"Красноярская республика"

В конце 1905 года Красноярск был увлечен общим освободительным движением. Это движение коснулось в той или иной степени всех слоев населения. В печать проникло много фантастических известий, вроде того, что "банк и казначейство находятся в руках революционеров", что "губернатор низложен и арестован", что "прокурор заключен в тюрьму" и т. п. Такие известия объясняются, вероятно, бывшей в то время всероссийской забастовкой почты и телеграфа, во время которой всякие известия получались случайно, "с попутными", причем всякое известие, где говорилось хотя бы о малейшей победе народа, принималось и читалось с восторгом, без всякой критической проверки.

Теперь, когда туман рассеялся, и когда сами события находятся от нас в известной исторической перспективе, представляется возможным дать более точный и объективный отчет о тех красноярских событиях, которые известны в публике под громким названием "красноярской республики".

Общественное движение в Красноярске началось, как и в других городах России и Сибири, в октябре 1905 года. Война пробудила народное самосознание. Недовольство старым строем все ярче и ярче сказывалось среди наиболее передовых слоев населения и проникало в народные массы.

Забастовка началась в Красноярске с 14 октября и продолжалась 15 и 16-го числа. 17 октября общая забастовка прекратилась, но с 19 октября она возобновилась с еще большей энергией. Теперь к забастовке примкнули все учащиеся.

В Пушкинском народном доме начались ежедневные митинги, привлекавшие тысячи интересующихся. Эти митинги безусловно уяснили для народа самые существенные вопросы и показали ему, что он представляет собою силу.

Руководительство митингами принадлежало красноярскому комитету с.-д. рабочей партии. Впоследствии соцреволюционеры также организовали комитет и собирали митинги.

Митинги сразу приобрели права гражданства и сделались очень популярными. Сюда приходили многие с жалобами, и их приходилось разбирать. Хотя эти собрания не обладали никакой фактической властью, однако же сила народного мнения пользовалась столь значительным авторитетом, что даже военные власти, как напр. воинский начальник, являлись в народный дом и давали свои объяснения.

Манифест 17 октября был встречен многими с восторгом. Некоторые прямо спрашивали: "чего же еще хотят от правительства? кажется, дано все, что требовали".

Но у ораторов, выступавших на митингах, было более верное чутье. Они предостерегали народ от излишнего оптимизма и говорили ,что манифест 17 октября только в принципе даровал свободу собраний, слова и неприкосновенность личности; что эти принципы не облечены еще в надлежащие законы, и что до тех пор, пока у власти стоит безответственная бюрократия, она постарается использовать манифест в свою пользу. Ораторы призывали к требованию учредительного собрания на основах всеобщего избирательного права.

21 октября гласный городской думы Афанасий Смирнов организовал "патриотическую" манифестацию. Смирнова предупреждали о неуместности подобной затеи и даже обращались к губернатору, ходатайствуя воспретить манифестацию, но губернатор сказал, что раз он разрешил митинги, то не может запретить и патриотической манифестации. Около 5 часов вечера манифестанты, в числе которых было много подонков местного населения, приблизились к народному дому. Здесь шел митинг. Предупрежденные о возможности нападения черной сотни, распорядители митинга выставили у дверей вооруженную охрану. "Патриоты" с железными палками в руках, а некоторые и с оружием, кинулись в народный дом, но были остановлены вооруженной охраной. Началась перестрелка с той и другой стороны. Не имея возможности проникнуть в народный дом, нападавшие ловили интеллигентную публику на улице, грабили, избивали и убивали на смерть. В этом "патриотическом" занятии черносотенцам оказывали самое деятельное содействие казаки. Впоследствии было установлено, что в народный дом стреляли и войска. По словам "Сибирских врачебных ведомостей", было убито всего 10 человек, ранено и избито около 40; по словам же "Голоса Сибири" и автора статьи "К декабрьским дням" ("Отклики современности", 1906 г. № 2) убитых было 14 человек.

Получившие через несколько дней известия о кровавых событиях в Томске произвели в городе панику. Черносотенцы подняли голову и стали даже рассылать списки предназначенных к убийству лиц. В эти списки были занесены лучшие граждане города, сторонники свободы.

Жизнь в городе замерла. По городу стали разъезжать патрули. Либералы попрятались по домам, боясь показываться на улицу. Народный дом, по распоряжению губернатора, был закрыт.

Это был первый серьезный удар по тем свободам, которые признавал манифест 17 октября. Однако многие продолжали думать, что виновата только "черная сотня", не понимающая нового курса, по которому пошла власть. Для характеристики приведу две выдержки, оценивающие положение вещей. "Сибирские врачебные ведомости", газета оппозиционная и очень скупая на похвалы, в передовой статье от 1 ноября писали, между прочим, следующее: "Школа Плеве сумела подготовить материал доносчиков, провокаторов, мракобесов, которые теперь, не понимая реформ, не понимая действий правительства, по старинке видят врага в каждой светлой личности, в каждом светлом явлении и с портретом государя и с иконами, со спокойной совестью в том, что делают полезное дело спасения отечества, идут-убивают, избивают, грабят и жгут. Они детски наивно будут удивлены, когда попадут на скамью подсудимых за свое кровожадное дело и будут видеть измену по всюду: в судьях, прокуроре и др. , т. е. во всех тех, кто будет их обвинять, а не оправдывать... Не скоро удастся графу Витте упорядочить распущенную и неспособную администрацию и научить ее оставить старые повадки и привычки и проникнуться новыми веяниями и новым курсом правительства".

Другая сибирская газета (иркутская) "Восточное обозрение" 29 октября в передовой статье говорила: "Вчера казак мог безнаказанно разгонять собрания людей, мирно обсуждавших политические вопросы, нагайкой, а солдат стрелять по таким сборищам, если они не расходились по требованию полиции, а сегодня и казак, и солдат, и всякое начальство, даже только мешающее таким мирным собраниям обсуждать свои дела, подлежат ответственности по суду".

Итак, оппозиция не была на первых порах враждебна правительству. Наоборот, как видно, она страдала даже некоторым излишеством доверия к кабинету графа Витте. Впрочем, это продолжалось очень недолго. Посыпавшиеся репрессии, закрытая прогрессивных газет, введение во многих местах военного положения, карательные экспедиции,- все это показало оппозиции, что ликовать еще слишком рано, и что со "свободами" дело обстоит не совсем благополучно.

Революционеры смотрели на дело иначе. Они доказывали, что манифест 17-го октября дан под давлением необходимости, и что при первой возможности бюрократы постараются взять его обратно или обставить так, что от Манифеста останется одно только название. Поэтому они возлагали все свои надежды на народ и старались пробудить его к активному участию в политической жизни страны. Так было во всей России, так было и в Сибири. После очень небольшого промежутка времени, последовавшего за убийствами и избиением интеллигентов, и около народного дома, деятельность митингов возобновилась. На сей раз, вместо народного дома, митинги были перенесены в сборно-паровозный цех при красноярских железнодорожных мастерских. Огромное здание цеха вмещало несколько тысяч человек и было очень удобно для народных собраний. Здесь все чувствовали себя в безопасности; каждый был уверен, что рабочие мастерских не дадут никого в обиду, и что черносотенцы (которых в Красноярске очень немного) не посмеют даже заикнуться о каком-либо насилии.

Движение вырастало органически. Разбуженное сознание народа требовало ответов на целый ряд самых важных жизненных вопросов. И вот все, у кого была какая-нибудь обида или кто интересовался общими политическими вопросами, шли сюда и излагали публично свои претензии или слушали речи ораторов.

Красноярский комитет соц.-дем. р.п., которые вначале один руководил организацией митингов, принужден был выделить особую "комиссию по рабочему вопросу", задача которой сводилась к улучшению экономического положения железнодорожных рабочих и рабочих промышленных предприятий г. Красноярска. Таким образом , одновременно производились две работы: теоретическая, которая на митингах развивала в общей форме вопросы русской жизни и отыскивала пути к наилучшему их разрешению, и практическая-организация рабочих в профессиональные союзы, рассмотрение их частных дел и нужд и возможное их удовлетворение.

Работа в этом направлении не осталась безрезультатной. На железной дороге удалось провести 8-ми часовой день. Организации профессиональных, союзов пошла также быстрыми шагами вперед. Приказчики, фармацевты, учителя, чиновники, телеграфисты, столяры, железнодорожные рабочие, домашняя прислуга и проч., эти общественные слои организовались в союзы и многие успели улучшить в известной мере свое экономическое положение. Митинги сделались очень популярными среди населения. Чуть не ежедневно разные лица стали подавать прошения по своим частным делам в социал-демократический комитет, председателю митинга, в рабочую комиссию, и даже "господину социал-демократическому комитету". Все это разбиралось публично в присутствии жалобщика и ответчика, и тут же народ высказывал свое решение. В бюллетенях, выпускавшихся с.-д. комитетом, очень часто встречаются такие фразы: "такой-то обратился на митинге с просьбой разрешить провезти груз на такую-то станцию, где служащие и рабочие испытывают нужду в провизии. Народ разрешил". Таким образом, народ приучался к публичности мнение и дорожил ею, всецело подчиняясь решениям, принятым, на собрании. Иногда вопрос казался недостаточно выясненным на митинге, и тогда посылались особые делегаты для производства, так сказать, "дознания на месте", после чего вопрос снова рассматривался в публичном собрании.

В то время как раз перевозились войска из Манчжурии. Нечего, полагаем, напоминать, в какие тяжелые условия был поставлен солдат. На собрании группы офицеров иркутского гарнизона 23 ноября было высказано, что "брожение среди нижних чинов имеет вполне основательные причины", и что единственно рациональным было бы "устройство общих собраний офицеров и солдат", о необходимости которых офицеры "считают своим нравственным долгом поставить в известность начальство".1 Что это брожение действительно имело "вполне основательные причины", видно из очень яркого заявления офицеров 2-го железнодорожного батальона, поданного полковнику Алгуфьеву. Офицеры просят полковника "спасти честь нашего батальона, которая уже слишком поколеблена, как здесь в Красноярске, так и в Барановичах и вообще во всех городах, где батальон имел хотя бы самую непродолжительную стоянку. Неудачная и некрасивая афера, вроде мариинских вагонов, базар и толкучка в Иркутске (продажа горького овса), сокрытие вырученных сумм, неуплата долга Иллютовичу, кормление воздухом собственных офицерских лошадей, продажа со спекулятивными целями, фиктивные счета, продажа вин в дома терпимости, купленных якобы для офицеров, продажа товаров солдатской лавки, организация солдатской лавки с товарами, купленными в г. Красноярске с теми же спекулятивными целями,-все это, повторяем, слишком глубоко втоптало в грязь наш батальон.

До солдат, конечно, доходили слухи о происходящих в Красноярске митингах, где каждый свободно излагал2 свои нужды. 24 ноября на митинг в сборно-паровозном цехе явился в количестве 3 рот 3-й железнодорожный батальон и обратился к рабочим с просьбой о помощи. Они едут из Манчжурии и предъявили своему начальству ряд требований экономического характера, до удовлетворения которых решили остаться в Красноярске; здесь же они просят удержать штаб, который хочет ехать вперед и тем избавиться от солдатских претензий. На митинг было около 5 тысяч человек. Народ постановил не давать паровоза под поезд штаба и вызвать какого-нибудь штабного офицера для объяснения с солдатами. То и другое было исполнено. Через три дня произошло соглашение штаба с солдатами. Часть требований была удовлетворена, остальные же начальство обещало удовлетворить, и солдаты поехали дальше.

Отношения между солдатами и рабочими становились все более дружественными. Там, в Манчжурии, начальство старалось уверить солдат, что задержка в отправке войск на родину происходить из-за рабочих: рабочие устраивают забастовки, и потому железная дорога не работает. Здесь солдаты убеждались в другом: они видели, что рабочие всеми силами стараются не задерживать проходящих войск и развивают в этом отношении деятельность железной дороги до самых возможных пределов. Они видели, что почти везде организованы особые рабочие комитеты, занятые надзором за правильностью отправки войск и устраняющие малейшие задержки. Солдаты убеждались, кроме того, и в другом, а именно, что народные митинги и рабочие комитеты везде помогают улучшению их экономического положения. На рабочем митинг в Красноярске 20 ноября "солдат железнодорожного батальона пришел на собрание проститься с рабочими в виду отъезда сегодня из Красноярска. Собрание благодарило батальон и решило проводить его на вокзал ради тех сердечных отношений, какие существовали между солдатами и рабочими".

Солдаты чаще и чаще стали ходить на митинги и здесь публично перед народом излагали свои нужды и слушали речи ораторов о значении армии.

Общая теоретическая разработка вопросов русской жизни постепенно привела ораторов митингов к мысли о необходимости общественной организации. Мотивировалось это так. Изменить коренным образом русскую жизнь может не правительство, а сам народ через учредительное собрание, созванное на основах всеобщего, прямого, равного и закрытого избирательного голосования. Но для проведения фактически всеобщего избирательного права нужна серьезная подготовка. Такую подготовку может сделать только общественное учреждение, вроде мастных городских дум, но не цензовых, как теперь, а демократических, избранных на тех же основах, как и учредительное собрание. Новые демократические городские думы, помимо ведения своих местных дел, послужили бы теми ячейками, которые в момент всенародного возбуждения могли превратиться в органы самоуправления.

Идея о думе, избранной по 4-членной формуле, нашла себе широкое сочувствие. Если далеко не все обыватели думали об учредительном собрании, а многие и не понимали его значения, то большинство вполне сознательно сочувствовало необходимости изменить нынешний состав цензовой городской думы на демократический, облеченный доверием всего населения.

Мысль эта встретила тем большее распространение, что как раз в это время предстояли выборы в городскую думу, в виду того, что полномочия гласных думы оканчивались 1 января 1906 г. Надо заметить, что и в Иркутске возникала мысль избрать новую думу не по цензовому закону, а на основах всеобщего избирательного права, и в этом смысле в думу был внесен доклад, но не был принять ею.

На митинге, происходившем 1 декабря, председатель, "указав на то, что от буржуазной думы рабочему и трудящемуся населению нечего ожидать защиты его интересов, выяснил необходимость учреждения такой выборной комиссии от граждан г. Красноярска, которая в решительный момент могла бы выступить от имени избравших ее слоев населения; от имени того же населения она может организовать некоторые активные действия, напр., выпускать воззвания, устраивать демонстрации, устанавливать бойкот отдельных лиц и проч.".

На том же заседании было заявлено о ложных слухах, что будто бы рабочие намерены предпринять насильственные меры во время предстоящих выборов в городскую думу.

На митинге 4 декабря, при участии около 5 тысяч человек, была принята следующая резолюция: 1) Принимая во внимание, что городские думы избираются лишь небольшой кучкой наиболее зажиточных горожан, мы заявляем, что такие думы не имеют никакого права выступать где бы то ни было от имени населения, а тем более от имени народа, и он не имеют права налагать на народ какие-либо налоги. 2) Принимая во внимание, что ни один из баллотирующихся гласных не счел нужным выяснить населению свою программу, явившись на митинги в сборные цехи или организуя своя митинги, и что, следовательно, ни один из гласных не желал считаться с мнением самого населения, мы заявляем, что не можем верить обещаниям гласных служить в дум на пользу населения. 3) Чтобы будущее учредительное собрание могло дать как можно больше прав народу,-необходимо населению захватывать революционным путем различные права, в том числе и городское самоуправление.

На этот митинг явилось очень много солдат 2-го железнодорожного батальона, стоявшего в Красноярске, и они один за другим стали выражать свое сочувствие освободительному движению. Решено было на завтра устроить солдатский митинг. На него явилось около 300 солдат и прапорщик Кузьмин. Обсуждали роль солдат в освободительном движении, причем ясно стало, что 2-й железнодорожный батальон готов перейти на сторону народа.

6 декабря 2-й железнодорожный батальон явился на митинг в полном составе, вооруженным и с красным флагом. "Вышел офицер, возвращающийся из Манчжурии. Темой его небольшой речи было ненормальное отношение солдат и младших офицеров. Младшие офицеры и солдаты на войне были равными, товарищами, ненормальное отношение создано не младшими офицерами, а высшим начальством, имевшим на это свои взгляды... В это время сообщили, что идут солдаты. Публика очистила место для них. Несколько человек рабочих с двумя знаменами с.-д. раб. партии пошли встречать солдат. Публика нетерпеливо ждала. Вот раздалось "ура", показались в воротах первые ряды солдат, блеснули на электрическом свете штыки. Впереди колыхались три красных знамени, в середине солдатское с надписью: "свобода, равенство и братство", рядом с ним офицер. Солдаты шли и шли, штыки колыхались, публика восторженно махала шапками, неслась громкое, многотысячное "ура"... Солдаты заняли свое место, офицер вошел на трибуну, над ним взвилось солдатское красное знамя, а выше его возвышалось рабочее знамя с блестевшими золотыми буквами: "Да здравствует единение солдат с народом, свобода, равенство и братство!". По бокам были знамена соц.-демократич. Председатель передал свое председательство офицеру, и митинг открылся... Ораторы говорили об отношениях правительства, армии и народа и приветствовали солдат, пришедших на митинг и объединившихся с народом.

Вступивший на трибуну солдат предлагает выпустить всех арестованных, посаженных на гауптвахту. Принято единогласно.

Объявляется перерыв. Выбранные в городскую комиссию солдаты и председатель вместе с выборными рабочими уходят для совещания. Председательствует в это время солдат. Предложено почтить память погибших за свободу". "На кр-р-ра-ул!" Поднялся "лес штыков, публика сняла шапки и понеслась песня: "Вы жертвою пали в борьбе роковой..." Социалисты-революционеры принесли свое новое знамя: "Земля и Воля", встреченное громким браво, ура"..*).

Отныне железнодорожный батальон и рабочие действуют вместе. Организуется "объединенный совет от солдат и рабочих". *

7 декабря на митинге солдатами был выработан ряд требований к своему начальству. Они были предъявлены командиру 2-го железнодорожного батальона с предупреждением, что если эти требования не будут удовлетворены в течение двадцати четырех часов, батальон забастует. Кроме того, заявлено было командиру, что батальон переходить на сторону народа и требуюсь учредительного собрания. Чтобы успешнее выполнить указанную задачу, солдаты признают необходимым реформировать городскую думу на основе всеобщего избирательного права, а поэтому они постановили до тех пор оставаться в Красноярске, пока не будет созвана новая городская дума. 8 декабря 2-ой железнодорожный батальон забастовал. Забастовка выразилась в следующем: 1) Батальон признает начальством над собой только комитет депутатов от рот во главе с прапорщиком Кузьминым. 2) Все работы и службы, не относящаяся к пользе нижних чинов, прекращены. 3) От офицеров отобраны денщики *).

В Красноярске появляются две власти: с одной стороны, прежняя, правительственная, в лице губернатора и прочих чинов, с другой-новая в лице "объединенного совета от солдат и рабочих".

Правительственная власть потеряла фактически значение. Правда, и губернатор, и прокуратура, и окружный суд и полиция оставались на своих местах, но они как-то стушевались.

8 декабря вечером "объединенный совет от солдат и рабочих" отправил в губернскую типографию двух вооруженных солдат и напечатал там объявление. С этого момента губернская типография перешла в руки революционеров.

На утро по городу открыто расклеивалось объявление к гражданам. Приводим это объявление полностью: "Граждане, Вы знаете, как выбирается наша городская дума. Вы знаете, что только ничтожная кучка, всего в 600 человек, наиболее зажиточных граждан имеет право выбирать в думу, которая заведует делами, касающимися всего населения. На самом же деле на выборах в нашу думу не присутствует и такого количества избирателей и во время последних участвовало только 150 человек. И эта ничтожная кучка выбрала до 50 гласных, т. е. приходилось выбирать чуть ли не самих себя. Не даром при таком способе выборов в гласные попал Афанасий Смирнов, известный всему населению, как подстрекатель черной сотни. Ввиду этого солдаты местного гарнизона решили дать населению возможность выбрать в думу истинных своих представителей, охранять жителей во время выборов от черной сотни и от представителей администрации. Вновь избранную думу солдаты будут считать выразительницей нужд населения, будут защищать ее и способствовать исполнению ее ръшений. Согласно постановлению солдат объединенный совет выборных от солдат и рабочих берет на себя временно подготовку выборов. Мы объявляем полную свободу печати, собраний, союзов, полную свободу предвыборной агитации. Мы требуем от полиции и управы доставления всех сведений, необходимых для выборов. Всякая попытка властей помешать выборам, препятствовать свободе печати, союзов, собраний и т. п. посредством застращивания и других мер будет отдана на обсуждение совета, и виновные будут преданы народному суду. Призываем население тотчас же приступить к группировке по партиям и деятельно готовиться к выборам. Просим лиц, могущих помочь своим советом, не отказаться от содействия совету депутатов от солдат и рабочих. Выборы будут происходить на основании всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Объединенный совет депутатов от солдат и рабочих". *)

Другое воззвание было выпущено к солдатам. Солдаты призываются объединяться с народом, защищать его права, помочь осуществить правильные выборы. В воззвании, между прочим, говорится: "Чтобы правильнее осуществить выборы в учредительное собрание, необходимо, чтоб раньше изменилось городское и земское самоуправление. Необходимо, чтобы и городская дума в Красноярске была выбрана всем народом на основании всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Только такие гласные не допустят, чтобы полиция организовала черные сотни для избиения неповинных людей, собирающихся для обсуждения своих нужд...

Ныне наш город переживает трудное время. Рабочие и солдаты приглашают вас произвести другие выборы в городскую думу на основании всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права. Манифестом 17 октября мы получили свободу слова, совести, собраний и союзов но закон еще не установил всеобщего избирательного права. Ни одно учреждение наше не имеет для этого нужных сведений; все желают всеобщего избирательного права, но для осуществления его необходима продолжительная подготовительная работа. Нигде у нас не имеется списка граждан и гражданок. Без должного контроля в выборах и поверки прав выборщиков неминуемо может случиться, что в выборах примут участию такие лица, как сумасшедшие, малолетние, опороченные по суду и т. п. Поэтому такие выборы будут преждевременными и несостоятельными. Рабочие и солдаты не знают наших нужд, граждане! Им нечего вмешиваться в наши дела. Рабочие и солдаты обещают, что в городе будет соблюден порядок, и вас, граждане, мы просим не давать даже и повода к нарушению тишины и порядка. Участвуя в собраниях, митингах и сходках, вы, граждане города Красноярска, можете сами заявлять свою волю, свои требования, свои нужды перед новой думой, избранной на основании городового положения, и эта дума обязана исполнять то, что в ее силах. Граждане! В тяжелую минуту долг каждого из нас принимать все меры к сохранению порядка и обеспечению жизни и личной безопасности каждого".

Губернатор не мог напечатать этого воззвания в губернской типографии, так как она была в руках революционеров, и обратился к частной типографии. Хозяин последней обратился за разрешением к объединенному совету, который подвергал цензуру, правительственные сообщения. Совет разрешил, сделав об этом пометку. Перед расклейкой губернатор велел срезать пометку о данном разрешении объединенного совета, и объявление было расклеено без пометки.

В ответ на воззвание губернатора объединенный совет от солдат и рабочих 11 декабря выпустил следующее контрвозражение.

"Граждане! От имени сословного совещания появилось воззвание по поводу выборов в думу г. Красноярска. Сословное совещание под председательством губернатора согласно с нами, что дума должна быть избрана на основании всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права и обещает, что это право нам даст правительство. Мы охотно поверили бы ему, если бы возможно было верить правительственным обещаниям. Правительство убедило нас до сих пор единственно в том, что оно признает наши права только после того, как они захвачены силой. Сословное совещание призывает к порядку, к обеспечению жизни и личной безопасности каждого; мы разделяем это всецело и уверены, что исполним эту задачу лучше правительства, виновного в октябрьских убийствах и погромах. Совещание думает, что наши выборы не могут быть произведены, потому что нет даже списков граждан и гражданок. Мы это знаем сами и прежде, чем начинать выборы, мы составим списки избирателей. Дело трудное, но у города найдутся силы. Сословное совещание обещает нам даже избирательное право женщин, чего и мы требуем. Правительство до сих пор не дало такого обещания; совещание обещает больше правительства, с чем мы его и поздравляем. Сословное совещание боится, что у нас будут избирать сумасшедшие, малолетние и опороченные по суду. Но мы можем уверить, что все эти лица не имеют избирательных прав нигде и у нас не будут иметь. Однако, мы думаем, что все сумасшедшие г. Красноярска вместе со всеми, опороченными по суду, повлияли бы на выборы менее вредно, чем черная сотня, выбиравшая думу 4 декабря. Граждане! Срока полномочий думы мы не означаем. Если она будет и несовершенна, все же она будет лучше выбранной 71 человеком, из которых большинство черносотенцы. Заменить эту позорную думу всегда своевременно, а наша дума в свою очередь уступить место другой, выбранной при более тщательной подготовке. Напрасно совещание думает, что войску и рабочим незачем вмешиваться в наши дела. Войско, перейдя на сторону народа, поможет ему осуществить свои права, а рабочие составляют часть городских граждан. Совещание находить, что наши дела и дела рабочих-не одно и то же. Мы этого не находим. Не рабочим ли ми обязаны всей той свободой, которая у нас будет. Кто выступил первым в борьбу за уничтожение самодержавия, кто вел все классы общества за собой в знаменитые октябрьские дни? Кому, как не рабочим, обязаны мы манифестом 17 октября? Не рабочее ли движение отразилось крестьянскими восстаниями в деревнях? Мы должны благодарить сословное совещание под председательством г. губернатора и за подтверждение свободы собраний, митингов и сходок, но заметим еще раз, что их подтверждают тогда, когда они захвачены. Если, по мнению совещания, существующая дума обязана исполнять волю граждан, насколько это в ее силах, то гораздо проще вместо какой-нибудь комиссии, которую представляет нам совещание, прямо выбрать думу от всего населения, что мы н предлагаем гражданам сделать. Граждане! 9 декабря вы видели, какой порядок был соблюден рабочими, войсками и народом. Этот порядок не был нарушен потому, что администрация и полиция не вмешивались. Закончим словами совещания:"Долг каждого из нас принимать все меры к сохранению порядка и обеспечению жизни и личной безопасности каждого". С этим мы согласны. Мы допускаем полную свободу слова и мнений, но подстрекательства, направленные против жизни и личной безопасности каждого, допущены не будут ни с чьей стороны. Да здравствует дума, избранная всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием!". 11 декабря 1905 года объединенный совет депутатов от солдат и рабочих". *)

10-го декабря вышел в свёт № 1-й газеты "Красноярский рабочий". Газета печаталась в губернской типографии в количестве 6 000 экземпляров и продавалась открыто на улицах. Вместо обычных газетчиков газету продавала молодежь обоего пола. "Красноярский рабочий" пользовался большой популярностью и его покупали нарасхват. Вообще, спрос на революционную литературу был огромный, в особенности на вокзале. Везде по улицам виднелись прокламации военной организации, социал-демократического комитета, комитета социалистов-революционеров и др.

Обычная жизнь в городе не нарушалась. В театре вечерами шли представления труппы Каширина, и публика теперь вполне безбоязненно шла в театр, зная, что черносотенцев бояться нечего. Охрану города взял на себя железнодорожный батальон и каждую ночь посылал по городу патрули для наблюдения за порядком. Помимо солдат в добровольной охранной дружине участвовала молодежь, разъезжавшая по улицам города на верховых лошадях и спешившая на помощь немедленно, где только был какой-нибудь крик. Помню, при мне однажды вечером на Большой улице (в Красноярске очень скудное керосиновое освещение) какой-то жиган выхватил из рук шедшей из магазина барыни ридикюль и пустился бежать. Не успело несколько человек закричать "держи, держи'', как из переулка быстро выехало человек пять молодых дружинников и немедленно на лошадях догнали грабителя. Расспросив деликатно (на "вы") о его звании и фамилии и произведя обыск грабителя, дружинники отправили его под караулом в полицейский участок. И это был не единственный случай задержания воров и грабителей. В театре та же молодежь, с немного комичной серьезностью и с полицейскими шашками через плечо, стояла у кассы, наблюдая правильность очереди при покупке билетов, или охраняя порядок внутри театра. В антрактах музыка обыкновенно играла марсельезу, причем публика всегда выслушивала ее стоя.

На совещании у губернатора 9 декабря было заявлено, что в городе увеличились грабежи и кражи и что вообще безопасность в городе уменьшилась. То же самое, когда началась реакция (об этом будет речь впереди), высказал на собрании кадетов 22 декабря мировой судья г. Лаппо. Но это неверно. В № 11-м "Голоса Сибири" от 16 декабря 1905 года по поводу безопасности в городе говорится следующее: "Давно ли власти, имевшие под своим началом несколько тысяч солдат и сотни казаков, не могли предотвратить бойни 21 октября и стояли безучастными зрителями? Давно ли издавались постановления о невозможности разрешать публичные митинги, потому что власти бессильны предотвратить опасность для граждан быть ограбленными, избитыми и убитыми? И вот теперь митинги идут один за другим в полном спокойствии и порядке. Кто поддерживает этот порядок, кто охраняет город? Власти? Нет! 2-й железнодорожный батальон, и он делает это добровольно, по предложению рабочих и с согласия горожан; он это делает с большим риском для себя, лишь бы город был в безопасности. Спасибо ему".

Через два месяца в № 1-м за 1906 год та же газета в статье "Красноярские события" (статья не была продолжена по независящим от редакции причинам) говорила:

"Солдаты и добровольцы-охранники несли свою службу добросовестно; это подтверждается тем, что в городе за описанное время преступность была обычная; ни выдающихся грабежей, ни убийств за это время не было; люди, ходившие на митинги, заседания, в театр и в собрание чувствовали себя вполне безопасно. Этот факт легко может быть установлен статистически-стоит только подсчитать преступность, имевшую место в декабре, и таковую же за январь текущего года".

Необходимо прибавить, что это писалось 24 февраля, когда все революционеры давным-давно были арестованы и сидели в тюрьме, и когда газете высказаться в пользу революционеров было весьма рискованно, ибо Красноярск уже находился на военном положении, и газета только что испытала на себе его прелести.

9 декабря объединенный совет депутатов от солдат и рабочих выработал следующее постановление: " 1) В виду того, что объединенный совет депутатов от солдат и рабочих объявил полную свободу печати, ни одна власть не имеет права требовать на просмотр никаких печатных произведений. Управляющим и заведующим типографиями запрещается обращаться к властям за разрешением о печатании. О каждой малейшей попытке власти помешать свободе печати, свободе расклеивания объявлений и т. п. просим сообщать всех граждан в объединенный совет депутатов от солдат и рабочих. 2) Со времени объединения настоящих постановлений при совете депутатов от солдат и рабочих организуется комиссия для подготовки выборов, для разделения города на участки, для определения количества жителей, имеющих избирательные права и т. п. 3) Для предвыборной агитации перед городскими выборными и для собраний всякого рода мы объявляем открытыми: общественное собрание во всякое время, сборно-паровозный цех с 1 ч. дня, а по праздникам с утра, народный дом (городской театр,) и железнодорожное собрание во время, свободное от репетиций. 4) Для ускорения движения объединенный совет депутатов от солдат и рабочих поручает выборной комиссии от рабочих и служащих железной дороги контроль над движением. Все начальствующие лица железной дороги должны по первому требованию давать отчет о своих действиях представителям комиссии".

У объединенного совета оказалась масса работы. С одной стороны, надо было заняться практическим осуществлением выборов в городскую думу на основах всеобщего избирательного права, с другой-руководить организацией митингов, охранять безопасность города, наблюдать за правильным движением воинских поездов. "Комиссия по рабочему вопросу", действовавшая рядом с объеденным советом, превратилась в "совет рабочих депутатов", и расширила свои действия, разделившись на три группы, из которых каждая исполняла свои особые функции.

Митинги проходили почти ежедневно. На военных митингах появляются не только солдаты, но и офицеры. Даже не сочувствующие движению считаются с совершившимся фактом и приходят сюда, чтобы публично отстаивать правильность своих убеждений. Так, на солдатском митинге 11 декабря был начальник гарнизона и говорил речь о манифесте 17 октября: "Манифеста был дарован народу правительством. Правительство всеми мерами старается осуществить манифест, но ему мешает забастовка телеграфа и правительство не имеет возможности сделать соответствующие распоряжения. Старался убедить солдат, что всего сразу сделать нельзя и просил подождать".

Чувствуя силу объединенного совета депутатов, к митингам обращается даже полиция. 11 декабря на митинге в сборно-паровозном цехе, в присутствии около 5 000 человек, "представитель полиции выражал свое сочувствие освободительному движению".

На том же митинге жандармский офицер Клепацкий оправдывался во взводимом на него обвинении, что из-за него несколько человек пойдут на каторгу г. Клепацкий говорил, что "он всегда относился хорошо к солдатам. Он плохой жандарм; доказательством может служить то, что его прогнали теперь со службы".

Бастовавшие почтово-телеграфные чиновники, учащиеся, мелочные торговцы, типографские рабочие и др., помимо участия на общих митингах, устраивали свои отдельные митинги и на них обсуждали свои профессиональные нужды. Среди учащихся возникла мысль основать "свободную школу" захватным путем. Ученическая организация стала издавать свой печатный орган "Светоч", который печатался в одной из красноярских частных типографий и так же, как "Красноярский рабочий", свободно продавался на улицах.

10 декабря в народном доме состоялся народный суд над солдатами, освобожденными с гауптвахты во время демонстрации 9 декабря. На суд пригласили воинского начальника и требовали, чтобы он представил дела, по которым содержались под стражею солдаты. Воинский начальник отказался от дачи показаний, ссылаясь на присягу; по тем же основаниям отказался выдать дела, говоря: "Сам я не выдам; я служу государю императору, а сами вы можете придти и взять".

Разобрав дела; народный суд оправдал всех арестованных в дисциплинарном порядке, и тотчас же освободил их; те же из солдат, которые содержались под стражею за кражу и проч., были оставлены по-прежнему под арестом.

21 декабря в № 12 "Голоса Сибири" было сообщено, что красноярская полиция обезоружена. Шашки и револьверы приставов, жандармов и городовых отданы народной охране, которая взяла на себя обязанность блюсти за порядком в городе.

Обращаемся к выборам в думу. Для осуществления этой идеи объединенный совет признал необходимым организовать однодневную перепись г. Красноярска, которая дала бы точные списки всех граждан, живущих в городе. Этот материал послужил бы к выяснению контингента избирателей для проведения выборов в думу по 4-членной формуле.

Пропагандируя идею городской думы, избранной всем народом, на митингах и в печати, объединенный совет сумел привлечь к этой идее внимание и сочувствие почти всего населения города Красноярска. 10 декабря комитет партии народной свободы (к.-д.) находит в принципе желательным, чтобы выборы были произведены, и поручает одному из своих членов войти в объединенный совет временно, хотя бы с совещательным голосом. 14 декабря на заседании партии народной свободы решено было принять участие в выборах в городскую думу по проекту объединенного совета. Для распространения же идеи среди населения признали необходимым, совместно с сибирским областным союзом, устройство публичных митингов. Кроме того, постановлено было опубликовать воззвание к гражданам по поводу выборов. Сибирский областной союз также постановил принять участие в выборах. Партия народной свободы и областной союз избрали по 3 депутата в центральную комиссию.

12 декабря почтово-телеграфные чиновники, 13 декабря общество взаимопомощи учащим и местного отдаления российского учительского союза, союз чиновников, 14 декабря союз приказчиков выразили сочувствие проекту объединенного совета и решили принять участие в центральной комиссии. 15 декабря арендаторы городской земли прислали представителей в центральную комиссию.

Местные купцы созвали экстренное собрание для решения вопроса об участии в центральной комиссии. На собрании было высказано: "власти у полиции, губернатора и городской думы нет, охраной города заведуют рабочие и крайние партии; кроме того, скоро будет избрана новая всесословная дума, которая безусловно возьмет охрану в свои руки, и только тогда мыслимо и возможно принять более рациональные меры охраны. Купечество признало выборы новой городской думы состоявшимися не в интересах всего населения г. Красноярска, высказалось за всеобщее избирательное право, как лучший способ составления всесословной думы, и избрало трех делегатов в центральную комиссию по организации выборов в новую думу, чтоб принять активное участие в выборах".

15 декабря на заседании городской думы также был поднять вопрос об отношении к всесословной думе и также решили избрать трех делегатов в центральную комиссию для нейтрализации крайних партий.

Необходимо заметить, что крайние партии отнюдь не стремились к преобладающему руководительству выборами. Наоборот, объединенный совет проводил именно ту мысль, что руководить подготовкой к выборам и самыми выборами должна внепартийная центральная комиссия, состоящая из делегатов от различных классов населения и обществ.

Мещане не присоединились к выборам. Мещанами руководил председатель "союза мира и порядка" Афанасий Смирнов, крайне враждебно настроенный против лёвых партий. Тем не менее и среди мещан возникло брожение в пользу новой всесословной думы.

Мещане просили устроить для них митинг 18 декабря в народном дом, где бы ораторы всех партий выяснили им, что происходить в России и что делать. Этот митинг вышел очень неудачным. Предположено было выяснить мещанам в ряде речей сущность современного положения и значение всесословной думы. Для этого соединились ораторы партии нар. своб., областного союза, с.-д. и с.-р. Мещане заранее заявили, что им нежелательно присутствие на митинг солдат и рабочих: им хочется не революционного митинга, а обсуждения вопросов об общей политики и проектируемой дум. На митинг собралось очень много публики, причем далеко не одни мещане. Пред митингом "мещанское общество" устроило еще совещание в здании мещанской управы. Там один из гласных заявил, что городская дума не посылала своих делегатов в центральную комиссию, что революционеры неправильно оповестили об этом. Это внесло смущение, и совещание в управе затянулось. Настроение же на митинге приняло довольно революционный характер, так как председатель разрешил говорить не в очередь случайно записавшимся ораторам. Это были люди революционно настроенные, но не партийные. Они стали говорить собранию о вооруженном восстании, о необходимости всем вооружиться, и наиболее революционная часть митинга, конечно сильно аплодировала и во время перерыва запела революционные песни. В это время как раз явились из мещанской управы мещане и, видя революционное возбуждение, многие отказались пойти на митинг. Таким образом, митинг хотя и прошел очень оживленно, но цель, которую он поставил себе, не была достигнута: мещане не выбрали своих делегатов в центральную комиссию.

Центральная комиссия приступила к работам. В счетчики записалось до 150 человек. При обсуждении вопроса о возраст избирателей возникло много споров против предоставления избирательного права всем, достигшим 20 лет. Затем мнения значительно разошлись по вопросу о предоставлении избирательных прав опороченным по суду. После очень живого обмена мыслей центральная комиссия решила предоставить и им право выборов. Собрание убедилось, что практическая значения исключение опороченных по суду не имеет. 22 декабря счетчики роздали жителям переписные карточки и 23 получили их обратно, в большинства заполненные ответами. Но многие боялись записывать сведения о себе: "попадешь еще в политику", многие протестовали. Счетчики обнаружили во многих местах черносотенное настроение.

Действительно, в воздух сильно пахло реакцией. Уже 18 декабря узнали, что московское вооруженное восстание подавлено, и это произвело сильное впечатление. Губернатор негласно посылал курьеров и торопил красноярский полк, возвращавшийся из Манчжурии.

На собрании партии "мира и порядка" председатель заявил: "полиции в городе нет, охраны никакой, губернатор без власти. В городе образовалась какая-то охрана из железнодорожной партии, из молодых людей. Третьего дня эти люди ходили по частям и обезоруживали полицию. и жандармов. У них сейчас сила. Они отняли оружие, власть, а потом могут захватить и наше имущество. Вы слышали, что образуется какой-то партией новая городская дума на совершенно новых началах. Какая-то комиссия сформировала уже счетчиков. Городская дума избрала туда делегатов; оказывается, что там крайними партиями уже все сговорено, выработано"...

Еще больше обратное течение проявилось на заседании партии народной свободы 22 декабря. На собрании было очень много народа, но голос был предоставлен только членам партии. Лидер красноярских кадетов, г. Караулов, только что возвратившийся из России, поставил в самой резкой форме вопрос об отношении к крайним партиям. Он сказал, что "у нас нет и не может быть ничего общего с крайними партиями". Он говорил о диктатуре пролетариата, об ужасной анархии, угрожающей стране, о том, что революционеры потопят новорожденную свободу в морях крови, и что мы пожалеем даже о временах Плеве. В заключение г. Караулов категорически призывал к разрыву с крайними. Другой оратор, г. Лаппо, говорил, что с захватом в Красноярске левыми власти здесь значительно увеличилось количество преступлений, что будущая дума, которую проектируют революционеры, будет партийной, что крайние партии допускают к выборам даже лишенных прав и, таким образом, дают возможность сахалинцу пройти в городские головы. Лишенные голоса просили слова, но председатель категорически отказал.

Это заседание произвело на красноярскую публику огромное впечатление. Два делегата, избранные от кадетов в центральную комиссию, отказались от участия, третьего отозвала сама партия народной свободы.

Делегаты городской думы также отказались от участия в центральной комиссии, заявив, что они были посланы только посмотреть, что это за комиссия, и поговорить об охране.

24 декабря вышел № "Красноярского Рабочего", целиком посвященный разбору заседания партии народной свободы, происходившему 22 декабря. Это был последний номер, пропевший лебединую песнь "красноярской республике". В городе появились патрули из солдат в белых папахах-это были части пришедшего в Красноярск омского полка. В 2 часа дня 24 декабря в народном доме должен был состояться народный суд над одним офицером, разрубившим руку солдату, но народный дом был окружен конвоем из белых папах. Хотя солдаты относились довольно добродушно к народу и даже брали прокламации, однако же в народный дом никого не пустили. Народный суд не состоялся.

24 декабря вечером губернатор занял почту. Город охранялся железнодорожным батальоном от объединенного совета и омским батальоном от правительства.

25-го по городу распространились слухи о том, что красноярский полк прибыль на соседнюю станцию и придет в город, когда соберется весь целиком. Офицеры говорили, что рабочие и железнодорожные солдаты решили взорвать мост через Енисей, когда поезд с Красноярским полком пойдет по нему, и что поэтому они решили вести полк пешком в город с последней станции.

На заседании красноярской городской думы решено было встретить красноярский полк с подобающими почестями "за те труды и лишения, которые он перенос на войне". Было ассигновано несколько сот рублен на угощение солдат водкой.

В то же время от объединенного совета было выпущено следующее объявление к солдатам красноярского полка: "Товарищи! Мы слышали, что наше начальство распространяет среди вас слухи, будто бы мы намерены вас встретить враждебно. Нет! Это неправда. Вам, так много пострадавшим на войне, мы намерены устроить торжественною встречу, если только узнаем вовремя о дне вашего прихода. Солдаты красноярского гарнизона стали на защиту народа. Народ и войско г. Красноярска своей встречей хотят выказать глубокое сочувствие за все то, что вы потерпели на войне.

26 декабря губернатор занял губернскую типографию. Появилась часть красноярского полка.

27 декабря явилась остальная часть красноярского полка. У правительства были теперь подавляющие силы, и ночью оно заняло продовольственный пункт, где кормились солдаты 2-го железнодорожного батальона. Утром надо было ждать разоружения 2-го железнодорожного батальона. Чтобы избежать этого, он ушел ночью в здание сборно-паровозного цеха. Железнодорожных солдат к этому времени было в город около 300 чел. Остальные были отпущены домой, как запасные. Солдаты 3-го сибирского запасного батальона активного участия после демонстрации не принимали.

Утром 24 декабря по всему городу были расклеены правительственные объявления, что город объявлен на военном положении. В то же время с быстротою молнии разнеслась по городу весть, что солдаты железнодорожного батальона и часть рабочих заперлись в сборно-паровозном цехе, что они строят баррикады и решили с оружием в руках до последней крайности защищаться и не сдаваться живыми правительственным войскам. Известие произвело чрезвычайно удручающее впечатление на жителей города. Многие поехали в сборно-паровозный цех и повезли с собою провизию. Ученицы фельдшерской школы пошли в цех и остались там с целью оказывать медицинскую помощь раненым. То же сделало несколько врачей.

В б часов вечера 28 декабря сборно-паровозный цех был окружен войсками.

29 декабря социал-демократический комитет выпустил воззвание к гражданам с призывом протестовать против осады всеобщей городской забастовкой, бойкотом офицеров и отказом платить налоги, которые должны были взиматься 1-2 января.

Воззвание вызвало только платоническое сочувствие к осажденным, но никакого активного воздействия, в виде хотя бы забастовки, город не проявил. Деньги и провизию давали охотно, но и только. Прогрессивная часть общества волновалась, тревожилась, ловила с жадностью каждый слух, проникавший из сборно-паровозного цеха, но чувствовала себя бессильной оказать какую-нибудь серьезную помощь.

Генерал - губернатор Левенштам призвал к себе депутатов от осажденных рабочих для переговоров. Последние предложили следующие условия: 1) снятие военного положения, 2) свободу собраний, слова и личности, 3) продолжение выборов в думу, 4) распустить всех запасных солдат и 5) увести из Красноярска вей не приписанные к городу войска. Переговоры с генерал-губернатором быстро прекратились, потому что он хотел говорить только о рабочих, о солдатах же он не желал поднимать никаких вопросов: это изменники, и он с ними не может вести переговоров.

30 декабря генерал - губернатором назначен ген. Редько. К нему явились представители от партии народной свободы, от сибирского областного союза и выхлопотали разругаете идти в цех в качестве парламентеров. Об депутации кончились ничем. Осажденные предлагали теже условия, какие выставили генерал-губернатору. Город не реагировал. Революционные элементы, бывшие в дни свободы в таком изобилии, теперь боялись активно протестовать. Генерал-губернатор открыл телеграф и почту. Часть почтово-телеграфных чиновников была арестована, часть уволена, а остальные приступили к работ. 31 декабря появились телеграммы северного агентства. Начиная с 12 декабря не было никаких сведений. До 12 была полная возможность вести сношения по телеграфу, но с 12-го правительство заняло по лиши некоторые города, и телеграф ушел из рук революционеров. О московских событиях почти ничего не было известно.

1 января генерал-губернатор остановил эшелон казаков. Казаки и солдаты перешли от пассивной осады к активным действиям. Прежде всего отрезали вагонный Цех, где был источник воды для осажденных. "Вагонный цех занят в 4 ч. 15 м." доносил рапортом командующий осадой генерал-губернатору. Осажденные были отрезаны от воды. Кроме того, власть открыла способ доставки пищи в цех и приняла меры. До 1-го весь двор вокруг цеха был в руках революционеров, теперь кольцо осады охватывало уже самый цехе".

Ночью на 1-е января были закрыты обе красноярский газеты: "Голос Сибири" и "Сибирский Край", хотя последняя из этих газет совершенно изменила тон.

Вечером 1 января состоялось заседание красноярской городской думы. В подавленном настроении от происходящих событий, гласные придумывали способы помочь осажденным. По городу ходили слухи, что осажденные минировали зданию сборно-паровозного цеха и в критический момент решили взорвать себя на воздух. О положении вещей редакцией "Голоса Сибири" была отправлена телеграмма в "С.- Петербургские ведомости".

На заседание думы явился и.о. губернатора Соколовский. Теперь г.Соколовский уже в резких выражениях упрекал думу за то, что последняя решается возбуждать какие-то хлопоты за изменников отечеству, революционеров. Однако же, в конце концов, когда ему был задан вопрос: правда ли, что завтра решено открыть стрельбу по сборно-паровозному цеху, г. Соколовский дал слово, что никакой стрельбы не будет.

Дума постановила следующее: "Избрать из гласных депутатов, поручив им убедить засевших в цехе добровольно сдаться. Если миссия депутатов увенчается успехом, то собрание гласных считает своим священным долгом возбудить ходатайство перед Высочайшею властью о смягчении участи сдавшихся".

В 9 часов утра 2 января 1906 года был открыт огонь из ружей и пулеметов по сборно-паровозному цеху. С тяжелым чувством жители вышли из своих домов. У многих были "там" друзья и знакомые, у некоторых были родственники. Магазины стали быстро закрываться, но полиция ходила по улицам и требовала открывать торговлю. Многие побежали к месту "сражения", но на площади вблизи нового собора стояли войска и все улицы были перегорожены. При малейшей попытке подойти ближе казаки брали ружья на прицел и угрожающе требовали убираться вон.

Депутаты от гласных городской думы с депутатами от сибирского областного союза отправились к генерал-губернатору Редько, но пока им удалось добиться приема, да пока шли переговоры, стрельба ни на минуту не прекращалась. Треск пулеметов и ружейные выстрелы леденили кровь.

Депутации только к вечеру удалось проникнуть в сборно-паровозный цех. После долгих переговоров депутации удалось уговорить осажденных сдаться. Этому способствовало то, что в цехе уже не было воды, что провизии оставалось самое ничтожное количество и что в здании наступил адский холод (на улице было до 40 градусов мороза), так как все окна были выбиты пулями из ружей и пулеметов.

Об исполнении депутатами поручения был сделан подробный доклад в заседании городской думы 2 января. Приводим этот доклад.

"Н.А.Шепетковский доложил собранию, что с первых шагов депутация, исполняя поручение гласных, была поставлена в невозможное положение. Во вчерашнем заседании г. губернатор, присутствовавший на нем, объявил, что прием у временного генерал-губернатора начнется в 11 часов, почему и было решено депутации явиться к этому часу к генерал-губернатору за разрешением пропуска в цех и получением от его превосходительства тех обещанных условий, на которых может быть принята генерал-губернатором сдача осажденных. Г. губернатор заявил, что стрельбы не будет, а между тем в 9 часов утра раздались выстрелы из рулей и пулеметов. Депутаты поспешили к генерал-губернатору и, вместе с делегатами от областного союза, пробили его превосходительство сделать распоряжение о прекращении стрельбы и о допуске депутации в цех для переговоров с осажденными. Оказалось, что генерал-губернатор не был оповещен губернатором, что вчера было решено послать депутатов от города для переговоров с осажденными..."

В сущности, все осажденные могли бы ночью скрыться из цеха, ибо сами окружавшие здание солдаты говорили: "а нам что? мы ведь не принимали их счетом; мы почем знаем сколько их там находится"? Но сами осажденные не захотели воспользоваться этим. Впоследствии в разное время из тюрьмы бежали все наиболее важные деятели движения и в числе их председатель митингов с.-д. Мельников.

Всего было арестовано до 500 человек. Условия сдачи генерал-губернатором были изменены. Рабочие не были отпущены на свободу, а так же, как и солдаты железнодорожного батальона, отправлены в тюрьму. Мотивировалось это полученным распоряжением арестовать всех, а также озлобленностью войск против рабочих, которых они решились избить, если только последние будут освобождены. Действительно, настроение солдат, а в особенности казаков было угрожающим. Когда вели осажденных из цеха, они кричали: "бей их, стреляй". Но никто избит не был.

Во время осады цеха со стороны войск было двое убитых и несколько раненых, со стороны осажденных 9 человек раненых, большею частью легко.

8 января 1907 года начался над привлеченными к делу суд. Он продолжался около месяца. 3 февраля была вынесена резолюция. В отношении нижних чинов она такова: 9 приговорены к каторжным работам от 4 до 8 лет, 101 - в арестантские отделения от 1 до 3 лет, 4 - в дисциплинарный батальон, 1 к аресту на 3 дня. Лица гражданского ведомства присуждены с зачетом предварительного заключения: 45 человек-в исправительный дом от 1 до 2 лет, 37-в тюрьму от 1 месяца до 1 года.

Нам остается сказать два слова.

Рассматривая происходившее в Красноярске общественное движение с исторической точки зрения, мы видим, что организация этого движения, вылившаяся в форму объединенного совета депутатов от солдат и рабочих, выросла из самой жизни органически. Никто не искал и не хотел захвата власти, никто не думал о диктатуре. Само общество проснулось и потребовало ответа на многие волновавшие его вопросы. Ответ на эти вопросы могли дать только революционеры, и поэтому естественно сила и влияние перешло на их сторону.

Объединенный совет, действительно, легко мог захватить в свои руки банк, казначейство и лишить власти всех правительственных чинов. Он не сделал этого. Почему? Потому, нам кажется, что он считал себя только исполнительным органом народной воли, выражавшейся на митингах, а народная воля не высказывалась за этот шаг. Объединенный совет хотел, чтобы общество само управлялось и поэтому стремился к выборам демократической городской думы.