К 200-летию Гоголя Красноярский краевой театр кукол открыл новый проект (его авторы – главный художник театра Наталья Николенко и ведущий актер Владимир Ясинский). Проект этот призван стереть с юбиляра хрестоматийный глянец, сдуть двухвековую пыль и приблизить его произведения к рядовому читателю-зрителю.

Выполнить эту благородную, но сложную задачу было решено при помощи еще довольно экзотических для широкого круга зрителей действий -- перформенса и хепенинга.

Перформенс – это когда художник (артист, интерпретатор, рассказчик, автор, творец, создатель… – синонимов здесь масса!) творит перед своими зрителями, создает произведение "в режиме реального времени". В сущности, любой театр – отчасти "перформенс". В данном случае его усилили еще и хепенингом (это когда в "художественном строительстве" непосредственно участвуют сами зрители).

Основой для "коллективного творчества" стала одна из повестей сборника "Миргород" Гоголя – "Старосветские помещики", впервые опубликованная в 1835 году, а написанная, как считают исследователи, тремя годами раньше. Посчитайте-ка, сколько лет было тогда Николаю Васильевичу. Какими глубокими стариками, должно быть, казались 23-х летнему автору его герои -- 55-летняя Пульхерия Ивановна и 60-летний Афанасий Иванович! И сам напоминающий персонажа некоей диковинной фантасмагорической пьесы, Гоголь смеется, как плачет, и плачет, как смеется. Но ведь плюс на минус всегда дает минус. Так и слезы часто побеждают смех.

Быть может, угрюмый читатель-одиночка не найдет достаточного повода посмеяться над "Старосветскими помещиками". Хотя вот жизнерадостный Пушкин сумел углядеть в щемящей душу миргородской повести "шутливую, трогательную идиллию, которая заставляет вас смеяться сквозь слезы грусти и умиления". Однако в театре кукол, по-видимому, комическое преобладает над трагическим. Еще бы! Было б жестоко затевать хепенинг для того, чтоб люди покидали театр с серыми от печали лицами – и представление получилось наполненным смехом, сердечным умилением, и лишь самую капельку смоченным горькой слезой.
"Когда б вы знали, из какого сора стихи растут".

Действие происходит в условных декорациях (реализма – минимум!) старого разрушенного дома, где найдены шесть покрытых пылью обгорелых листков из старой книги – "Старосветские помещики". Остальной реквизит обнаруживается тут же – при помощи карманного фонарика. Высвеченные лучом фрагменты давно ушедшей эпохи. Кусочки "старосветской" жизни и жизни вообще. Рассказчик (арт. Владимир Ясинский), похожий немного на Пушкина, немного на Гоголя и немного на героя какого-нибудь старого итальянского черно-белого кино, реставрирует и реанимирует эту жизнь, попутно объясняя театральные премудрости. Рассказ, начатый под пластинку Робертино Лоретти, ведется очень естественно, почти буднично, хотя, конечно, "карта буден" порою смазывается яркой эксцентрикой.

Совершенно неважно, что действующие лица (а, вернее, объекты изображения – крохотные фигурки малороссийских Филимона с Бавкидой, появляющиеся из плетеного сундука) – помещики, да еще и старосветские. В их истории есть все, что так интересует людей любого возраста и во все времена. В этой скромной по объему повести сосредоточена едва ли не целая вселенная, взятая в масштабе одного низенького домика, огороженного частоколом, за который не перелетает ни одно желание живущих в патриархальном уединении Пульхерии Ивановны и Афансасия Ивановича. Темы экономические, политические, социальные, нравственные, национальные, исторические, психологические… Но две из них довлеют над всеми – нежная тонкая тема привязанности и сугубо материальная тема хозяйственности (или бесхозяйственности?).

Чернота здесь почти такая же черная, тень почти такая же темная, а свет такой же яркий, как в действительности.
Начатая пространным описанием "дряхлых живописных домиков" и законченная экономическим пассажем о том, как вконец разоривший имение стариков реформатор-наследник, разъезжая по ярмаркам, "тщательно осведомляется о ценах на разные большие произведения", но покупает "лишь небольшие безделушки", эта повесть наполнена множествами "и" с не проставленными точками.

Как ни стараться, здесь трудно отыскать нравоучение или мораль. "Низменная буколическая" (по выражению Гоголя) картинка перерастает в мастерски написанный кусок жизни со всеми ее "излишествами" (обильными трапезами стариков, невесть откуда взявшейся плодовитостью дворовых девок, описаниями засиженных мухами картин, дребезжаниями дверей, жужжанием насекомых и пр., и пр., и пр.).

Уж верно, Гоголь -- не Пульхерия Ивановна, которая "собирала все, хотя иногда сама не знала, на что оно потом употребится", и не Плюшкин, в котором эта невинная страсть достигла патологических размеров! Тесный, густой, пряный, насыщенный вкусами и красками, запахами и звуками, оттенками и полутонами, намеками и загадками гоголевский текст – благодарная нива для разнообразных исследований. Пожалуй, каждая даже штрихом намеченная деталь может быть развернута в самостоятельный если не роман, то, по крайней мере, этюд. О каждой можно поставить самостоятельное театральное произведение, что, собственно говоря, и было продемонстрировано в театре кукол.

Зрители не только гладили кошку, рассматривали в лупу дверные ручки, воспроизводили жужжание мух, бас шмеля и пронзительное визжание ос (отчего бы ни подурачиться однажды майским вечерком!), но и пытались расставлять эти самые не проставленные точки…

Получилось ли? Бог весть! Гоголь на то и Гоголь, что за один вечер его тайны не разгадаешь. Зато этот классик стал ближе, и появился дополнительный повод перечитать, наконец, его произведения, поразмыслить над ними, так сказать, в свете нынешнего столетия. Оставив "милордов глупых", приняться за внимательное, вдумчивое чтение хорошей русской литературы.

***
Этот спектакль не обозначен в афишах, на него не продают билетов, вход свободный. О нем не возвещают привычные три звонка, и начинается он отнюдь не минута в минуту… Представление разворачивается прямо перед закрытыми дверями в зрительный зал. Символично! Ведь театр начинается если не с вешалки, то, по крайней мере, с фойе. Или, может быть, у театра вовсе нет четко выраженных границ: он существует и все тут – только не каждый может увидеть разлитую в повседневности театральность.

Очевидно, что такое "действие онлайн" должно и происходить именно "онлайн", то есть в реальном времени и единственный раз. Иначе перформенс с хепенингом превратятся просто в заранее отрепетированный и установившийся традиционный спектакль.

Однако свой "первый блин" в новом жанре театр кукол "испек" три раза. Так уж вышло, что одного не хватило на всех желающих насладиться хепенингом красноярских театралов. Да, надо подчеркнуть, что зрители не только помогли строить представление морально, но и материальной своей поддержкой способствовали его повторению.
Предполагается, что открывшейся гоголевскими "Старосветскими помещиками" проект получит продолжение. Неважно, каково будет его официальное название – клуб друзей театра, театральная гостиная или художественный салон. Главное: те счастливцы, кои станут завсегдатаями этого клуба, гостиной или салона, получат возможность сказать свое слово в искусстве!

Хотя почему – именно "в искусстве"? Можно сказать и шире: выразить свое отношение к жизни и повлиять на ее преобразование, потому что разве не к этому стремится настоящий театр – "кафедра, с которой можно сказать миру много добра" (опять гоголевские слова!).

Ударим хепенингом по кризису?