался по этому поводу.

Осень.

В последний раз еще взглянуло
На землю солнышко с неба
И в мрачных небесах уснуло,
И пожелтел дремучий лес,
И ветры заревели бурны,
И эхо стонет вдалеке,
И в чистой луговой реке
Смутилися струи лазурны...

"Стихи отлично дурны: Лучше бы вести себя хорошо, чем писать стихи-то дурные" - высказал свое мнение г.Антонский. "Такое возражение не смогло погасить возрождавшийся во мне страсти. Голова моя наполнена уже была всеми, так сказать изящными выборками из истории природы и искусств. Египет, Персия, Греция, Рим, Аттика, норманны, Карл Великий, в особенности крестовые походы, Львиное Сердце, Железные руки, рыцари храма Франц I, Ба ярд, Людовик XIV, Густов Ваза, карл XII и Петр являлись мне в лучезарных венцах воинской славы... Пять лет насыщенной духовной жизни в Москве, второй столице страны, пролетели для молодого Александра как один миг. Но со смертью Катерины II и приходом к власти Павла I, отменившего указ от 18 февраля 1762 о вольности дворянства, Степанов А.П. вынужден был явиться в свой гвардейский полк. Всем дворянам введена была обязательная служба.

Не успев закончить московский пансион, приравненный к гимназии, Александр оказался в московском гренадерском полку, включенном в войска А.В. Суворова, которые уже двигались в Италию.

Эпизод знакомства Степанова с Суворовым хорошо известен. Его рассказывают, как один из анекдотов о Суворове. Правда, обычно имя молодого человека не указывается. Семейная летопись рода Степановых подтверждает, что случай произошел именно с Александром.

Юноша попадает в тот момент, когда Суворов проводил смотр полка. Прапорщик, соскочив из кибитки, остановился перед Суворовым, четко доложил о себе. Суворов, окинув взором новенький "с иголочки" мундир прапорщика, дал ему одну минуту, чтобы переодеться в мундир попроще. При всех, отсчитывая до 60, юноша прошел в одну сторону, сделал четкий поворот кругом, опять остановился перед Суворовым, доложив, что приказание выполнено. Суворов отложил другие дела и приказал Степанову выполнять приказы. Они бегали, перепрыгивали через ручей, преодолевали ряд препятствий, причем, Степанов не смущался, когда выполнял все намного неуклюжее, учитывая ловкость Суворова. В результате за несколько минут из блестящего офицера Александр превратился в оборванного, грязного, словно вернувшегося из сражения, воина. Очень любезно представившись, матери Степанова, наблюдавшей за всем происходящим, Суворов поцеловал ей руку и поблагодарил за молодца, которого она вырастила для русской армии.

После недолгого пребывания в должностях ординарца и адъютанта при генералах Кушникова и П.Н. Багратиона Александр оказался в штабе главнокомандующего, который оценил молодого прапорщика (кстати, первый офицерский чин по табели о рангах к молодым людям в этом звании при Суворове относили как к детям и не придавали особой серьезности) не за сословное происхождение, связи матери и возможной протекции однополчан отца, а за личные качества молодого Александра Петровича Степанова. А.В. Суворов узнав, что тот хорошо владеет пером, поручил писать ему ответы на поздравительные оды, которые присылались в главную квартиру. Не раз довольный полководец, сам не чуждый поэзии называл своего ординарца "мой маленький Демосфен". Однажды молодой офицер в каком-то итальянском городе к официальной церемонии награждения отличившихся офицеров написал рифмованное произведение по-польски, которое и было исполнено военными певчими. Во время раздачи наград А.В. Суворов позвал к себе А.П. Степанова, надел ему крест ордена Иоанна Иерусалимского и, обратясь к дамам, вскричал, указывая на него "Вот он, наш крошечный Демосфен". Не было безоблачно на служебном небосклоне у юного офицера, была и "самоволка" с сыном Суворова Аркадием, после которой Аркадий сидел под арестом, а Степанова грозился Суворов к маменьке отправить. Но в целом, военная карьера блистательно продолжалась. Вскоре он был причислен к свите князя Горчакова в чине поручика и кавалера. Цель была - договориться в Баварии о зимовке и отдыхе изнуренных Итальянским походом русских войск. Быстрое окончание войны прервало насыщенное впечатлениями и самообразование молодого Александра в Мюнхене и других городах Германии.

Очень любил Степанов Суворова, и о его смелости и любви к справедливости рассказывает призыв Степанова нарушить приказ Павла I хоронить Суворова не как генералиссимуса, а с почестями фельдмаршала. Степанов уговорил ряд офицеров надеть мундиры рядовых солдат и хоронить Суворова, как солдата, в знак протеста. Это стало известно царю и он намеревался жестоко расправиться со Степановым. Но, чтобы не вызвать недовольство репрессиями по отношению к Александру Петровичу, царю отсоветовали наказать бывшего любимого адъютанта Александра Васильевича Суворова.

После смерти Суворова Степанов подал рапорт об отставке. Царь принял рапорт, но пригласил на личную аудиенцию. Он удовлетворил просьбу, но он узнал о планах Степанова поехать за Урал и оказаться чем-нибудь полезным, как отечеству, так и народу в тех краях. Будучи осведомленным, как высоко ценил Суворов Александра за бойкое письмо, царь попросил посылать дорожные впечатления царской связью, чтобы увидеть Сибирь глазами беспристрастного путешественника. Царь Александр I любил читать эти заметки. Отмеченная резкость суждений о начальниках, не была поставлена Степанову в вину. Более того, доверие к Степанову возросло после ревизии Иркутского губернаторства и за найденные большие непорядки в управлении, тот губернатор был повешен за свои лихоимства. Сперанский предложил разукрупнить Иркутскую губернию. Так и образовалась Енисейская губерния, но это произошло спустя несколько лет.

Сейчас хотелось бы продолжить рассказ о 18-летнем поручике А.П. Степанове, который вернулся в Россию после Итальянского похода. Свободно владея помимо французского итальянским и немецким языками, он через несколько месяцев влюбляется в 15-летнюю дочь генерала Быкова. Молодость невесты, невозможность продолжать военную карьеру и отсутствия приданого и даже просто состояния у генерала Быкова, стали вескими аргументами Прасковьи Семеновны Степановны против женитьбы. Флегматичный генерал тоже отказал Степанову. Тогда пылкий поручик тайком венчается в ближайшем селе, что на несколько лет становится причиной прохладных отношений с матерью. Прасковья Семеновна долго гневалась и запретила показываться ей на глаза и отказала во всякой помощи.

Выйдя в отставку, с очередным чином штабс-капитана IX класса, 20-летний Александр Петрович уезжает с семьей в Москву в Министерство юстиции. И под покровительством известного поэта И.И. Дмитриева - министра юстиции развивает свою карьеру и литературную деятельность. Через полтора года он получает ранг коллежского асессора (VIII класс) и должность столоначальника одного из отделов министерства. Растущая семья и материальные затруднения заставили его расстаться с литературным обществом.

Кроме того, он уступает требованиям матери, которая в случае переезда его на службу в родную губернию, согласилась простить его и оказать материальную поддержку.

В августе 1804 года А.П. Степанов оказывается на должности губернского прокурора, а в 1809 году получает очередной ранг коллежского советника VIIкласса чинов табеля. За это время он приобрел там дом, даже стал местным землевладельцем, купив по случаю на занятые 20 тыс. рублей 600 душ и село Ловать с деревнями в Жиздринском уезде.

Начавшаяся война 1812 года резко меняет жизнь калужского прокурора. Он выходит в отставку, чтобы поступить вновь на военную службу. У него несколько предложений. Полковнику по гражданскому чину с солидными знаниями законодательства и опытом управления людьми предоставился случай стать чиновником особых поручений при сенаторе П.Н. Каверине, который отвечал за снабжение армии продовольствием, а затем за восстановление хозяйства и порядка в губерниях, очищенных от французских войск.

В 1813 году он уходит в отставку, живет опять в своем имении Ловать, занимается систематической литературной деятельностью и воспитанием подрастающих детей. Всего у него было 6 дочерей и 4 сына.

Спокойная сельская жизнь длилась несколько лет. В его селе образовался пансион из детей хозяина и детей друзей и родственников. Сам хозяин преподавал русский язык, географию, историю и контролировал других учителей. А также страстно увлекся садоводством, как и его родители... разбил хороший сад с редкими растениями, строил обширные оранжереи и теплицы. По утрам и вечерам он запирался в кабинете и писал стихотворения, краеведческие очерки, этнографические статьи, которые печатались в обеих столицах. А самой главной своей работой он считал, начатую еще в Калуге лирическую поэму "Суворов". Напечатанная в 1821 году в Москве поэма "Суворов" подверглась суровой, но, как и признал сам автор, справедливой критике и материального улучшения не дала. Зато 26 февраля 1816 года А.П. Степанов получил общественное признание как литератор, когда был избран действительным членом Вольного общества любителей российской словесности при Московском университете.

Хорошим хозяином, в смысле получения доходов с имения, А.П. Степанов не был. Дела по имению шли все хуже и хуже и даже пришлось заложить его в наступившие голодные годы в Дворянском банке и у частных лиц., чтобы спасти своих крестьян от голодной смерти. По словам семейной хроники, "деньги тратил в изобилии с пользой и удовольствием", так и не научившись иметь дело с деньгами с детства. Кроме того, старшим сыновьям Петру и Николаю было уже 12 и 13 лет и нужны были значительные средства на их специальное образование. Отдав сыновей в Московский университетский пансион, сам Степанов какое-то время проживает в столице ради мундира чиновника и устройства своих литературных дел. Вот тут-то как раз в Петербурге через восстановленные связи и знакомства с такими видными своими сослуживцами, как генералы Кумников, Милородивич и сановник, член Сибирского комитета Кочубей, он достигает желаемого: с производством с статские советники, он назначается в Енисейскую губернию.

Александр Петрович Степанов - первый губернатор Енисейской губернии

Что же представляла из себя в те годы Енисейская губерния? Какие люди помогали Степанову внести прогрессивные изменения в жизнь Красноярска и других поселений нашего края? Граф Михаил Михайлович Сперанский (1772-1839), назначенный в 1819 году генерал-губернатором Сибири и, проехав ее с ревизией выступил в 1822 году инициатором реформ управления Сибири, укрепивших ее местную администрацию. М.М. Сперанский дважды побывал в Енисейской губернии. В первый свой приезд (6-9 августа 1819 г.) он восхищался прекрасным видом Красноярска с горы, ругал местных чиновников, которые обе "темницы" в частях города наполнили людьми, разбирал многочисленные жалобы на притеснение властей. Общий его вывод был нелестным для красноярской администрации: "Вообще при внешней чистоте города, беспорядок и притеснения в делах внутренних (см.: ГПБ им.Салтыкова-Щедрина, Ф.731, оп.1Д.479.Л.15об.). Вероятно, нарушения были значительные, так как позже, в письме к А.А. Столыпину, он сравнивает с другими регионами, где всех отдать можно было под суд (в Тобольске), то для красноярских нарушителей, возможно было даже всех повесить. Затем можно обратиться к книге А.П. Степанова "Енисейская губерния" и отметить в какое невыгодное положение была поставлена вновь образованная губерния: "Но с первого взгляда земская повинность в Енисейской губернии и без того покажется отяготительною, ибо в сложности приходится на душу 2 руб. 92 коп., однако же, и сего даже сбора совершенно не нужно, что доказывается тем, что Енисейская губерния давно не пользуется своими земскими повинностями, давно уже не имеет их в своем распоряжении, кроме той, которая потребна только на почтовых лошадей" По его описанию дел на тот момент вызывал крайнее огорчение тот факт, что край, нуждающийся сам в пособиях, должен был истощаться для подкрепления Иркутской губернии или Якутской области. Про Красноярск автор пишет следующие строки: "Красноярск избран у губернский город потому, что местность его более удобна, против положения других городов, к заключению в нем губернского управления...Красноярск, по своим бедным, недостаточным доходам, поставлен в страдательное состояние для блага обывателей Енисейской губернии".2 Александр Кузьмич Кузьмин, в качестве окружного начальника новоучрежденного Минусинского округа с 1827 по 1836 год написал "Подлинные записки", из которых можно понять, что из себя представлял Красноярск и его люди в ту пору, писал об образованности Красноярска. "Образованность Красноярска идет рука об руку с образованностью России, то есть, смиряясь перед столицами, он равняется им, губернским городам, хоть, например Калуге, где в настоящее время одна еле дышащая книжная лавка только и поддерживается что шерстями , которые сметливый книготорговец держит, как заманку в магазин, для избавления для себя от голодной смерти... Там большая часть служащих, чиновников люди, приехавшие из внутренней России; но приехавшие не за сокровищами, как в Бразилию, а из жажды познаний или из видов благородного честолюбия: В Красноярске большая половина советников, по неимению денег, ходит пешком, а секретарей губернских присутственных мест, как говорится, не видно и в щели. Красноярск не имеет еще гимназии, а целая Сибирь - университета. Политические известия получаются в Красноярске против Петербурга позднее месяцем, а моды запаздывают целым годом. Роскошь там еще не наложила свою свинцовую руку на карманы: не видно щегольских экипажей, разряженных, осыпанных бриллиантами дам, хотя многие и в состоянии были бы то сделать. Одно только шампанское часто льется рекой; но для хлебосольства русский человек всегда готов выворотить карман наизнанку

Пятитомная "История Сибири" сообщает, что декабристу Батенькову, в то время правителю дел Сибирского комитета, "удалось провести на пост гражданского губернатора А.П. Степанова..."

С приездом Степанова в Красноярск жизнь города, можно сказать, забурлила. Молодой губернатор часто обращался за помощью к М.М. Сперанскому. Вместе они обсуждали кандидатуры на ключевые постыв губернской администрации.

Норвежский профессор астрономии Галгстен, ездивший на север России для магнитных наблюдений проезжал через Красноярск и видел план переустройства Красноярска с широкими улицами, с общественными учреждениями, садами. Степанов мечтал делать его самым красивым городом Сибири.

В Отделе письменных источников Красноярского краеведческого музея сохранилась копия перспективного плана. По пометке в верхнем углу плана, Николай I утверждал его 2 ноября 1828 года (см. ОПИ ККМ. № 7810/1532). К сожалению, нет сведений, какие изменения внес в первоначальный план застройки Красноярска Николай I, о чем пишет А.П. Степанов. Из пометы в нижнем правом углу видно, что подлинный план был также подписан генерал-губернатором Восточной Сибири Лавинским и А.П. Степановым. Затем мы видим, что многие здания, действительно были построены.

К моменту заступления Александра Петровича на пост губернатора ему был 41 год, сохранился портрет, написанный кистью местного художника М.Г. Хозяинова, и сохранилось описание его в воспоминаниях современника - красноярца И.П. Парфентьева (рукопись хранится в Красноярском краеведческом музее), отец которого служил при первом Енисейском губернаторе.

"...Генерала Степанова я помню как сейчас. Он был выше среднего роста, крепкого сложения, ходил скоро, говорил громко, глаза орлиные, быстрые, брюнет, волоса замечательно курчавые, годов, должно быть пятьдесят с лишком, гостеприимен и сострадателен, характера вспыльчивого.

Уже упомянутый здесь профессор Гангстен писал о Степанове: "Человек веселый, любезный, окружен в своем кабинете различными предметами искусства и естественной истории, минералами, чучелами птиц и животных, относящихся к его губернии. Мы получили приглашение на обед. Его рабочий кабинет включал коллекцию минералов, а в шкафах и на стенах помещались гравюры, портреты северных племен, виды, книги и самые редкие древности. У него была мастерская обработки камней, где нам отшлифовали два ящика из агата для наших магнитных стрелок, чего мы не могли сделать себе даже в Христиании (Осло.)..."

И.Ф. Парфентьев рассказывал, что "...квартировал тот в доме Родюкова. Вообще у губернатора обстановка была чисто воинственная, в прихожей было всегда шесть человек казаков и два жандарма, у входа в крыльцо военный караул...

Все девять лет в Енисейской губернии А.П. Степанов служит, по справедливому мнению А.В. Дружинина, "горячо ревностно; край ему вверенный, казался ему краем истинно поэтическим ...уголком дорогого отечества". Именно на этом поприще в полной мере развернулась его незаурядная натура. Его первый биограф правильно считает, что "в душе смягченной наукою, просветленной строгими нравственными началами, подготовленной к власти опытом не напрасно прожитой жизни, не может быть неспособности к широкой и практической деятельности. Взгляд человека, взросшего на идеях красоты, добра и правды, всегда зорче, чем взгляд администратора по рутине, его сердце будет горячее, его слово окажется несравненно метче, а деятельность самобытнее и смелее".2

"Господин Степанов привел город в лучшее состояние, например, дома на Большой улице (ныне проспект Мира) все были обшиты тесом и выкрашены, построены тротуары, фонарные столбы, все это было окрашено аракчеевской краской, т.е. в три цвета (белый, черный и желтый), устроены будки для ночного караула, шлагбаумы с Иркутского и Московского трактов, поставлены часовые, а где теперь казармы тут был вырыт ров....На набережной Енисея в косогоре ...посажены были деревья, Московский тракт устроен был прямо с Большой улицы в гору, но впоследствии, тракт этот отнесен вправо, где теперь и существует...".

Степанов понимает, что в первую очередь Красноярску нужны больницы, дома для бедных и убогих. И всю свою энергию, ум, хватку он направляет на решение этих проблем.

Уже 2 мая 1823 года открывается в Красноярске Приказ общественного презрения. По случаю этого события Степанов сам пишет объявление. Видимо, это было первое официальное обращение губернской администрации к своим жителям.

В краевом архиве, в фонде городской Думы, этот один из первых документов красноярской власти, обращенный к городской общественности, каким-то чудом уцелел.

"2 мая 1823 г.

Граждане Красноярские!

Государю императору угодно было озарить вниманием своим Город наш, возведя его на степень губернского. С ним вместе получили вы преимущественные открытые знаки Его милости. Знаки сии заключаются в правах, предоставленных единственно городам управляющим. Посреди вас заключаются ныне места и лицы, которые имеют силу ходатайствовать непосредственно о благе вашем, и предохранять от зла при самом его зарождении, посреди вас существует уже то средство, чрез которое сострадательному сердцу нашего Государя угодно изливать милости и благодеяния на слабое и страждущее человечество. Я разумею, любезные граждане, под сим средством обязанности приказа общественного призрения, открытого нынешнего числа в городе Красноярске, по предписанию Господина Генерал-губернатора Восточной Сибири. Приказ общественного призрения печется о просвещении умов и сердец, принимает сирот оставленных, доставляет излечение больным, успокаивает престарелых; дает приют увечным и наконец исправляет преступные слабости людей. Спрашиваю вас, Граждане Красноярские, не есть ли это предмет, которым научает нас закон Божий? Чтобы, исполняя оные, удостоились мы благословения небес? Спрашиваю вас, не велика ли к нам милость Государя императора, что посылает нам средства исполнять власть и долг Граждан и долг Христиан! Если это так, то приглашаю вас на встречу к благодеяниям царя и церкви. Везде велено молиться Богу; но вы строите храмы, чтобы в них молиться совокупно. Везде можно делать благодеяния; но кто из вас может сам собою и воспитывать чужих детей, и принимать в дом больных странников, и наполнять дома свои убогими? Это невозможно, этого не позволит вам ни ваше имущество, ни самый быт домашний... итак, совокупитесь вместе и постройте храмы для благодеяния. Что бессилен сделать один, то может совершить множество. Воздвигните дома для убогих, для увечных, для страждущих болезнями, для наук, для сирот бедных, оставленных родителями! Воздвигните дома для ваших сограждан, для несчастных и слабых братии ваших! Есть между вами люди, есть такие, которые могли бы и сами, без помощи других, приступить к строению какого-либо из благодетельных заведений, мною упомянутых, но не всякий имеет столь благородное стремление к добру и пользе своих ближних, как благодетельный мещанин Иван Никитович Яковлев, объявивший желание построить своим иждивением каменный Воспитательный дом. Я не говорю о том, что готовит ему Творец Невидимый: награды его непостижимы; но мирская власть не упустит столь важный поступок, довести до сведения господина Генерал-Губернатора Восточной Сибири, имя Яковлева пронесется с берегов Ангары к берегам Невы. Отец Отечества, наш добрый, возлюбленный Государь обратил на него свое внимание. Вся Россия с радостью узнает, что отдаленнейших краях ее человек бедный, доселе неизвестный, устремится с деятельною ревностию к благодеянию, едва узнав о средствах, дарованных Государем Императором. До слуха моего дошло, что Граждане Енисейские давно уже ожидают открытия Приказа общественного призрения, чтоб обнаружить великодушное чувство свое к благодеяниям, стыдно было бы Красноярску пребывать в бездействии. Скажут: Граждане Енисейские гораздо могущественные; но сила в немощи совершается - живой пример тому бедный мещанин Яковлев. Впрочем, я уверен, что вообще Граждане Красноярские, покрытые благоразтворенным небом, окруженные величественным Енисеем и прекраснейшими своими долинами, столько же будут щедры для человечества, сколько милостив к нам Творец Небесный; уверен, что жители Красноярска, славные искони в отдаленнейших краях России - своею кротостию, трезвостию и приверженностию к закону Божию, не оставят оказать преданность к милосердному Государю своему, споспешествуя по силе своей к пользе тех мест, кои должны быть учреждаемы, посредством ныне открывшегося в Красноярске Приказа общественного призрения. Все вспомоществования, которые угодно кому будет принести в жертву человеколюбия, должны быть отдаваемы в Градскую Думу, при внесении в список имен сих людей человеколюбивых; Градская же Дума, при своем отношении перешлет их в приказ. Енисейский гражданский губернатор Степанов".

Эту эмоциональную и витиеватую речь Степанов присылает красноярскому городскому главе Ивану Гаврилову, предписывая городской Думе сделать так, чтобы обращение губернатора стало известно всем гражданам Красноярска. На призыв Степанова пожертвовать в пользу бедных и сирых красноярцы откликнулись сразу. Первым подал пример голова Иван Гаврилов, внесший в пользу общественного призрения пятьдесят рублей. Всего же на эти благотворительные цели было собрано 545 рублей.

Сдержал свое слово и купец 3-й гильдии Яковлев - в 1826 году каменное здание для воспитательного дома было построено, при многих храмах были открыты на средства купцов богадельни.

Таким образом, в 1828 году в городе было уже 4 богадельни. Всего же призрен 341 человек, из них 74 умерли, 241 человек выздоровело, а 26 человек продолжали лечение.

В 1829 году красноярский купец И.К. Кузнецов пожертвовал каменный дом для неизлечимо больных.

Степанов не просто говорит, он делает. Губернатор все время в поиске - поле деятельности огромное. Надо все начинать сызнова. Вот он просит помочь открыть в городе первую аптеку. И сразу же на призыв Степанова откликается аптекарь Нижнего Новгорода Уммель, который готов основать фармацевтическое заведение в Красноярске на сумму 2 тысячи рублей. По тем временам деньги огромные.

Губернатор ищет средства для приобретения пожарного инвентаря, работает над новой планировкой города. Он делает все от него зависящее, чтобы расширить состав помощи. Ибо, как считает Степанов никакие распорядительные меры без ее четкой работы невозможны.

Александр Петрович явился создателем и настоящей полицейской команды, которая охраняла Красноярск от многочисленных ссыльных и бродяг. По его словам, "в один год город был поджигаем от них восемь раз".

"Степанов хотел украсить город садами, приказав около каждого дома делать палисадники. Но попытка эта не удалась, стали в них укрываться мошенники. Быстрым распоряжением он это уничтожил. Выписал откуда-то городничего Алексеева, который положительно день и ночь разъезжал по городу и тем уничтожил всякую попытку забирая бродяг и отдавал под конвоем в работу. После всего этого в летнее время мы и на ночь окна не запирали, все было хорошо и спокойно.

Почти десять лет ему пришлось выбивать в "верхах" средства для приобретения хорошего пожарного инструмента.

В 1835 году после долгих хлопот была открыта губернская библиотека, давшая возможность приобщить к чтению многих красноярцев. Её создателем был губернатор Копылов, порядочный, культурный и честнейший человек, но идею библиотеки подготовил А.П. Степанов.

Взяток он не терпел и, узнав о таких фактах, с таким ожесточением кричал и ругался, что желающих попасться ему было не много.

Молодой администратор старается выкроить средства для решения самых наболевших вопросов. Однако, проанализировав городской бюджет, он приходит к выводу, что Красноярск по своим недостаточным доходам поставлен в "страдательное состояние". Над тем, как найти дополнительные средства, ломает голову и в городской Думе, и в полиции. Кто-то предлагает усилить контроль за перевозкой грузов по Московскому тракту, так как многие извозчики, чтобы избежать уплаты налогов, стараются окольными путями объехать Красноярск.

Другие требуют усилить контроль за речными перевозками, где часто бывают случаи мошенничества. Ведь еще Сперанский в 1820 году заставлял городского голову Андрея Терского и городничего навести на переправах порядок. Во-первых, написать на досках и вывесить на обоих берегах Енисея утвержденную городской Думой плату за перевоз. Во-вторых, заставить перевозчиков работать быстро и исправно.

При Степанове красноярцы исправляли тротуары возле своих домов, красили и ремонтировали заборы. Украшением города был городской сад, который с каждым днем становился уютнее и красивее. Этот зеленый массив, подаренный Красноярску самой природой, приводил в восхищение многих путешественников. Степанов любил этот нетронутый участок дикой тайги. Здесь он знал каждое дерево, каждый куст. Губернатору удалось открыть в городе еще типографию и библиотеку.

У Степанова хватило сил и времени для решения хозяйственных вопросов, и он всегда был в курсе столичных событий, хотя они и приходили сюда с опозданием на целый месяц. Степанов хорошо знал губернию, ее чиновников, крестьян, мастеровых. За 9 лет своего правления не было участка, в этом необъятном крае, где бы не побывал этот любознательный, впечатлительный человек. В некоторых местах он бывал несколько раз.

Куда ни обращал свой взор губернатор - всюду кипела жизнь. В 13 верстах от Ачинска купец Родионов выпускал писчую бумагу, которой пользовались ученики уездных училищ и многочисленные чиновники. В 60 верстах от Красноярска на берегу Качи на стекольном заводе И.И. Коновалова, делали стекло, бутылки, кувшины, графины, уксусники, рюмки. В Енисейске на полную мощность работал колокольный завод. Звон его колоколов, как отмечали старожилы, был чистым, приятным, органистым.

Набирали силу винокуренные заводы, но их барыши были пока не высокие. А каменский завод, расположенный невдалеке от Енисейска, работал даже в убыток казне. Завод по тем временам был очень большим. Более 600 человек было занято на нем выработкой спирта. Но водка по тем времена еще ходким товаром не была. Губернатор всячески поддерживал и поощрял пчеловодство, считая, что мед намного лучше, чем спирт.

В Енисейске он любовался кедровым садом, хорошо знал жизнь растений, а в 1824 году в земледельческом журнале опубликовал даже статью "О дикорастущих в Сибири конопле, грече и льне".

Степанов восхищается мастерством ссыльных. Он старается, чтобы в губернии более широкое развитие получили различные ремесла. Следует сказать, что при Степанове в Красноярске выстроены шесть больших домов с просторными усадьбами, которые назывались работными домами. Здесь ссыльные и осваивали и совершенствовали различные ремесла. Среди них были плотники и столяры, каменщики и маляры, кузнецы и слесари, медники и серебряники, кожевники и шорники, каменщики и чернорабочие здесь изготовляли прекрасную мебель, легкие и красивые экипажи, которые было гораздо выгоднее делать в Красноярске, чем привозить из-за Урала.

У каждого города был свой норов. Наиболее покладистым, степенным казался Минусинск, где до 30-х годов прошлого века не проживало ни одного купца. Город был настолько маленьким, что за три часа Степанов мог каждому минусинцу пожать руку, зайти на чай в каждый дом. Если в Минусинске и Канске проживало около 600 горожан, то в Ачинске - 1140 человек. Город имел две каменные церкви, 336 домов и кладовую для казны. Самым крупным из всех окружных городов губернии считался Енисейск. Здесь только одних купцов проживало более 70 человек. В городе находился каменный гостиный двор, в котором размещалось до 144 лавок. Он имел 19 улиц, два монастыря (мужской и женский), 8 храмов. Жителей в Енисейске было 2800 человек. По своему убранству, красоте, богатству он считался лучшим уездным городом России.

По подсчетам Степанова, в Енисейской губернии было 77 храмов каменных и 24 деревянных. Все они находились в ведении Томской епархии.

Официальная статистика тех лет утверждала, что грамотных в Енисейской губернии было 1221 человек. Степанов этим цифрам не верил. Он писал, что "не надобно полагать однако же чтоб енисейская губерния было вовсе безграмотная. В нее, как и во всю Сибирь, поступает ежегодно такое количество грамотных людей, чего никакие училища по стольку доставлять не в состоянии... Их несравненно более, даже многие из женского пола между крестьянами умеют читать и писать". Это мнение поддерживали многие ученые, путешественники, побывавшие в эти годы в Енисейской губернии. Они отмечали, что "образованность Красноярска идет об руку с образованностью России.

Тем не менее реальных оснований для такого оптимизма у губернатора было мало. В Канске дом, пожертвованный для приходного училища, стоял пустым - не было педагогов. И это понятно... нигде во всем мире личность учителя не была такой бесправной, как в России. Даже правительственные органы вынуждены были признать, что нищенское положение преподавателей еще тягостнее по тому унижению, которое они часто незаслуженно переносят от грубого общества, не уважающего смиренного и тяжелого труда простого учителя. При таких условиях какой способный и достойный педагог пожелает вступить на это безрадостное поприще, не обещавшее ничего впереди, кроме тяжелых дневных трудов, нищеты и унижения.

В те годы Россия установила своеобразный мировой "рекорд", выделяя на образование по одной копейке на человека. В других европейских странах на эти цели тратилось от 10 до 40 рублей.

Много хлопот доставляла уголовная ссылка. По словам Степанова, в конце 20-х годов прошлого века в губернии проживало около 25 тысяч ссыльных, тогда как государственных крестьян было около 50 тысяч. Чтобы разрешить эту острую проблему, было принято предложение иркутского губернатора Г.Цейдлера, по которому отец, выдавший свою дочь замуж за ссыльного, получал денежное вознаграждение от казны. Но и эта мера успеха не имела.

Больше всего тревожило местную власть поведение осужденных женщин, которых проживало в крае около 4 тысяч. Они были гораздо агрессивнее и опаснее мужчин. Губернатор рассказывает, что "две молодые замужние ссыльные, чтобы не жить с мужьями, подвергли себя дальнейшей ссылке, утопив маленькую девочку... они взяли ее за ноги и вертели головой в проруби, пока она не захлебнулась.... Еще две женщины ссыльных, чтоб следовать в Иркутскую губернию за своими любовниками, которых сослали туда за новое преступление, убили дряхлого старика. Вообще главное преступление ссыльных женщин, - пишет Степанов, - имеет целью так называемую любовь. Главная цель мужчин в их плутовствах и злодеяниях, есть - приобретение".

Начальник губернии твердо верил, что нравы общества могут исправить только просвещение, литература и искусство. Он часто бывал в уездном училище Красноярска, где призвал молодежь учиться музыке, живописи, архитектуре. В 1823 году губернатор основал в Красноярске ученое литературное общество под названием "Беседы о Енисейском крае". В это общество входили люди местной прогрессивной интелегенции.

Составленный Степановым устав об организации и задачах этого общества был послан в С.-Петербург на утверждение царю.

Царь, прочтя устав, собственноручно наложил на нем резолюцию: "Я никакой пользы в сем обществе не вижу, а потому на оное не согласен. Будут другие способы, надежные и верные, для достижения истинной пользы".

В 1828 году в Москве выходит "Енисейский альманах" - первый литературный сборник красноярских литераторов. Хотя книга вышла в свет мизерным тиражом в 75 экземпляров, столичная критика ее сразу заметила. Петр Вяземский писал, что красноярские авторы показали, что они умеют "хорошо и дельно говорить о провинции своей". Участие в альманахе принимал и сам губернатор: ему принадлежит краеведческая статья "Путешествие в Кяхту из Красноярска", напечатанная в "Енисейском альманахе" описание, предпринятой Степановым в 1826 году поездки на русско-китайскую границу. "Путешествие" произведение краеведческое в чистом виде, осложненное однако элементами предромантический чувствительности. Традиционная форма - письма с дороги - ставит в центр повествования личность путешественника. Каждое письмо представляет собой замкнутый краеведческий эпизод со своим специфическим материалом. Незаурядное краеведческое дарование обнаруживает Степанов при описании китайского города Моыя жагона. Яркими и точными штрихами он показывает быт и права городских жителей. Его интересует все: торговые операции, религиозная обрядность, этнографические подробности. Степанов неоднократно выступал в столичной печати с рецензиями на краеведческие статьи других авторов. Особенно нетерпим он был к неточности, приблизительности, которые "спекулируют" на материале неизвестной новой губернии. Эти же принципы он выдерживал и в своей книге. Именно это затруднило "краеведческие спекуляции и неточности "слишком заметные для жителей Енисейской губернии. Вторая книга состоит из разделов: администрация, этнография. Здесь рассматривается происхождение местных народов, их поименный состав, вера, обычаи, внешность, одежда, занятия, досуг. По этому же плану, но не так подробно описаны основные сословия и группы русского поселения. Как и в I части А.П. Степанов нередко полемизирует со своими предшественниками в деле изучения Приенисейского края (Ф.И.Страленбергом, И.П.Гмехиным, П.С.Палласом, Г.И.Спасским, И.С. Пестовым, А.П. Словцовым и др.) За поднесенную Николаю I книгу о Енисейской губернии он получил от монарха 10000 рублей. Что касается его литературной деятельности, то громким успехом пользовался его роман "Постоялый двор". Роман чрезвычайно быстро разошелся и известно, что книгу читал А.С. Пушкин, и она хранилась в его библиотеке. Эта книга по яркости изложения, обилию материала по геологии, сельскому хозяйству, истории края и сейчас представляет большой интерес".

Также в альманахе "Калужские вечера" поместил свое произведение "Предание о Калуге". Многие исследователи и современники подчеркивали, что Степанов умел окружить себя людьми умными, порядочными. Среди них - статский советник И.И. Галкин, занимавший пост председателя губернского правления, коллежский секретарь Николай Петрович Фролов, чиновники для особых поручений, коллежский асессор Карл Федорович Рейнбот, В.И. Соколовский, председатель енисейской казенной палаты Иван Семенович Пестов, выпустивший впоследствии книгу "Записки о Енисейской губернии Восточной Сибири 1831 года" (М., 1833). И по сей день эта краеведческая работа является одной из лучших книг о нашем крае.

О книге "Енисейская губерния".

Первая книга очерка посвящена климату, рекам, растительности. Автор полемизирует по поводу точности географических сведений с другими исследователями Сибири: И.Г. Пестовым, А.П. Словцовым. Мне очень понравилось читать эту книгу. Ее читаешь, как художественную литературу и очень интересно, захватывает, и хочется читать и читать. Вот, к примеру, кое-что из описания из книги Степанова города Красноярска. Караульная гора "была некогда караульным притоном для казаков, а ныне стоит на ней часовня, в которую из города бывает крестный ход. Поверхность всей возвышенности составляет вглубь необозримую равнину, а обрывы или серы глинистой породы в естественном и затверделом виде красного цвета подали повод к названию бывшего острога Красноярском. Все виды из города прелестны весной, летом и осенью. Енисей, быстро вырываясь от запада, из гор мрачных и утесистых, с шумом разливается весной перед городом, заливая все, куда может проникнуть, и высоко поднимая бурные волны свои в местах крутоберегих". А из его главы "Ссыльные" хочется показать, с какой проникновенной болью пишет о людях, которых искренне жалеет. "Быть разлученным с семейством, проститься навсегда с предметами, окружающими от колыбели, разорвать связи души, потерять все права на политическое существование - не значит ли умереть? Подобный мертвец приходит к новой жизни путем трудным и продолжительным, в течении которого теряет остальную энергию души своей, делается совершенно равнодушным для пороков и добродетелей и потом действует снова по увлечению. В доме губернатора на обедах часто бывали чиновники И.Г. Родюков, И.И. Коновалов, И. Петров, А.И. Кузьмин. Особым покровительством А.П. Степанова пользовался председатель губернского суда, кавалер орденов Святого Владимира 4-й степени, Святой Анны 4-й степени, кавалер императорской серебренной медали 1812 года советник Алексей Иванович Мартос, выпустивший в 1827 году в Москве "Письма о Восточной Сибири". Заметим, что почти все лица из окружения губернатора были не лишены литературных способностей.

Видимо Степанов хорошо понимал, что толковое окружение не только создает ему дополнительный авторитет, но и помогает каждодневно решать все новые и новые вопросы. Губернатор обладал смелым и решительным характером. Так, объезжая свои владения с очередной ревизией, он запретил волостным писарям получать огромное жалованье - 1000 рублей в год, мотивируя это тем, что, чем домогательство писаря на жалованье умереннее, тем он проще, а общество через это спокойнее. Степанов ездил в Минусинский край, разрывал там древние курганы. И много увез с собой редкостей. Татары считали его за высшего государственного сановника и носили на своих плечах. Плавал Степанов также и в Туруханский край с хором певчих и музыкантов. В то время он сочинил песни "Злые люди пусть смеются", "Страны востока оставлял", "Меж гор и Енисеем". Но ноты переводил бывший в то время музыкант, мещанин Илья Семенович Скорняков и Андрей Прохорович Попов. С этими грустными мотивами эти песни остались и до сего времени. Имел Степанов и дипломатический талант. Особенно ярко это проявилось в его политике по отношению к малым народностям: хакасам, эвенкам, ненцам и другим коренным жителям этого обширного края. Губернатор делал все от него зависящее, чтобы эти племена не растеряли своей самобытности, свой язык и обычаи. В 1824 году он составляет "Наставление", обращенное к малым народностям, где пишет: "Там только бывает добро и спокойствие, где есть хороший порядок. Когда человек дурного и развратного поведения, тогда он всегда беспокоен и несчастлив". Далее губернатор продолжает: "Доселе вы принуждены были по делам свои хлопотать по судам, не зная ни законов, ни языка русского, доселе с унижением и трепетом стаивали вы по целым неделям и месяцам на крыльцах наших судилищ, но ныне ваши дела должны разбираться в улусах, родоначальник и князцы кругом огня в юртах своих или под небом чистым, судом на разном языке по правилам предков, как отцы, как старшие братья своих родовичей. А за таковые милости царские должны вы жить мирно, честно и взносить малые подати и повинности ваши в назначенные сроки бездоимчиво, и повиноваться земскому исправнику... К нему-то и должны относиться донисениями Кизыльская Степная Дума (главный орган местного самоуправления Халасов - Л.Б.) и ходатайствовать о пользе родовичей. Не воспрещается также писать и в Красноярск прямо на имя губернатора или в Губернский совет". Приведенный фрагмент показывает, что Степанов обладал талантом просто и образно рассказывать о самом главном. Деловые бумаги губернатора - своеобразный сплав литературного языка и казенного сухого слога. Написаны они были на одном дыхании, в них всегда чувствовался характер Степанова. Он старался показать разнообразие жизни, разбудить дремлющего чиновника и призвать его к немедленному созиданию. Влияние губернатора на подчиненных было огромно. Многие из них, подражая Степанову, тоже составляли свои наказы, инструкции. Например, красноярский городской голова Иван Гаврилов написал "Наставление" мещанину Семену Бардоноеву, который отвечал за перевоз через Енисей. Пункт за Пунктом городской администратор учит его, как надо вести дело: "Первое - иметь неослабное наблюдение за перевозчиками, чтобы они завсегда находились на месте без отлучки, чтобы не пили, не дрались, не затевали между собой разных ссор, а если что случится из ряда вон выходящее, то докладывать без промедления городскому главе. Губернатор был очень религиозным человеком. Как-то, услышав в Покровском соборе проповеди священника Фортуната (в миру Фортуната Ивановича Петухова), Степанов захотел с ним познакомиться поближе. Вскоре это обращение губернатору так понравилось, что он пожелал быть его духовным сыном и просил посещать его губернаторский дом всегда в свободное от занятий время для суждения и бесед. Фортунату также предложили место смотрителя в казачьем училище, которое открылось усилиями неутомимого губернатора (впоследствии священник Петухов дослужился до сана архимандрита). С 26 апреля 1831 года Степанов оставил должность енисейского гражданского губернатора. Многие красноярцы откровенно жалели, что край лишился такого талантливого администратора, В память о Степанове красноярцы назвали один их переулков города его именем.

Степанов всегда верил, что справедливость обязательно восторжествует, что "против злобы правда есть". Мы не знаем того, почему губернатора отстранили от должности. Одни исследователи утверждают, что за мягкое, гуманное отношение к декабристам, другие - из-за ссоры с петербургскими вельможами.

Красноярский историк Г.Ф. Быконя выдвигает наиболее аргументированную и правдоподобную версию. По его мнению, Степанова сняли с должности за то, что он заставил городскую Думу из своего запасного капитала заплатить недоимки городской бедноты. Эта сумма была равна 1450 рублям. Часть денег была возмещена горожанами, но на Степанова начислили оставшиеся к возмещению 1107 рублей, с правом, если он пожелает, взыскать эти деньги с неплательщиков. Он отказался, объявив себя неплатежеспособным. Долг был взыскан через суд за счет калужского поместья Степанова.

После отставки Степанов решает остаться в Красноярске, несмотря на письма из дома сыновей и дочерей. Кстати, его жена и мать умерли в 1825 году. Освободив казенную квартиру (в доме Толкачева, ныне здание судмедэкспертизы по проспекту Мира 38) он перебирается в более скромный дом своего чиновника Ивана Григорьевича Родюкова, который преданно приглашал своего бывшего начальника. В журнале заседаний городской Думы за 14 января 1832 года сохранилась запись о том, что друзья А.П. Степанова занимали деньги у купца Новикова "для перестройки дома губернского секретаря Родюкова под квартирование бывшего енисейского гражданского губернатора Степанова.

Уступая настояниям сыновей и озабоченный судьбой дочери, А.П. Степанов в апреле 1832 года решается покинуть Красноярск.

"Жаль такого губернатора... Как рассказывал находившийся постоянно при Степанове полковой казачий урядник, а в последствии офицер Иван Степанович Кузьмин, при отъезде Степанова собрались граждане его провожать, то губернатор потребовал, нет ли чего-нибудь выпить и закусить на прощание, Кузьмин отозвался: "Ничего нет Ваше превосходительство". Но как-то раздобылся графин водки и на тарелке хлеб с солью. Степанов первый выпев рюмку водки и закусив хлебом, горько заплакал, как ребенок, сказав, что вот это - чисто по-суворовски. После этого губернатор сел в экипаж и уехал, награмаздив сделанные им чучела птиц, зверей и древности азиатской культуры, приобретенные из раскопок курганов.

Это было тяжелым ударом для Александра Петровича. Он сочинил песню "Прощание с Сибирью":

Злые люди пусть смеются, Клевета готовит яд. Пусть заслуги остаются Без вниманья, без наград.

Я лечу под парусами
Между гор и средь лесов,
Вслед за бурями и льдами
Бог - мой счет и мой покров.

С Ангары до устья моря
Вижу дикие страны.
Нет там радости, нет горя,
Образ вечной тишины.

В тундре нет зеленой сени,
Нет там ночи, нет зари,
Лишь являются как тени,
По утесам дикари.

- Дикари, скорей толпою
С горных скал на Енисей!
Подружитеся со мною...
Я вам брат - боюсь людей.

Но когда поможет Втора
Мне спокойствие сберечь, -
Не боюсь лукавых взоров.
Против злобы правда есть.

Но оказавшись без средств, А.П. Степанов живет в унаследованном сыновьями имении матери, занимается литературным трудом, в частности, завершает капитальную книгу об Енисейской губернии.

Александр Петрович прожил в селе Троицком до осени 1837 года, затем уезжает в столицу, где снимает небольшую квартиру в районе казарм Измоиловского полка.

Несмотря на громкий успех своего романа "Постоялый двор" и полученные от монарха 10000 рублей за призовое место (Демидовская премия II степени) книги "Енисейская губерния". Также нужны были деньги на оплачивание учебы трех младших сыновей и на погашение долгов. Получилось так, что этих денег "как ветром сдуло". Однако Александр не роптал на судьбу, оставаясь благодушным философом. Он радовался, что сможет часто видеться с нежно любимыми детьми. Возобновил столичные связи, стал сотрудником "Библиотеки для чтения", сблизился с редактором О.И. Сенновским.

В 1836 году Николай I разрешает ему государственную службу и назначает Александра Петровича Степанова губернатором в Саратов.

Однако эта служба оказалась непродолжительной. Жесткие меры, предпринятые Александром Петровичем против старообрядцев, в частности по закрытию их Иртызского монастыря, вызвали справедливые возмущения общественности. Николай I, отрекший его от губернских должностей, остается благосклонным, велев исполнительного чиновника причислить в статистический комитет того же Министерства внутренних дел с сохранением полного жалованья. Грустным и больным он вернулся летом 1837 года, поселившись в том же доме.

Почти каждый день он ходил на могилу к Суворову и продолжал сотрудничать с "Библиотекой для чтения".

Но, к сожалению, 25 ноября 1837 года на 57-м году жизни его не стало. Он впервые в жизни слег в постель, так как обострилось хроническое воспаление печени. После отпевания в столичном Троицком соборе, А.П. Степанова перевезли в село Троицкое, где и похоронили на церковной паперти у стены, напротив входа. Кстати, надгробие выполненное из гранита, было сильно повреждено пьяным трактористом, который заехал на кладбище.

Память о Степанове, как об образованнейшем человеке, который облегчил условия жизни ссыльных, об организаторе народных училищ, заведений хлебных запасов, организаторе приказа общественного призрения детей - сирот и престарелых калек, об основателе Енисейского альманаха, который в дальнейшем стал нашим журналом "Енисей", долго-долго жила в сердцах современников.

Заключение

В русском биографическом словаре, изданном в 1909 году, семейству Степановых отведено значительное место.

Далеко не каждой русской семье удалось так много сделать для своей родины.

Его сыновья - Николай и Петр - оставили в истории не менее заметный след, чем их отец.

Петр Александрович Степанов стал известный военным историком, дослужился до чина генерала.

Николай Александрович Степанов закончил Московский университетский пансион, уже в те годы он входил в "кружок Раича" (известен как литературный наставник М.Ю. Лермонтова и Ф.И. Тютчева), был членом одной из самых первых декабристских организаций - "Союз благоденствия".

Страсть к стихам не оставляла Николая Александровича до глубокой старости! Имя Николая Александровича связано еще с одним примечательный фактом литературного движения в нашем крае. Он был председателем "Красноярской литературной беседы". Он был очень известен не только, как достойный сын А.П. Степанова, но и как карикатурист. Николай иллюстрировал "Енисейский альманах". И даже затевал "уже сатирико-карикатурный журнал, проект которого в виде пробного листа сохранился у Николая Александровича: "Минусинский раскрыватель", 1828, январь, № 1. Это праотец наших нынешних карикатурных листков.

Сам А.П. Степанов тоже сыграл большую роль в развитии литературы Сибири. Он был человеком прогрессивных взглядов, членом Вольного общества любителей российской словесности, окруживший себя умными людьми, "литераторами, поэтами, из коих выдающимися личностями были Варюков, Расторгуев, Соколовский и кроме них служащие лица Пестов И.С., председатель Енисейской казенной палаты, Коновалов, начальник первого отделения губернского суда, коими печатались еженедельно бюллетени, высылавшиеся всем служащим каждую субботу...".

Ни один из "бюллетеней", правда не дошел до нас, но эта выписка подтверждает, что красноярцы энергично принялись за улучшение края. Причем литература оказалась одним из наиболее естественных способов этого изучения

Законодательным представляется и проект учреждения в Красноярске ученого литературного общества "Беседы об Енисейском крае", принадлежавший Степанову и имевший, по-видимому, цель объединения литературных сил, под эгидой краеведения.

Прочитав статью Бориса Чмыхало "Дельно говорить о провинции и ознакомившись с его анализом русской литературы Сибири на рубеже 20-х и 30-х годов XIX века, понимаешь, что для такой деятельности, какую показал Степанов, много нужно было сил, энергии, упорства и смелости.

К этому времени после разгрома декабристского восстания, на новом этапе жизни России, где установилась самодержавно-крепостническая диктатура, ужесточилась цензура, принимались репрессивные меры против малейших проявлений свободомыслия, только на литературу возлагали особые надежды представители передовых кругов общества. Отсутствия местной полиграфической базы, крайняя неразвитость общественной жизни восточной окраины России обусловили известную "заторможенность" литературного движения в Сибири. Романтизм, угасающий в центре, нашел здесь питательную почву в воспроизведении "местного колорита". Именно через "местный колорит" утверждалась творческая индивидуальность сибирского литератора. Русский писатель видел, в произведениях "енисейского альманаха" свидетельства непосредственных участников событий. И это сыграло решающую роль в оценке альманаха, были "рады извинить все его недостатки", потому что его авторы окрыли новый, огромный, неведомый доселе край.

Темой критических разборов в столичных журналах "Московский вестник", Московский телеграф", "Сын отечества", стал "Енисейский альманах на 1828 год".

"Енисейский альманах" задумывался к 200-летию Красноярска (1828 год), поэтому книге была придана форма календаря.

Норвежский ученый Ханстен, посетивший в конце 20-х годов Красноярск, писал: "На столе я увидел хорошенький карманный календарь. Я открыл его и с удивлением прочитал заглавие: "Енисейский альманах, год 1828" изд. Иваном Петровым, Красноярск". Еще более любопытное свидетельство было найдено нашими краеведами у путешествующего вместе с Ханстеном А. Эрмана, друга Шамиссо: "Степанов начал приводить в цветущее состояние словесность - предмет, до него неизвестный в южной Сибири.

Всякий год издает он литературный альманах. Стихотворная часть состоит большей частью из живописных описаний естественных красот страны".

Ошибся путешественник относительно ежегодного выпуска, действительно, красноярцы планировали вторую книгу, но он верно отметил роль А.П. Степанова в этом направлении.

Невозможно отрицать огромную роль А.П. Степанова в изучении нашего края.

Девятилетнее пребывание на посту губернатора, довольно частые разъезды по вверенной его управлению губернии, искренняя любовь к Сибири - все это позволило А.П. Степанову собрать, систематизировать и издать два тома книги под названием "Енисейская губерния". Вполне естественно, что он один не справился с таким объемом работы и можно предположить, что просвещенные узники, ссыльные дворяне, находясь в сибирской ссылке, через В.И. Соколовского (который сам помогал Степанову в сборе статистических сведений, разъезжал по служебным делам по югу и северу Приенисейского края и всей Восточной Сибири) передавали свои географические и этнографические зарисовки губернатору - все это позволило ему привести в своей работе обильный фактический материал, который интересен и его исследователям и современным ученым.

"Енисейская губерния" - коллективный труд, сам Степанов не мог побывать во всех уголках губернии, которые он описывает, тем более не мог изучить и описать обычаи, хозяйственную деятельность, нравы "бродячих народов". Но заслуга его в том, что он обобщил материал, сохранил и опубликовал.

В XIX веке его книга послужила основой для написания книг еще не менее 10 авторов. Некоторые из них, как, например, князь Кропоткин даже не удосужился поменять слова в предисловии.

Работа Степанова была издана в Петербурге в типографии К.Вингебера в 1835 году.

Некоторые ученые тех лет встретили книгу прохладно. Рецензирующий книгу Степанова академик Карл Федорович Герман, стараясь умалить и принизить литературный и научный подвиг губернатора, повлиял на решение и на заключение Демидовской комиссии. Степанову была присуждена второстепенная Демидовская премия по разделу "Статистика" в сумме 2 тыс.500 руб.

В 1835 году отрадно для Степанова было то, что труд бывшего губернатора отметил Николай I, наградив его бриллиантовым перстнем.

Хотя тот же К.Ф. Герман не смог умалить яркий и образный рассказ о ссыльных и признал, что еще ни один писатель до него не говорил о сем предмете. И хоть признана была книга "только предварительным трудом для будущего полнейшего ученого описания тамошнего края, на самом деле сегодня эта книга - большая библиографическая редкость, а материалы книги верно помогали и послужили многим исследователям.

Один из знатоков истории Восточной Сибири Н.С. Щукин отмечал: "кроме ошибок в агрономических расчетах и лирических порывов автора в описании местности, книга изображает полную картину своего времени".

А видный советский специалист по истории географического изучения Восточной Сибири в XIX веке Н.П. Сухова справедливо считает: "Данные о природе Средне-Сибирского плоскогорья, собранные Степановым, служили исследователям этой области в качестве существенной основы для дальнейшего изучения".

Для многих же россиян эта книга стала открытием Сибири. Рецензент журнала министерства народного просвещения писал, что Степанов "осветил доселе для нас темный угол". Заканчивалась же рецензия такими словами: "книга Степанова явление утешительное и, к сожалению редкое в нашей литературе. Желаем от всего сердца, чтобы поданный им пример имел как можно больше последователей".

Прочитывая разные статьи разных авторов, освещающих разные сферы деятельности и черты характера Степанова - человека и Степанова - губернатора, убеждаешься в том, что Степанов был настоящим русским патриотом.

Нам, сибирякам и красноярцам очень важно знать, какую роль сыграл А.П. Степанов будучи 1-ым губернатором.

К сожалению, его большая философско-публицистическая статья "Об обязанностях губернатора", написанная в форме письма к другу, не была опубликована. Но исследователи его творчества, в том числе Н.К. Чернышова, публикуют в своих работах мнение Степанова о должности и характере губернатора. Степанов пишет, что губернатор должен быть честным, много работать, любить сирых и убогих, поощрять науки и искусства и непременно иметь университетское образование. Александр Петрович гордился, что жизнь его прошла по принципу - не губерния существует для него, а он для губернии. Степанов за время службы в Сибири пришел к убеждению: дело не в том, что нет хороших законов, а в том, "что существующее некому выполнять". Он к тому же наивно полагал, что искоренить все злоупотребления чиновников и местных властей может только один только честный высоконравственный губернатор, каким он и был сам. Отличаясь от обывателей и местных начальников, приученных ждать указаний сверху, обленившихся до того, что даже и тогда, когда они могли достигнуть своей цели своими и своими средствами, они ничего не делали. Степанов всегда проявлял интерес, заботу и инициативу, за какое бы дело не брался. Только благодаря настойчивости, невероятной трудоспособности Александру Петровичу Степанову удалось разбудить в местных жителях инициативу и любовь к порядку.

К великому сожалению, в нашем крае нет городов, районов и даже улиц, названных его именем. Был переулок, названный Степановским, теперь это улица им. 9-го января. Сохранился дом, по ул.Мира 35, где сейчас работает судебно-медицинская экспертиза, славное, довольно обширное здание, табличка на нем не упоминает имени Александра Петровича. Это был дом Толкачева. Дом позднее перешел Гудкову. Сейчас это дом на бывшей улице Воскресенской, а ныне улица Мира считается памятником, связанным с развитием науки, просвещения, литературы в Енисейской губернии в 1-ой половине XIX века. Рекомендуется на местную категорию государственной охраны.

Возвращаясь к воспоминаниям И.Ф. Парфентьева хочется процитировать еще несколько предложений, написанных с восторгом и любовью. Не только в Красноярске, но и во всей Енисейской губернии Александр Петрович оставил о себе весьма отрадное воспоминание. Отец мой, прослуживший и после отъезда Александра Петровича при губернаторах Ковалеве, Копылове, Падалко, постоянно в приличных разговорах говаривал, в особенности молодым чиновникам: "Вот бы вы послужили при господине Степанове, так знали бы службу и научились уму разуму". Есть упоминания в других статьях о том, что после отъезда Степанова общественная и хозяйственная жизнь Красноярска пошла в более медленно.

Тема управления страной, людьми учреждениями актуальна "в наше время и всегда России нужны были хорошие руководители-администраторы. Пример нашего первого губернатора наполняет нас гордостью за страну, Сибирь и является поучительным образцом для всех поколений. Умный, гуманный, справедливый, трудолюбивый и инициативный губернатор много сделал по развитию и благоустройству Красноярска чем снискал любовь, уважение и добрую память людей.

Литература

1. Безъязыков Л.В. Наш первый губернатор: А.П. Степанов // Красноярск. пятница - 1997, 24 октября
2. Безъязыков Л.В. Наш первый губернатор: По воспоминаниям И.Ф. Парфентьева о Степанове //Одолевшие судьбу: Ч.2. - Красноярск, 1997, с.44
3. Быконя Г.Ф. Первый губернатор: А.П. Степанов//Быконя Г.Ф. История Приенисейского края - Красноярск, 1997, с. 239-258
4. Енино Е. Первый губернатор: А.П. Степанов//Звезды над Енисеем. - Красноярск, 1997, с. 3-6
5. Бердников Л.П. Вся Красноярская власть: А.П. Степанов // Сиб газета на Енисее. - 1994, № 4
6. Кисилев Л. Господин губернатор: Очерки о губернаторах Енисейской губернии//Красноярский рабочий. - 1992, 1 февраля
7. Потапов И. Первый губернатор Енисейской губернии А.П. Степанов //Предприниматель. - 1992, № 2
8. Степанов А.П. енисейская губерния. - СПБ.: Тип. КВингебера, 1888, Ч.1. - 276 с. Ч.2. - 139 с.
9. Степанов А.П. енисейская губерния. Издательство Горница, 1997
10. Степанов А.П. Страничка из истории воспитания в России конца прошлого века: (Из воспоминаний) //Русская школа. - 1891. Т.1. - с.9-27
11. Трошев Ш. Быть полезным Отечеству и народу: Енисейский губернатор А.П. Степанов //Красноярск из. - 1997. - 30 сентября
12. Шинаина А.Б. Книга из семейной библиотеке. - Исторические этапы развития, Красноярский край 1998 г.
13. Чмыхало "Енисей 1978 № 4 с. 74-78. Одолевшие судьбу, ч.II с. 53-64
14. Сиротенко. Страницы одной семейной хроники. "Енисей", 1967, № 2