Почти сто лет тому назад юная красноярка Вера Емельянова, успешно выдержав испытания, стала слушательницей Бестужевских Высших женских курсов в Петербурге, основанных передовой интеллигенцией столицы в 1878 году.
В то время это было одно из немногих лучших частных учебных заведений в России, где юные провинциалки могли получить высшее образование.
Чтобы поступить на курсы, в первую очередь, требовалось свидетельство о политической благонадежности. Второе условие - проходной балл должен быть не менее "4".
Годовая плата за учебу была умеренной - от 50 до 100 рублей, в зависимости от отделения, на котором шло обучение. И хотя после окончания курсов никаких особых льгот и прав не предоставлялось, желающих поступить всегда было очень много. В 1883 году набор был рекордным - 312 девушек стали осваивать практическую медицину, гуманитарные и естественные науки.
Но, как правило, большинство окончивших Бестужевские курсы занимались педагогической деятельностью. Среди них были и красноярки, это и Л.С. Крутовская, и Евгения Красикова.
Надо сказать, что к этому времени страсти вокруг вопроса, нужны ли России женщины с высшим образованием, поутихли. Мрачное предсказание князя В.П. Мещерского, опубликованное в газете "Гражданин" в 1872 году, о том, что девушки, "получив высшее образование, позабудут своих родителей и не смогут рожать детей", не сбылось.
Наоборот, во второй половине прошлого века, мнение многих ученых с мировым именем было однозначным: только развитие женского образования может продвинуть вперед мировую цивилизацию. Известный английский ученый-политэконом и поборник женских прав Джон Ст. Милль, обращаясь в письме к бестужевкам, подчеркивал: "Я глубоко убежден, что нравственное развитие мужского пола легко может остановиться или пойти назад, если развитие женщин будет сильно отставать; и не потому только, что никто не заменит мать в воспитании детей, но и потому, что влияние на мужчину характерно для подруги его жизни и не может считаться незначительным: женщина или побуждает мужчину к поступательному движению, или тянет его назад".
Д.Ст. Милль искренне позавидовал России, что она в решении вопроса о женском образовании обгоняет многие европейские страны. Мысли англичанина разделяло большинство русских курсисток. Заметный след его идеи оставили и в судьбе нашей землячки. Но об этом ниже. А пока - лекции, многочасовые сидения в библиотеках за сочинением рефератов, бесконечные лабораторные опыты по любимой органической химии. Учеба в Петербурге, в основном, не изменила ее характера. Как и в красноярской гимназии, которую она окончила в 1887 году с золотой медалью, Вера Емельянова старалась во всем быть первой. Здесь она познакомилась со знаменитыми сибиряками: Н. Ядринцевым - редактором популярной в сибири газеты "Восточное обозрение", Г. Потаниным - известным публицистом, ученым и путешественником. Их яркие выразительные речи, призывавшие сибирскую молодежь стати патриотами родного края, отдать ему все свои знания и силы, а может и саму жизнь, нашли в юном сердце горячийотклик. Она отчетливо понимала, что время учёбы в столице - это золотое время. Вот почему ее личная жизнь уходила в эти годы как бы на второй план. С неистовым вдохновением Вера Емельянова трудится над научными темами: "Золото, его происхождение и добыча в Енисейской тайге" и "Флора России". Профессора предсказывают юной красноярке прекрасное будущее. 1893 год был для Веры Емельяновой, наверное, самым счастливым: в 22 года она успешно заканчивает курсы, меняет фамилию. Способный ученый, выпускник Санкт-петербургского университета, кандидат естественных наук А. А. Баландин делает ей предложение. Свадьба состоялась 1 сентября. Молодой муж всячески поддерживает и поощряет стремление своей жены к дальнейшему совершенствованию образования. Почти сразу же после медового месяца Баландина уезжает в Париж, в институт Пастора, где много времени уделяет изучению не только, химии, но и европейской живописи, литературы. Детально знакомится с постановкой библиотечного дела, глубоко вникает в проблемы внешкольной педагогики, уже заранее сознательно готовя себя к трудной просветительской миссии, которую, ей предстоит осуществлять на далекой родной окраине. И здесь, в Париже, судьба снова проявила милость к Вере Арсентьевне, подарив ей незабываемые встречи с русской знаменитостью - Евгенией Ивановной Конради.
К этому времени популярность писательницы в России пошла на убыль. Ее острые публицистические и литературные произведения - "Исповедь матери", "Общественные задачи домашнего воспитания", "Книга для матерей" - хранили в памяти лишь немногие интеллигенты. И. Баландина ставит перед собой задачу: возвратить забытое имя писательницы и ее талантливые книги новым поколениям россиян. Молодая сибирячка искренне восхищалась умом и талантом, этой женщины и даже в чем-то старалась подражать ей. Действительно, биографию Е. Конради никак нельзя назвать рядовой.
В 60-х годах прошлого века она была редактором популярной газеты "Неделя". В истории русской журналистики это был, пожалуй, один из немногих случаев, когда у руля издания стояла тридцатилетняя молодая энергичная женщина. Ее статьи, рассказывающие о бедственном положении женщины в стране, о закрытии молодым девушкам доступа к высшему образованию, будоражили общественное мнение. Не раз она рассказывала Вере Баландиной, как ей удавалось организовать массу подписей и воззваний, призывающих министра народного просвещения графа Д. А. Толстого к открытию в столице женских курсов. Отбиваясь от каверзных вопросов назойливых журналистов "Недели", министр в сердцах говорил, что женское образование России не нужно, а о тех, кто поставил свои подписи под ходатайствами, не стесняясь говорил: "Да это все бараны! Им все равно, на что и куда идти - мода, вот и все".
Е. И. Конради, умудренная житейским опытом журналистка и писательница, не раз с горечью говорила молодой сибирячке, что в России трудно жить с таким правительством, которое не понимает, что главные наши беды идут от невежества. Более наглядно этот вывод подтверждала мировая статистика. Например, в Норвегии одна средняя школа приходилась на 26 тысяч жителей, в России - на 120 тысяч. В Европе по этому показателю мы опережали только Сербию и Болгарию, где положение в области народного образования было еще хуже нашего. Там одна средняя школа приходилась на150тысяч жителей.
Ниже всякой критики было у нас и состояние университетского образования. В конце ХIХ века во вcей России работало только восемь университетов, тогда как в карликовой Швейцарии их было семь.
Людей с университетским образованием в России, по сравнению с развитыми странами Европы, было в несколько раз меньше. Особенно редко можно было их встретить в наших сибирских городах.
Вернувшись в родной Енисейск, Баландина твердо решила начать переиздание книг и статей Е. Конради. Подготовкой издания занимался известный русский литератор М.А. Антонович. Материальных затруднений у Баландиной не было, так как ее тесть - известный енисейский золотопромышленник А.С. Баландин - обладал миллионным состоянием. (За глаза енисейцы называли его "таежным Наполеоном"). Часть своего капитала он завещал невестке, видя в ней достойную продолжательницу рода Баландиных. Забегая вперед скажем, что мудрый и проницательный купец не ошибся. Вера Арсентьевна сумела воспитать достойного сына. Академик А.А. Баландин прославил своими трудами не только родной Енисейск, но и всю нашу страну, обогатив мировую науку крупными научными, исследованиями в области органической химии.
Связь с Евгенией Конради Баландина не прерывала. В своих письмах она советовалась с писательницей, как лучше оформить и издать намеченный двухтомник. Но в1898 году телеграф принес в Енисейск неожиданную весть: Е.И. Конради скоропостижное скончалась в Париже. Отбросив все другие дела, Баландина занимается только изданием двухтомника. Через полтора года он вышел из печати. Современники отмечали, что Баландина своим подвижническим трудом поставила на могиле русской просветительницы самый дорогой памятник, "навсегда увековечив ее имя в своем издании". Тысяча двести отпечатанных экземпляров разошлись очень быстро. Министерство просвещения рекомендовало это издание для фундаментальных библиотек, учительских институтов и семинарий, для всех библиотек средних учебных заведений России.
Несколько экземпляров двухтомника хранятся в библиотеках Красноярска. Второй том с автографом издательницы В. А. Баландиной находится в отделе редких книг центральной городской библиотеки им. А. М. Горького, а первый том с надписью "Геннадию Васильевичу Юдину от издательницы" хранится в краевой научной библиотеке им. В. И. Ленина.
В 1889 году Баландина переводит в Петербург две тысячи шестьсот рублей, чтобы от процентов с этого капитала ежегодно выплачивалась стипендия слушательницам Бестужевских курсов, но только "непременно уроженкам Сибири".
Вообще, в эти годы сибирское общество к различным благотворительным поступкам относилось по-разному. Особенно резкой критике подвергались купцы, которые в большинстве своем деньги на благотворительные дела давали, не от чистого сердца, а в угоду властям и в ожидании царских милостей и знаков отличия. То есть умели из благородных дел наживать другой капитал - политический. Конечно, трудно определить, где настоящее благородство, а где только подделка под него. Затрагивая эту щекотливую тему, газетчики "Восточного обозрения" в статье "Подвижники и благотворители на окраинах" высказывались без обиняков: "Сплошь и рядом встречаются на Руси субъекты, которые десяток лет подряд "хапают" и жмут всякого, кто по нужде попадает в их загребистые лапы, наживаются, богатеют и вдруг, на старости лет начинают заботиться о спасении своей души, искривленной неправедными делами. Один строит обширный храм, в расчете, что он заслонит от неба его великие. и малые прегрешения, другой жертвует увесистый колокол, в надежде его воскресным гулом заглушить вопли общипанных и ободранных им собратий".
Баландина, конечно, понимала, что часть правды в таких публикациях была. Особенно много рассуждений на сей счет давала книга В. И. Огаркова "Демидовы" (СПб, 1891), изданная в серии библиотеки Ф. Павленкова "Жизнь замечательных людей". Во всей красе в ней были описаны причуды династии королей каменного пояса. Например, здесь часто искали охотников на участие в "конкурсе", кто больше пролежит, не вставая с постели, на спине в течение года. Но поражало то, какие огромные суммы денег Демидовы раздавали иностранцам. Жители Флоренции даже воздвигли памятник Николаю Демидову, а король Италии сделал правнука кузнеца Акинфия, как пишет автор книги, князем Сан- Донато.
Баландиной, как впрочем, и многим другим сибирским патриотам, трудно было объяснить такое странное поведение российских богачей. Ведь на ее родине чаще можно было видеть блеск нищеты, а неблагородного металла. Более терпимо интеллигенция относилась к местным купцам - прасолам, которые хотя и были не без греха, но старались сделать хоть что-то на благо своих земляков. Как, например, енисейский купец золотопромышленник Аверкий Космич Матонин, кстати, родной дед Веры Баландиной, пожертвовавший десять тысяч рублей на постройку шестиклассной прогимназии. Не сделай купец такого широкого жеста, енисейцам наверняка бы еще долго, не один десяток лет, пришлось бы ждать открытия этого очень нужного учебного заведения. А в селе Кекурском Нахвальской волости Красноярского округа благодарные крестьяне даже назвали ремесленное училище именем А. Матонина. Уж слишком много материальных средств и стараний вложил в его строительство енисейский купец. Однако из памяти старожилов нельзя стереть страшные картины обращения с рабочими на приисках братьев Матониных. В 1872 году доведенные до отчаяния условиями жизни и работы на приисках, 40 человек из 150 объявили забастовку и покинули тайгу.
Здесь, в Сибири, Вера Арсентьевна - отчетливо видела что во многом прав редактор и издатель газеты "Восточное обозрение" - Н.М. Ядринцев, который утверждал, что без развития частной инициативы и предпринимательства России никогда не выбрался из нужды и невежества. Где бы ни была Баландина - на золотых приисках или на рыбном заводе - всюду она видела тяжелый ручной труд, нечеловеческие условия жизни. Многие поколения сибиряков не могли выйти из законодательного круга: работа, еда, сон.
Нет, она не меняет своих убеждений и взглядов. Скорее наоборот, она как никогда спешит делать добротно. По-прежнему часть наследственного капитала расходует на благотворительные цели, еще часть - на улучшение быта приисковых рабочих, на развитие рыбной промышленности. Много средств вкладывает Баландина в акционерное общество "Драга". В 1895 году она открывает воскресную бесплатную школу для девочек, где неграмотные ученицы "проходили алфавит в десять воскресений".
Многие учителя из окрестных школ и деревень часто обращались к Баландиной за помощью. Одним она высылала книги для школьных библиотек, волшебные фонари с туманными картинами; другим - читала в воскресные дни лекции о творчестве Ивана Сергеевича Тургенева.
12 апреля 4889 года в новом, специально выстроенном Баландиной каменном здании, открывается енисейское начальное женское училище и частная библиотека Баландиных, "снабженная большим количеством прекрасно подобранных книг". Через год, в Томске, выходит печатный каталог этой библиотеки.
Многие жители Енисейска сразу же стали ее активными читателями, прекратив пользование городской общественной библиотекой. В эти годы библиотечное дело в Сибири из-за скудости средств было поставлено из рук вон плохо. Беднейшее городское и сельское население широкого доступа к книгам не имело. Большинство библиотек были платными, поэтому читатели делились на разряды в зависимости от тяжести кошелька. А это значит, что все свежие газеты, журналы и книги, поступавшие в библиотеку, сначала прочитывались состоятельными -людьми, а уже потом, как писала газета "Восточное обозрение", "как объедки бросались беднякам".
Баландина открыла доступ беднейшим читателям Енисейска к книжным богатствам, но полного удовлетворения от сделанного она не испытывала.
Дело в том, что народным бесплатным библиотекам-читальням правительство не разрешало выписывать многие газеты и журналы, огромное количество книг было также запрещено хранить на книжных полках. Даже газеты, издаваемые в Сибири, такие как "Енисей" (Красноярск), "Сибирская жизнь" (Томск), "Восточное обозрение" (Иркутск) по приказу Министерства просвещения не допускались в библиотеки для бедных. Объясняя причину запрета, енисейский губернатор Л. К. Теляковский отвечал местной интеллигенции: "Со своей стороны, я нахожу, что упомянутые выше газеты не могут иметь серьезного воспитательного значения для обыденного круга читателей народных библиотек, так как в этих газетах неоднократно помещаются кляузные и пасквильные статьи, в которых с характерными искажениями описываются действия должностных лиц различных правительственных и общественных учреждений, что несомненно подрывает авторитетное значение властей и поощряет дурные инстинкты публики". Красноречивее, пожалуй, вряд ли можно ответить и объяснить.
В результате таких жестких мер библиотеки посещали преимущественно дети. Так, из отчета Енисейской городской библиотеки-читальни в память А.А. Баландина мы видим, что из 1 232 записанных в нее читателей только 129 взрослых. Такие библиотеки правильнее было бы назвать не народными, а детскими.
Конечно, местная интеллигенция с таким положением мириться не могла. Многие читатели красноярской городской общественной библиотеки общества попечения о начальном образовании тоже требовали, чтобы она приобрела в снои фонды сочинения А. Писарева, Н. Добролюбова, Н. Чернышевского, А. Герцена. Председатель комитета библиотеки за разрешением этого вопроса обратился о городскую думу, городская дума обратилась к губернатору. "Как поступит губернатор?" - задавали вопрос местные остряки. И тут же отвечали, что и он, губернатор, найдет к кому обратиться.
Все прогрессивные начинания различных обществ в области народного образования не могли выйти на простор, слишком велико было административное сопротивление. Местная инициатива тонула в различных согласованиях, резолюциях, решениях.
270 чиновников, управляющих губернией, отлично усвоили науку "тащить и не пущать". Современники отмечали, что один добросовестный служака приходился на два десятка бездельников и взяточников.
Таким положением дел были обеспокоены не только местные патриоты, но и некоторые наиболее честные, совестливые чиновники сибирской администрации и жандармерии. Вот некоторые тексты их донесений в столицу: "Преследуя исключительно цель, наживы и обогащения, полицейские чиновники изощряются в изыскании способов и средств к осуществлению неблаговидных наклонностей".
И еще. "Недостаток в Сибири пригодных лиц для занятий местных правительственных должностей заставляет снисходить к поступкам тех, которые уже служат и очень часто случается, что лица, уволенные за преступления от должностей, в непродолжительном времени получают другие места и более лучшие, чем занимали прежде. Особенно заметно это стало практиковаться за последнее время, поэтому нравственный уровень должностных лиц значительно понижается".
Ясно, что подобные факты в комментариях не нуждаются. Страна, доведенная бездарным правлением до нищеты и краха, стояла на пороге первой русской революции. Первые признаки обнищания населения появились и в Енисейске. Мириться с таким положением Баландина не могла. Уговорив мужа, она 27 декабря 1902 года, первая в Енисейской губернии, открывает дешевую столовую для малоимущего населения города.
Не забывает она и о своих родных местах. В селе Новоселево двухклассное сельское училище Министерства просвещения постоянно получает от нее крупные денежные средства. Выражаясь современным языком, она становится его главным спонсором, что в переводе на русский язык означает "попечитель".
Постоянную материальную помощь Баландина оказывает учителям и школьникам одноклассного сельского училища в Большом Хабыке Новоселовской волости.
Вера Арсентьевна не жалеет ни сил, ни времени на открытие частной школы в соседней деревне Усть-Сыйда. Но и этого ей кажется мало. Открывая первые детские ясли в селе Новоселово (подобных детских заведений в истории Енисейской губернии никогда не было), Баландина в газете "Енисей" писала: "Не у всех материально обеспеченных людей нервы заплыли жиром, чтобы их обладатели оставались пассивными зрителями темных сторон жизни, которых у нас вдоволь. Хочется быть полезным и здесь и там". В искренности этих признаний у современников, конечно, не было никаких сомнений.
В 1903 году в Красноярске Баландина выпускает брошюру "К вопросу о кредите для сельского населения Енисейской губернии, где показывает страницы истории развития кооперативного движения немецкого населения. Самыми убедительными словами и яркими примерами призывает она губернскую бюрократию "не изобретать велосипед, а использовать мировой опыт, в частности, постановку кооперативного дела в Германии".
Бурную общественную н педагогическую деятельность Баландиной в эти годы не заметить было просто нельзя. Даже многочисленные недруги были вынуждены признать ее выдающийся вклад в народное образование губернии. Скрепя сердце енисейский губернатор, генерал-майор Н.А. Айгустов подписывает ходатайство в столицу о награждении Веры Арсентьевны Баландиной золотой медалью "За труды по народному образованию" (для ношения на груди). В 1905 году эту награду ей торжественно вручают в Енисейске.
Не отстает от энергичной жены и муж, который жертвует крупную сумму денег (около ста тысяч рублей - Л. Б.) на издание фундаментального труда "Народное образование в России". (Дальнейшая судьба этого издания пока неизвестна - Л. Б.).
В своих воспоминаниях Баландина не раз писала, что все жизненные невзгоды ей помогала преодолевать вера в знание, в просвещение. В газете "Свободная Сибирь" (1919. № 114) она прямо писала: "Я попала в Енисейск из Парижа и первые годы имела массу всяких неприятностей и столкновений на общественном поприще. Приедешь в Петербург, попадешь в среду своих однокашниц-интернаток, увидишь своих любимых профессоров, прослушаешь интересные доклады, поговоришь обо всем, что тебя волнует, наберешься новых сил, бодрости духа и опять за работу, в глухом городке".
Многие документы наглядно подтверждают тысячу раз проверенную истину, что в своем отечестве пророков не бывает, да и истинных патриотов мы никак не научимся ценить. Что же произошло в жизни Баландиной после 1905 года? За ответом снова обратимся к архивам, к различным газетным и книжным публикациям.
Чтобы погасить революционные страсти, 18 февраля 1905 года царь обратился к своим подданным с просьбой высказать свои предложения, которые помогли бы вывести Россию из политического и экономического тупика. 28 марта 1905 года первую петицию отправляет общество попечения о начальном образовании города Красноярска, 5 апреля - города Енисейска. Весь текст енисейского обращения составляет и редактирует Баландина, как председатель собрания она же первой и подписывает петицию. О чем же писали наши земляки? Вот несколько коротких выдержек.
"Если мы обратимся к рассмотрению тех условий, при которых приходится действовать обществу, то и здесь, как и везде, правительство, в лице своих чиновников, кладет свое клеймо на всякое частное предприятие и инициативу: Народные читальни и школьные библиотеки ограничены крайне узкими каталогами: произведения лучших наших писателей, нашей гордости и славы -Л. Толстого, В. Короленко, М. Горького, А. Чехова и многих других - исключены... Значение устраиваемых обществом народных чтений парализуется теми же многочисленными ограничениями... Разрешение публичных лекций обставлено еще более стеснительными условиями. Лекторы утверждаются губернатором, а чтобы заполучить такое разрешение, надо времени не менее 2-3 месяцев".
Одним словом, местные просветители хотели от правительства одного - свободы слова. Но, как вскоре выяснилось, объявленная в 1905 году царским манифестом свобода оказалась обманом. После подписания петиции Баландину стали подозревать в политической неблагонадежности.
Почувствовав наступление реакции, Баландина принимает серьезное решение -передать енисейскому обществу попечения о начальном образовании в полную собственность школу и народную читальню в память А.А. Баландина вместе с капиталом, который составлял к этому времени более 60 тысяч рублей. Отметим, что к 1904 году она имела 2778 названий, заключающихся в 6352 томах; уже к концу 1908 года, когда библиотека отмечала десятилетний юбилей, в ее фондах находилось более 10 тысяч томов. Темпы прироста названий книг, по тем временам, очень высокие для далекого Енисейска, прямо скажем, просто поразительные.
В 1907 году с помощью инженеров А.Г. Яковлева и С.К. Штейгера-Скулова Баландиной удалось найти пласт угля, и она организовала его добычу. По-хакаски это место называлось "Ка.ратигей", что в переводе на русский означает "Черные горы". Расположено оно в тридцати верстах от Минусинска. Сегодня это всем известный город Черногорск с его знаменитым угольным разрезом. За несколько месяцев ей удалось построить узкоколейную железную дорогу длиною почти в 9 верст - от пристани на Енисее до места добычи угля. Для перевозки угля был куплен особый буксирный пароход с несколькими баржами. Вскоре дешевым черногорским углем стали топить котлы на сибирской железной дороге и многие речные пароходы.
Казалось, что дела пошли на лад, но 18 сентября 1907 года Енисейское общество попечения о начальном образовании было закрыто. Главное обвинение гласило: члены Енисейского общества попечения о начальном образовании распространяют по уезду нелегальную литературу. Особо подозревался в этом заведующий книжным складом общества М. Л. Миндаровский. Для просветителей Енисейска известие о закрытии общества и книжного магазина означало крах. Многие школы общества, переданные в распоряжение городской думы, закрывались из-за отсутствия средств. Сибирские журналисты по этому поводу писали, что "все приносится в жертву слепому бюрократическому молоху".
Полиция, зная, что идейным вдохновителем была Баландина, начинают за ней слежку, готовятся к ее аресту. Но в это время у нее серьезно заболел сын, русские врачи лечить его отказались, и она с великим трудом достает через своих знакомых визу во Францию для его лечения. После возвращения из Франции внимание Баландиной привлекают целебные свойства воды Плодбищенского озера, находящегося в нескольких десятках километров от Енисейска. Результаты исследования воды вскоре выходят отдельной брошюрой. Казалось, что теперь медики обратят внимание на этот уникальный дар природы. Но сей труд Баландиной был замечен только за рубежом, русские, как это часто бывало, хранили молчание.
Неприятности продолжались. Кто-то из "доброхотов" спалил её уникальную химическую лабораторию, а через несколько месяцев уничтожил метеорологическую станцию, которая находилась в пригороде Минусинска.
Но, говорят, страшен сон, да милостив Бог. Именно после этих неприятностей у Веры Арсентьевны зреет мысль провести железную дорогу от Ачинска до Минусинска. Сначала проектные работы велись от станции Итат к Минусинску, как по направлению более прямому, дешевому и захватывающему район Мариинской тайги. Как только появились первые изыскатели, купцы и местные обыватели в газетах стали писать, что эта - дорога не нужна, что с ее проведением появится всякий сброд и вздорожают продукты. Эти протесты всячески подогревали конкуренты Баландиной, понимая, что дешевый черногорский уголь с постройкой дороги сказочно обогатит Баландину. Но честной конкуренции Баландина не боялась и при каждом удобном случае рекламировала черногорский уголь. Так, 4 февраля 1911 года в красноярской газете "Вести" она говорит о превосходстве ченогорского угля перед черемховским. (Стоимость пуда черногорского угля в 1911 году была шесть с половиной копеек - Л.Б.).
Подготовку к проекту дороги сорокалетняя сибирячка вела с размахом, грамотно и основательно. Отдельной брошюрой она публикует итоги изыскания минусинской железной дороги, а в 1911 году печатает "Записку об экономическом положении района Минусинской железной дороги и ее вероятном грузообороте" и другие работы.
29 октября 1912 года правительство утвердило устав Ачинско-Минусинской железной дороги. По этому поводу в своей брошюре "Восстановление истины", отпечатанной в Красноярске в 1918 году, Баландина писала: "Провести проект честнейшим путем, без взяток и подкупов можно было только благодаря моей неутомимой энергии и настойчивости. Приходилось 13-14 раз в зиму ездить из Москвы в Петербург". В этом признании нет хвастовства и краснобайства. Действительно, это был тяжелый изнурительный труд. На постройку железной дороги требовался огромный капитал, примерно в 35-36 миллионов рублей, и она его нашла. Право на строительство дороги Баландина передала консорциуму Петроградских банков.
Строительство пути началось быстро и поначалу даже успешно. Однако, перечитывая заметки тех лет, опубликованные в местной печати о дороге Ачинск - Минусинск, чувствуешь, что в них больше скептицизма, чем веры в удачное окончание этого грандиозного проекта. Да, размах стройки поражал воображение, да, суммы затрат по тем временам выглядели астрономическими. Одна верста пути в среднем стоила 81 тысячу 918 рублей, а это равнялось почти годовому жалованию главного начальника края - губернатора. Уже в 1914 году главный инженер дороги Перлов принял на работу 200 служащих и более тысячи рабочих. Вся же протяженность пути составляла 450 верст. Маховик стройки раскручивался все сильнее и сильнее. И вдруг в июне 1915 года стало ясно, что журналисты оказались правы - дорога в срок построена не будет.
А произошло следующее. Для ведения войны с Германией военная промышленность России испытывала катастрофическую нужду в металле. А где взять? "Умные" генералы с благословения государя-императора, решили: все гражданские заказы на заводах срочно реквизировать. Так, более 400 тысяч пудов рельс, которые должны были прибыть в Ачинск, были переплавлены на пушки. Да, и на сей раз очередной произвол российских властей считался как бы мерой вынужденной, необходимой.
Вскоре вся губерния была наводнена ура-патриотическими листовками, где говорилось: "Все русские люди, любящие свое отечество, единодушно следуя завету своего государя и с готовностью на всякие жертвы говорят не о мире, а только о войне. Она потребует еще немалых жертв, но выгоды, которые получит Россия с победоносным окончанием войны, окупят все". Перечитывая эту царскую агитку, еще раз убеждаешься в истинности слов: детей обманывают игрушками, а взрослых обещаниями.
Баландина пережила и этот удар. Ей каким-то чудом удается 1 января 1916 года открыть движение поездов от станции Ачинск до станции Ададым. 50 верст пути стали приносить прибыль, к открытию готовился еще один участок дороги - Ададым-Гляден, протяженностью более 30 верст. Но здесь в строительство дороги вмешался трагический 1917 год. Затем годы гражданской войны заставили надолго забыть о продолжении ее строительства. Лишь в 1921 году новая власть вспомнила о ней и сразу же обратилась в Совет народных комиссаров с письмом о выделении средств для завершения строительства железной дороги Ачинск-Минусинск. В 1925 году дорога была достроена. Сегодня мы много пишем и говорим о русском предпринимательстве, что нам, мол, никак не обойтись без иностранного капитала. Баландина же думала иначе.
Обращаясь к своим землякам в далеком 1918 году, она писала: "Если бы мы с мужем личные денежные интересы ставили выше интересов дела и общественных интересов, мы, конечно, могли бы как по угольному, так и по железно-дорожному предприятию сойтись с такой группой иностранцев, которая заплатила бы и нам больше, и сама нажилась на европейских или американских биржах".
К сожалению, мы мало знаем о дальнейшей жизни Баландиной в годы советской власти. По сведениям краеведа Ивана Тихоновича Лалетина, Вера Арсентьевна в двадцатых годах занималась в Минусинском округе получением розового масла, продолжала научную работу в области органической химии. В 1945 году ее не стало.
В фондах многих библиотек России сохранились издания, подаренные Вере Арсентьевне Баландиной от крупных ученых Сибири: В. Вилькицкого, В. Обручева, А. Ярилова. На книжных полках стоят книги, брошюры, статьи, написанные ею, многочисленные краеведческие сборники, отчеты и уставы енисейских и красноярских благотворительных обществ, изданные на ее средства. Она жила для Сибири и не покладая рук работала на ее авторитет, на ее экономическую мощь. Наверное, поэтому она и оставила нам в наследство свои нерукотворные памятники: каменно-угольные копи с городом Черногорском и железную дорогу Ачинск-Минусинск, которыми и сегодня мы вправе гордиться.
Когда-то Баландина с горечью сказала: "Ачинск-Минусинская железная дорога - мое несчастное детище, которая взяла у меня столько времени, энергии, здоровья и даже, может быть, несколько лет жизни, что молчать, когда ее осуществление приписывают другим лицам, я не в силах".
Вера Арсентьевна до конца своих дней считала, что победить нищету, наше русское невежество и убогость могут только книги, хорошо поставленное библиотечное дело. Многие мечты ее так и не сбылись. Не построена прямая ветка железной дороги, связывающая Канск и Минусинск. А ведь еще в 1913 году в Красноярске Н. И. Фрумкин и П. Я. Гамзагурди на 77 страницах опубликовали экономическую записку к проекту этой дороги. Нет хорошего здания библиотеки в Енисейске, новые власти никак не решатся отдать старое помещение, где размещалась народная библиотека-читальня в память А.С. Баландина. Нет в железнодорожном техникуме и стипендии им. В.А. Баландиной. Нет, Вера Арсентьевна не походила на современных бизнесменов, у которых корысть, жажда личной наживы стоят на первом месте. Ей нужен был предпринимательский сибирский размах. Вот у кого сегодня нам нужно учиться торговать, строить, воспитывать детей и просто быть людьми.